Теперь уже они оказались оттесненными к краю каменистого плато, резко обрывавшемуся над пропастью. Еще немного, и бешеная лавина валузийцев неминуемо смела бы их с обрыва, но тут словно неведомая сила толкнула вперед обезьянье воинство, и воины Кулла вновь начали отступать.
— Ты, кажется, решил, что победа близка? — внезапно где-то рядом с королем раздался знакомый насмешливый голос. — И не надейся, я же сказал, как все должно кончиться и для нас, и для вас. Вы уничтожите друг друга, а оставшихся в живых поглотит Царство Ненависти.
Быстро оглянувшись, Кулл увидел рядом с собой едва различимую светящуюся тень и в ярости заскрипел зубами.
— Уйди, Бур-Термир! — задыхаясь, крикнул он, продолжая яростно рубиться. — Ты больше не принадлежишь миру смертных, так что не вмешивайся в наши дела! Мы сами разберемся! Без твоей помощи.
— Несчастный упрямец! — рассмеялся призрак. — Ну что ж, не говори потом, что тебя не предупреждали. До скорой встречи!
Прозрачная тень взвилась в воздух и тут же исчезла. Не успев обрадоваться этому, король занес меч, чтобы обрушить его на ближайшего из врагов, как вдруг земля под ним словно поплыла. Кулл едва удержался на ногах; поначалу решив, что у него просто закружилась голова. Атлант замер с поднятым клинком в руках, стараясь обрести равновесие. Но земля продолжала двигаться, а затем вдруг задрожала и начала трескаться. И валузийцы и обезьянолюди валились с ног, они цеплялись за края разломов, в которые их неудержимо затягивала неведомая сила, но один за другим начали исчезать в черных раскрывшихся недрах. Кулл, как и все остальные, рухнул на камни, с невероятным трудом сумел приподняться и окинуть взглядом поле боя.
Его взору предстала ужасающая картина. Посреди множества мертвых тел барахтались уцелевшие участники сражения, отчаянно пытаясь удержаться на бешено вздымавшемся и трескавшемся каменистом плато. Валузийцы помогали друг другу, протягивая руки тем, кто проваливался в быстро расширяющиеся щели, но в результате падали туда вместе с товарищами. Обезьянолюди, дико визжа, прыгали между разломами; цепляясь за сородичей длинными хвостами, они старались образовать непрерывную живую цепь, но она каждое мгновение рвалась, когда какое-нибудь из мохнатых существ исчезало в очередной бездонной яме.
Увидев, как почва треснула прямо под лежащим рядом с ним латником, Кулл, не раздумывая, схватил его за руку и изо всех сил стал тащить на себя. Он чувствовал, что воина неудержимо тянет вниз, и понимал, что и сам сейчас провалится в недра земли, но отпустить руку солдата не мог. Это был его солдат, его подданный, который с радостью отдал бы свою жизнь за короля. А Кулл всегда считал, что его долг и судьба — защищать своих людей до последнего мгновения.
Он продолжал удерживать латника, не давая ему скрыться в беспрерывно растущей трещине. Мышцы на могучих руках атланта вздулись, лицо заливал горячий пот, но Кулл не сдавался. Он всегда боролся до конца, поэтому и теперь, осознавая бесполезность своих усилий, все же не отступал. Ему почти удалось наполовину вытащить воина из ямы, как вдруг огромная щель расколола землю прямо под ними, и Кулл, не успев ни за что уцепиться, стремительно полетел в черную дыру.
Его словно подхватил и понес невидимый воздушный поток. Все мелькало перед глазами — и бледные лица его воинов, и обезумевшие от ужаса глаза обезьянолюдей, и яркие вспышки зеленоватого пламени. Что будет дальше, король уже знал, но его люди еще не догадывались, что их ждет испытание пострашнее, чем схватка с хвостатыми. Их надо предупредить, чтобы не пытались бороться с тенями и призраками, стучало в голове у атланта. Они должны просто держаться вместе, крепко взявшись за руки, не позволяя товарищам свалиться под бременем кошмарных видений.
А страшное подземное царство уже распахнуло свои кровожадные объятия, в которые один за другим попадали как валузийцы, так и обезьянолюди. Отблески зеленого пламени зловеще играли на мечах королевских воинов — валузийцы яростно рубили воздух, уже попав в плен жутких иллюзий. Кинувшись к ближайшему из них, Кулл вырвал у него меч и с силой встряхнул солдата, но тот, ничего не замечая, продолжал бросаться на воображаемых врагов, молотя их кулаками. Наконец, обессилев он рухнул на землю и, неестественно скрючившись, застыл. Взглянув на остальных, король едва не отчаялся — его солдаты вели себя, как безумцы, сражаясь с призраками до полного изнеможения, и падали на землю один за другим.
