– Где знакомая? – Женька вертел головой. – Сбежала твоя подруга. Испугалась, наверное… Ну и ладно. Ей же хуже! – Он рассмеялся. – Ты даже не представляешь, Евушка, как я рад тебя видеть! Как ты поживаешь? Как мама? По-прежнему в Питере? И ты до сих пор со своим Артуром?

Он засыпал меня вопросами, а я не успевала отвечать, только качала головой и улыбалась.

– Как ты? Рассказывай! Не томи!

– Лучше ты расскажи, Жень!

– Ой, не спрашивай! Я совсем закрутился! Работы во! – Он провел пальцем по шее. – Слушай, ну чего мы стоим тут? Поехали с нами? Поехали, а? – Женя был в своем амплуа – как всегда, ошарашивал сумасбродными идеями. Фейерверк, а не человек.

– Куда? – Я вопросительно переводила взгляд с него на автомобиль. – И с кем это «с вами»?

– Да мы с другом в клуб собрались. Помнишь Машку Серьгу?

Я в недоумении кивнула. Маша Серьга, наша сокурсница, талантливый и дерзкий художник-модельер, называла Женьку исключительно Женечкой, будучи влюбленной в него до беспамятства. Она умудрялась работать на всех его фотосессиях, в качестве кухарки, модели, ассистентки, уборщицы, стилиста. Но… он не мог ответить ей взаимностью. Я знала причину, да и Маша была в курсе. У него были другие пристрастия, с которыми Машка, как девушка, не могла смириться. Они ссорились, мирились, подначивая друг друга, обижаясь всерьез и надолго…

– Так вот, у нее сегодня показ. – Женька закатил глаза, словно бы удивляясь, что я не знаю о таком значимом мероприятии. – Думаю, она будет безумно рада увидеть тебя! Вот увидишь.

Я с радостью согласилась, предчувствуя встречу с юностью.

Мы уселись в машину, и Женька коротко представил своего друга. Судя по блеску в глазах и порывистости движений, у обоих назревал роман. Молодого человека за рулем звали Павел. Он был утонченно красив, воспитан и полностью подчинен Женьке. В любовных отношениях Женечка отводил себе роль «хищника»: долго примериваясь к будущей «жертве», влюблялся и отдавался без остатка предмету своей любви. Результат не заставлял себя ждать – уже через месяц-другой он выставлял демонические фотосессии, потрясавшие воображение игрой света, ракурсов и содержанием. Его любовники, возомнив себя завоевателями, пытались подмять под себя неистового художника. Он горел еще некоторое время, а затем быстро угасал, исчезая из поля зрения своих фаворитов. А его модели, словно по мановению волшебной палочки, становились медиалицами А-класса, сверкая на страницах самых престижных изданий и рекламных роликов.

Ему пели дифирамбы многочисленные поклонницы и поклонники, скандально известные издатели глянца и скупые на похвалы редакторы тонких концептуальных изданий. Но особой любовью он пользовался у художников, так или иначе связанных с фэшн-индустрией. И все из-за того, что он был и есть гениальный мастер фотографии.

Павел придирчиво разглядывал меня в зеркальце заднего вида. Я улыбнулась ему и, переведя взгляд на Женьку, вдруг поняла, что их роман скорее подходит к своему логическому завершению: Женечка выжал из этого Павла все до последней капли, и теперь очередная его «жертва» металась в приступах ревности и душевных расстройствах. Мне стало жаль парня.

– Вы давно знакомы? – стараясь быть равнодушным, поинтересовался Павел.

Я рассмеялась:

– С детского сада.

– Вот как?! Соседи?

– Не-е-ет, – вмешался Женька, – ты все неправильно понимаешь. Евушка – моя первая и последняя любовь!

Парня перекосило, и мне опять стало жаль его.

– Всё не так, Павел. – Я постаралась успокоить его. – Наши бабушки были близкими подругами, а мы их идолами. И чтобы не расставаться, они водили нас в одни и те же сады, школы и даже институт.

– И в институт? – Павел расхохотался.

– Если бы можно было, водили бы, представь себе. Кстати, ничего плохого в этом нет – одни плюсы, – раздраженно заметил Женька.

– Ну конечно! – Павел усмехнулся. – А ты знаешь, к чему приводит гиперопека?

– И к чему же? – Женька с интересом уставился на друга.

– К инфантильности личности! Ваши бабушки – самые настоящие убийцы.

