– Что, твоя машина в ремонте, Джейсон?

– Я без машины. Таксист отказался ждать.

– Должно быть, начитался грязных сплетен в фашистских газетенках. Он наверняка не знает, что я стал теперь настолько мирным, что даже убрал с чердака пулемет, чтобы подчеркнуть свой дружелюбный характер. Входи, Джейсон. Я много думал о тебе. Что же ты не звонишь старикану?

– Твоего номера нет в справочнике, Кактус.

– Это безобразие.

Пока старик закрывал за ним дверь, Борн прошел в холл.

– У тебя появилась седина, Братец Кролик, – заметил Кактус, внимательно рассматривая Джейсона. – А так ты совсем не изменился. Может быть, пять-шесть морщин, но это тебе только идет. Подчеркивает характер.

– У меня жена и дети, Дядя Римус. Девочка и мальчик.

– Я знаю. Мо Панов держит меня в курсе твоих успехов, хотя и не говорит о том, где ты обосновался. А я и не спрашиваю.

Борн покачал головой:

– Начал забывать кое-что. Забыл, что вы с Пановым – друзья.

– О, добрый доктор звонит мне не меньше раза в месяц и говорит, чтобы я надевал свой костюм от Кардена и ботинки от Гуччи и собирался с ним на ланч. А я ему отвечаю: «Где старому ниггеру взять такие шмотки?» А он мне: «А я уж подумал, что ты прикупил торговый центр в лучшей части города…» Он здорово меня поддерживает, хотя и любит преувеличивать. У меня, конечно, есть кое-какая недвижимость, но я даже в глаза такого не видел.

Они одновременно рассмеялись. Борн с удовольствием смотрел в теплые лукавые глаза старика негра.

– Я недавно вспомнил кое-что. Гостиницу в Виргинии, тринадцать лет назад… ты навещал меня там. И заботился тогда о Мари. Ты один был рядом с ней среди всех этих сволочей.

– Это все Панов, Братец Кролик. А я вспоминал о том, как работал с тобой в Европе под своим «неофициальным» статусом. Я тогда говорил Моррису, что ты не просто смотришь на людей, ты изучаешь их лица, стараешься через выражения этих лиц вникнуть в них, понять. Я собирался поговорить тогда с тобой о своих идеях на этот счет, и Моррис сказал, что это неплохая мысль… Ладно, достаточно откровений, Джейсон. Мне приятно видеть тебя, но, сказать по правде, я не очень рад тому, что увиделся с тобой. Улавливаешь?

– Мне нужна твоя помощь, Кактус.

– Значит, не зря я беспокоюсь. Ты был так хорошо укрыт, что не появился бы здесь, если бы что-то в самом деле не достало тебя. И на мой взгляд профессионального физиономиста, лицо, которое я сейчас вижу перед собой, мне не нравится. Не очень-то оно благополучное.

– Мне нужно кое-что от тебя.

– Очевидно, у тебя были серьезные причины для того, чтобы навестить старину Римуса. Не будем в них особенно углубляться, ты ведь знаешь – я не из любопытных… Но поверь, я крайне переживаю за тебя. Я встречал твою милую даму с темно-рыжими волосами в госпитале, она просто нечто, Братишка. Верно, и ваши детишки вышли на загляденье, и я даже думать не могу о том, что кто-то может обидеть их. Прости меня, Джейсон, но все, что с вами могло случиться, наверняка связано с тобой. Скажи, если я не прав.

– Ты прав, и поэтому я здесь.

– Яснее, Джейсон.

– Шакал. Он где-то близко. Похоже, он нашел нас через Гонконг и теперь начинает обкладывать меня, мою семью, жену и детей. Помоги мне, пожалуйста!

Обведенные серыми тенями глаза старика широко раскрылись, на лице отразилось страдание, смешанное с яростью.

– Доктор и Александр знают про это?

– Они вместе со мной. Может, они и не одобряют мой план, но как только они смогут стать откровенными с самими собой, то должны понять, что в основе основ всего лежит одно: Шакал и я. Помоги мне, Кактус.

В полумраке холла, единственным источником света в котором были лучи послеполуденного солнца, с трудом пробивающиеся сквозь тяжелые портьеры, старый негр критически осмотрел своего друга с ног до головы.

– А ты в хорошей форме, Братец Кролик, – заметил он. – Сок с утра пьешь?