Обезьянолюди, напротив, и не пытались биться — дико визжа, они расползались в разные стороны, закрывая голову мохнатыми руками. Словно побитые собаки, подумал вдруг Кулл и вновь повернулся к своим воинам. Большинство уже лежало на земле, а те, кто еще держался на ногах, теперь походили на безумцев, — пошатываясь, они неуверенно бродили в сгущаемся зеленоватом тумане, натыкаясь на товарищей. Из груди атланта вырвался стон отчаяния.
Неужели Бур-Термир оказался прав? Нет, Кулл все еще не хотел признавать этого. Он взглянул наверх в надежде увидеть небо, но беспощадная светящаяся пелена поглотила все вокруг. Перед глазами атланта замелькали неясные тени, и он, чувствуя, что силы покидают его, устало сомкнул веки. Короля начало охватывать полное безразличие ко всему, что происходит вокруг, и он стал медленно опускаться на землю, но невероятным усилием воли заставил себя вновь подняться и сделать шаг вперед: «Не останавливаться. Не спать, иначе я никогда не проснусь. А это — бесславная смерть. Ведь я же воин, полководец, и мне суждено погибнуть только в бою. И моим солдатам тоже. Они не останутся здесь, пусть не надеется Бур-Термир! Они не станут легкой добычей призраков, и Царство Ненависти не отнимет их у меня! За мной, мои воины! Вставайте!»
Вставайте! Отчаянный призыв, рвавшийся из его груди, казалось, мог разрушить гору, в раскрывшееся чрево которой угодили валузийцы. Этот беззвучный приказ мог поднять на земле ураган, который развеял бы, как песчинки, всех врагов, снес все преграды на пути короля и его воинов.
И земля задрожала, зашатались стены подземелья, и люди стали подниматься. Они с удивлением озирались и, видя скорчившихся на земле товарищей, помогали им встать на ноги. Не всех удалось вернуть к жизни — некоторые так и остались лежать, сжимая в руках мечи, но их оказалось немного. Зеленый туман как будто слегка рассеялся, и Кулл, внимательно осмотрев своих воинов, с облегчением убедился, что самое страшное осталось позади. Ободряюще улыбнувшись, он взглянул туда, где недавно в панике метались и ползали обезьянолюди. Но их не было — ни одного, — они словно растворились в мерцающем свете, и королю на мгновение подумалось, что они ему просто привиделись. Реальны ли мохнатые нелюди на самом деле или все, что произошло с Куллом за последние дни, лишь плод его воображения? Атлант закрыл глаза и встряхнул головой, стараясь сосредоточиться и рассуждать спокойно.
Нет, хвостатые все-таки существовали в мире смертных. И их вожди, бурусы, тоже! С одним из них Кулл даже знаком — это Бур-Термир, ставший теперь призрачной тенью. И вдруг, словно в подтверждение его мыслей, раздался знакомый голос, прозвучавший спокойно и насмешливо:
— Ну что, король Кулл, теперь ты убедился, что я прав? — Из тумана возник неясный размытый образ, который постепенно уплотнялся, приобретая все более определенные очертания и вскоре перед атлантом предстал улыбающийся призрак. — А ты сомневался, упрямец! Теперь вы все останетесь здесь навечно, и у тебя еще есть время подумать и согласиться со мной. Правда, немного времени. Царство Ненависти всколыхнулось — слишком сильно его растревожили, и теперь вы у него в вечном плену, нравится тебе это или нет.
— Напрасно ты радуешься, — усмехнулся Кулл. — Со мной и моими воинами все в порядке, да ты и сам это видишь. Позаботься лучше о своих хвостатых друзьях — похоже, они утонули в проклятом тумане.
— Вот о них-то как раз беспокоиться нечего, — язвительно рассмеялся призрак, глядя на атланта снисходительно, как наставник на несмышленого ученика. — Их разум и душа по сравнению с людскими находятся в зачаточном состоянии. Им неведомо большинство человеческих чувств. У них нет воображения, и никакие видения моих хвостатых друзей, как ты выразился, не мучают. Они просто немного испугались, поэтому и убежали отсюда.
