Амет-хан был обаятельным, скромным человеком, - продолжала Маргарита Карловна. - Трудно представить себе, в какой бедности он жил в Жуковском. Убогость его небольшой двухкомнатной квартиры как-то скрашивал модный итальянский ковер: на синем фоне - рыжий лев, рядом с которым - львица. Жена Амета Инна Васильевна говорила мне: "Это лев и тигр. Правда, шикарно?" Я грустно соглашалась. У Амета ничего не было - ни лишнего костюма, ни пальто. Все отправлялось в помощь ее родным в деревню и его родным -канатоходцам. Когда семья Амета переехала в другую, более благоустроенную квартиру, жизнь его не стала счастливее. Более того, произошла трагедия... Не знаю, у кого была большей дружба с Амет-ханом: у Сережи или у меня. И до сих пор я всех татар из-за него люблю...».
Однажды, уже после войны, Амет-хана в числе других боевых летчиков, был среди них, в частности, А. К. Пахомов, прислали в Центральный аэроклуб - полетать на планерах. Эту "командировку", в преддверии работ по КС, организовал П. В. Цыбин. Летать с ними поручили командиру планерного звена Раценской. Уважение к Амет-хану как летчику началось у Маргариты Карловны именно тогда. Она рассказывала: «Это был какой-то прирожденный летчик, притом -истребитель! Он сидел у меня в передней кабине учебного планера А-2 Антонова, я - в задней. Поразил он многим. Во-первых, шел ниже буксировщика - это была, наверное, фронтовая привычка: видеть "противника". Во-вторых, он пригнулся, утопился в кабине, так что мне его не видно было - притаился, словно охотник. Он получил всего три вывозных полета, а на четвертом - вылетел самостоятельно. Ювелирно работал!..».
Ни Анохин, ни Амет-хан не были интеллектуалами (такими, как, скажем, Громов или Галлай). Оба не имели основательного образования, но в природном уме и остроумии нельзя было отказать ни тому, ни другому.
Говорят, после войны французские летчики полка "Нормандия-Неман" многократно пытались пригласить к себе в страну прославленного аса Амет-хана Султана. Каждый раз этому
препятствовали органы, оберегавшие секреты. Говорят, Амет-хан в конце концов обозлился, пришел, куда следует, и заявил: "Почему меня не выпускают? Что я знаю? Какие секреты? Я знаю только обороты, температуру, давление!.. И то все - неправильно...".
Об Амет-хане Султане Н.С.Строев в одной из наших бесед сказал: "Внешне он производил впечатление мрачноватого человека. Мне не приходилось с ним особенно много общаться - он был не очень разговорчив. Но летчик он был, конечно, хороший. И как боевой, военный летчик, и как летчик-испытатель. Вместе с тем, инженерной культуры ему явно не хватало, это чувствовалось...".
Амет-хану очень трудно давалась учеба. По этой причине он не раз прекращал занятия - сначала в военной Академии, потом в авиационном институте и, наконец, в техникуме, в Жуковском. Рассказывают такую быль. На занятиях по математике в техникуме его спросили, что такое - "икс в квадрате". После недолгого размышления он с пониманием кивнул головой, нарисовал квадрат, а внутри него -икс. Представить, что такое "икс в кубе", он уже не мог...
... В 1994 г. были опубликованы мемуары сына Л. П. Берии Серго Берия, который хорошо знал обоих летчиков по испытаниям крылатого снаряда. На этом снаряде, как уже говорилось, была установлена система наведения, созданная в КБ-1, которое возглавлял Серго Берия. Летчики-испытатели, видимо, справедливо произвели на него могучее впечатление. Но он приписал им совершенно нехарактерные для них авантюрно-героические качества в земной жизни.