– Я пробегаю по шесть миль каждое утро и самое редкое два раза в неделю посещаю гимнастический зал в университете…

– Этого я не слышал. Знать не желаю ничего о разных там колледжах и университетах.

– Больше не услышишь.

– Договорились. Но в тебе я ощущаю страх. Я не прав?

– Ты на высоте, Кактус, – расстроенно ответил Джейсон. – Иногда это просто внезапный телефонный звонок, в другой раз Мари с детьми где-то задерживается и я не могу дозвониться до нее… или кто-то незнакомый на улице спрашивает у меня дорогу. И все возвращается назад. Он возвращается назад. Шакал. Пока существует возможность, что он жив, я все время жду его, потому что он никогда не перестанет искать меня. По иронии судьбы вполне может оказаться, что его преследование основано на беспочвенных опасениях. Он полагает, что я могу опознать его. Но сам я в этом не уверен. Четкого образа этого человека в моей памяти не сохранилось.

– Тогда, стало быть, стоит известить его об этом.

– Да, дать объявление в «Уолл-стрит Джорнал»: «Дружище Карлос. У меня есть для тебя отличная новость!»

– Перестань смеяться, Джейсон. В этом может оказаться определенный смысл. Я уверен, что Алекс найдет выход. Надеюсь, его беды не повлияли на его голову? Что до меня, то стаканчик-другой только укрепляет мозги.

– С выпивкой он завязал.

– Тем лучше… Перейдем к делам, Братец Кролик. Что ты там надумал?

Кактус направился в глубь дома по полукруглому коридору, который привел их в довольно обшарпанную просторную комнату с желтыми обоями на стенах, обставленную антикварной мебелью.

– Моя студия не такая элегантная, как раньше, зато все необходимое всегда под рукой. Видишь ли, я сейчас нахожусь в полуотставном состоянии. Мои финансисты составили целую кучу пенсионных программ с ощутимыми преимуществами насчет налогов, поэтому приходится прикидываться пенсионером.

– Ты невообразим, – с улыбкой произнес Борн.

– Может, кто и скажет такое, но только тот, кто сам далек от бизнеса. Ну, что у тебя ко мне?

– Много чего. Конечно, не сравнить с тем, что было в Европе или Гонконге. Сейчас у меня для тебя преимущественно бумажная работа.

– Значит, наш Хамелеон снова меняет окрас. Кем он становится на сей раз? Самим собой?

Джейсон замолчал, на мгновение задумавшись.

– Ты прав, так они меня и называли. Я много чего забыл за эти годы.

– Хамелеоном? Называли, и не без оснований. Пять человек в течение одного дня могли столкнуться с тобой, и все пять потом давали различные описания твоей внешности. И все это без капельки грима, прошу заметить.

– Я снова берусь за дела, Кактус. Получится ли на этот раз?

– Я молил бы бога, чтобы все осталось так, как есть, но если уж на то пошло, то можешь быть уверен: ты в хорошей форме. Ну что, идем в мастерскую?

Через три часа двадцать минут процесс был закончен. Дэвид Вебб, профессор востоковедения и он же бывший наемный убийца Джейсон Борн, получил еще два имени, с новыми паспортами, а также водительскими правами. Ввиду того, что из района проживания Кактуса такси не ходили, старый негр попросил своего, тоже черного, безработного соседа, имеющего новенький «Кадиллак-Атланта» и по нескольку тяжелых золотых цепочек на шее и запястьях, подвезти Борна в центр Вашингтона.

В магазине Гарфинкеля Джейсон разыскал телефонную будку и позвонил Алексу в Виргинию. Он продиктовал отставному разведчику оба своих новых имени и договорился о том, под каким из них ему забронируют номер в отеле «Мэйфлауэр». Заказ номера Конклин взял на себя, так как из-за напряженного положения с гостиничными номерами по случаю летнего сезона данная процедура, осуществляемая обычным путем, могла занять много времени. Кроме того, Алекс должен был связаться с Лэнгли и заказать необходимые секретные документы уровня четыре-ноль и другие и как можно быстрее доставить их в номер в «Мэйфлауэре». На данную операцию отводилось максимум три часа, причем предстояло проверить подлинность документов и их привязку ко времени. Пока Алекс отдавал необходимые распоряжения по второй прямой линии связи с ЦРУ, Борн обдумывал, как ему провести эти два – два с половиной часа до вселения в отель. Первым делом он должен подобрать себе новый гардероб из нескольких комплектов одежды для полного воскрешения Хамелеона.