– Ты преувеличиваешь, дорогой, тем более обозвав меня инфантилом, а мою бабушку – убийцей. С ума сойти! – Женя поскреб щетину и приготовился защищать честь своей бабушки, которую любил до сумасшествия.

– Павел, хотите, я расскажу вам, как мы однажды с ним встретились после длительной разлуки? – Я постаралась перевести разговор на менее рискованную тему.

– Да, конечно, – нервно проронил тот, поправляя узел галстука.

– У нас с Женечкой разница в возрасте ровно один год. День в день, час в час, но он, конечно, старше. – Я рассмеялась, и Павел немного расслабился. – Так вот, чтобы его не взяли в армию и у него был дополнительный год в запасе, его отдали в школу с шести лет, а я, соответственно пятилетняя, ходила в детский сад. Таким образом, у нас получилась разница в два класса.

– Пича-а-алька, – протянул Женя и состроил гримасу.

– Это было действительно печально. Мы скучали друг без друга. Да, Жень?

– Еще как… – Женька щедро подлил масла в огонь, решив окончательно испортить парню вечер. – У тебя, Евушка, преамбула длинная, ты не успеешь рассказать про то, как однажды в инсте ты шла по коридору, задумчивая и прекрасная, а навстречу…

Женька сделал паузу, и я, воспользовавшись ею, продолжила:

– А навстречу мне, представьте, Павел, движется нечто а-ля Мэнсон… нет… Мэнсон в самом умопомрачительном наряде. Бог мой! Один макияж чего стоил!

– А костюм?.. Жуть… – Женька довольно рассмеялся и высунул язык.

– Жень, ты что, правда под Мэнсона косил? – удивился Павел. – Да уж, ужас в ночи. Надеюсь, петь не пытался?

– Еще как пытался. Даже голос сорвал. А костюм… Машка постаралась, сшила за ночь, между прочим. Вот что любовь с людями делает. – Женя нарочито схватился за голову.

Я тут же представила у него в руках секиру, которой он, по всей видимости, намеревался отсечь у Павла не только настроение, но и чувства… Но я продолжала смеяться:

– И это нечто, Павел, кричит мне, распугивая окружающих: «Евушка-а-а-а!»

– Я тогда на конкурсе молодых занял первое место. Рад был страшно. Это я под влиянием Машки…

– Всё. Приехали. Вылезайте, – объявил Павел.

У входа в клуб змеилась приличная очередь.

– Ты мне так и не сказала, что с Артуром, – вновь вернулся к расспросам Женя.

Я поморщилась и отвернулась.

– Ладно, не сердись. Я понял. Давно пора было. Не твой это мужик.

– Не надо об этом, – попросила я его, – пожалуйста!

Возникла неловкость, Женька растерянно огляделся по сторонам и, увидев какого-то знакомого – чудаковатого дядьку, одетого в длинный белый кожаный плащ и красные казаки, – метнулся к нему, издавая радостные кличи. Павел, подошедший ко мне, бросал на Женьку недовольные взгляды.

– Павел, а вы где учились? – Я попыталась отвлечь его от грустных мыслей.

Он поднял на меня глаза:

– Я на психфаке, но до сих пор пребываю студентом. Два академических. Не складывается….

– Двоечник он, Евушка. Не знаю, что я в нем нашел.

Сзади вырос Женька и, схватив меня за руку, потащил к служебному входу. За нами плелся горе-студент.

Шумная атмосфера модного столичного клуба обрушилась на нас потоком резвого клубнячка Тони Ромеро, вбивающего в виски гвозди прошлогодних латиноамериканских хитов. В нос ударили запахи алкоголя, сигарет и парфюма, обильно нанесенного на каждое присутствующее здесь тело.

Две сексапильные девицы, одетые в костюмы героинь известных компьютерных игр, рассаживали гостей за столики. Мы с Женей ждали Павла, унесенного волной вновь прибывших. Бедный парень, пытаясь прорваться к нам, подавал отчаянные знаки. Женька вертел головой, здороваясь почти с каждым гостем, словно это мероприятие было имени его и в его честь. В конце концов ему надоело бесконечное расшаркивание, и он, крепко взяв меня за руку, предпринял попытку протиснуться к хромированной барной стойке. Внезапно моего друга окликнула чья-то ярко-фиолетовая голова. Он разжал ладонь, и меня тут же прибило к нетрезвому мужчине в расстегнутой сорочке. Надо полагать, один из селебрити, приглашенных на мероприятие, лицо его изредка мелькало в телевизоре и на страницах сомнительной прессы.