Бывший начальник ЛИИ, а впоследствии один из руководителей ВПК - всемогущей Военно-промышленной комиссии при Совмине СССР Николай Сергеевич Строев рассказывал: «КБ-1 Серго Берия находилось на развилке Ленинградского и Волоколамского шоссе, оно так и называлось в обиходе "развилка". Эта организация находилась за высоким забором, и все относились к ней с большой осторожностью. Сам Берия страшно опекал этот институт, где главным конструктором был его сын Серго, а директором - Амо Сергеевич Елян. В этой организации работали хорошие теоретики и инженеры. Нужных людей брали туда откуда угодно, в том числе из тюрем, брали и вольнонаемных. Елян, к примеру, был в свое время директором большого завода, давшего в войну больше артиллерийского оружия, чем вся германская промышленность. Он возглавлял завод, многое сделавший в атомной промышленности. Это был, безусловно, крупный организатор, человек сильной воли. Неслучайно Берия вытащил именно его и поставил на эту "развилку". Там он создал мощную организацию. Серго Берия был теоретиком, а А. С. Елян - главным организатором...».
Академик Анатолий Алексевич Дородницын, имевший прямое отношение к работам по КС, говорил мне о Серго Берии, что это был действительно толковый молодой инженер, он получил даже степень доктора наук, но с диссертацией ему хорошо помогали другие...
Когда в ЛИИ началась подготовка к испытаниям "Кометы", туда зачастили работники с "развилки", и нередким аргументом при обсуждении с М. А. Тайцем и другими учеными ЛИИ у них был довод: "Серго сказал вот так...". "Не знаю, каков он как человек, как специалист, наверное, - нормальный, без каких-то загибов, - говорил Строев о Серго Берии. - Но в той ситуации, в которой он оказался, он использовал власть отца сполна..."
Помимо Цыбина в Багерове почти постоянно находились заместитель А. И. Микояна М. И. Гуревич и С. Л. Берия. Федор Иванович Бурцев рассказывал, что Серго Берия, с которым летчики часто беседовали на разные темы, производил приятное впечатление и как крупный инженер, хотя ему было тогда всего 25 лет, и симпатичный, внимательный человек. От него летчики узнали, что в этих местах, в Крыму, воевал партизаном его брат. Он получил отравление в катакомбах, когда немцы пустили туда газ. От этого отравления он потом умер...
Серго Берия писал о 26 июня 1953 г.: «В этот же день я уехал с дачи рано, отец оставался еще там. Мне же надо было поспеть в Кремль к Ванникову (тогда он был генерал-полковником, дважды Героем Социалистического Труда, одним из руководителей работ по созданию атомного и водородного оружия, кажется, заместителем отца по комитету). У Ванникова нам вместе с Курчатовым и другими предстояло обсудить - как производить взрыв водородной бомбы (кстати, она была создана на год раньше американцев).
Вдруг вызывают к телефону. Слышу голос Султана Амет-Хана, дважды Героя Советского Союза, летчика-испытателя, многократно летавшего на самолетах с моим оборудованием. "Серго - чуть ли не кричит он, - район вашего дома оцеплен войсками. Там стрельба. Выходи из Кремля, посылаю за тобой машину. Готовлю для тебя самолет...".
Говорю о звонке Ванникову, сам сажусь за телефон. Дача не отвечает, московская квартира - тоже. Бегу к Спасским воротам, к машине. В ней помимо Амет-Хана, Сергей Анохин, Герой Советского Союза, тоже летчик-испытатель. "Едем, - говорят, - похоже, твой отец убит". И тогда я решил, что, по всей видимости, это какое-то
недоразумение, что бежать я не должен, и возвратился к Ванникову. Он и обрадовавшийся моему возвращению Курчатов тут же сели за телефоны. Телефон Маленкова не отвечает. Наконец, Ванников дозвонился до Хрущева: "Так, мол, и так, Никита Сергеевич, что происходит? Тут у нас сын Берии..." Потом поворачивается ко мне: "Хрущев сказал, что ничего не произошло и чтоб ты ехал домой".
Выходим все из Кремля, снова садимся в машину и едем к московской квартире. Вокруг дома войска, во двор нас не пускают. Благодаря Ванникову зашли. Вижу, на той части дома, где находились
комнаты отца, стены выщерблены, словно от стрельбы
крупнокалиберного пулемета, окна разбиты, дверь то ли выбита, то ли взорвана. И тут один из охранников говорит мне: "Серго, смотри, кого-то выносят из дома на носилках...". И я вижу - носилки, на них накрытое чем-то тело. Я не успел спросить охранника, находился ли отец во время обстрела дома. Но мне кажется, что на носилках мог быть он...».
