Маргарита Карловна с гостившей у них женой начальника летной службы ЛИИ Гринева обхохотались, а Сергей Николаевич растерянно стыдил их: "Хватит, женщины ! Вы знаете, как это больно ? Вот бы вас так хватанула собака !.." Тут же собрались и уехали с дачи на машине другие гости - летчик-испытатель Ковалев, приехавший погостить к Анохиным со своей будущей женой. Шайтан мигом разогнал всех...
Через какое-то время Анохиным позвонила жена Богородского. Она не скрывала удовлетворения: муж стал более внимательным и более "домашним"...
Богородский был в свое время одной из самых ярких личностей в ЛИИ. Однажды, будучи не только командиром отряда, но и секретарем партийной организации, что оказалось тогда еще более важным, Аркадий Павлович артистически виртуозно спас своего товарища, летчика-испытателя, попавшего в крайне трудное положение. Товарищ этот однажды охотно согласился подвезти на железнодорожную станцию молодую, миловидную сотрудницу - по ее просьбе... Но по дороге по своей инициативе вдруг свернул с "верного" пути... Кончилось тем, что сотрудница на ходу выпрыгнула из машины, сильно ушиблась и настрочила потом жалобное письмо... в партком ЛИИ. Дело приняло самый нешуточный оборот. Аморальному летчику совершенно определенно грозило исключение из партии, а, следовательно, выдворение из ЛИИ. Последнюю точку в долгих разбирательствах и проработках должно было поставить партийное собрание, которое вел парторг Богородский.
Все, кто выступал, были едины: таким людям не место в партии. Председателю, выступавшему в заключение, не оставалось ничего, кроме как проголосовать за очевидное решение. Но прежде, чем сделать это, он, сурово обратился к совершенно сникшему летчику, вконец потерявшему остатки надежды на снисходительность высокого суда: "Мне стыдно, мне больно за Вас, Николай Иванович ! Кто бы мог подумать: мужчина, офицер, боевой летчик, испытатель,
проработавший рядом с нами годы, человек, столько повидавший... поднял... поднял... поднял... руку на беззащитную девушку ! Мне стыдно за Вас, Николай Иванович ! Мне стыдно !" Богородского несло, как Остапа; он уже не смотрел на растоптанного, к общему удовлетворению, летчика и вдруг совершенно неожиданно повернулся к нему и после долгой паузы призвал ласково, почти шепотом, который услышали все: "Николай Иванович, дорогой ! Уговаривать надо ! Уговаривать, уговаривать..." Гробовая тишина сменилась громом. Все, включая потерпевшую, в мгновенье подобрели, посветлели и сменили гнев на милость. Летчик, пусть с самым строгим выговором, остался в ЛИИ и сделал еще немало доброго...
Синеглазый курчавый блондин - красавец Богородский, пользовался большим успехом у женщин. Это было общеизвестно, и до ЛИИ дошли шутливые слова Раценской, сказанные мужу о Богородском и Шайтане: "Ты подумай: ведь собака, а знает, кого и за что хватать...".
Близким другом Аркадия Павловича Богородского, еще со времен реутовского аэроклуба, был Валентин Петрович Васин. "Аркадий был отличным пилотажником и вообще очень талантливым человеком, -говорил Васин. - Был нетерпелив и честолюбив. Был резок, вспыльчив, но и отходчив..." В какой-то мере его самолюбие и гордость, в соединении с рядом неблагоприятных обстоятельств, стали причиной его гибели в 1972 г. Однажды на самолете МиГ-21 он возввращался с задания. У него горела уже красная лампочка аварийного остатка горючего, когда обнаружилось, что выпущенная стойка шасси не встала на замок. Он попытался сделать, казалось, естественное - дожать стойку с помощью аварийной системы. Это не привело к желаемому. Более того, это отрезало путь к возможности повторного использования основной системы. Васин, находившийся в этот момент на команднодиспетчерском пункте, подсказал другу, что подобное бывало, и надо несколько раз переключить основную систему на выпуск-уборку. Однако это было уже невозможно. Практически невозможно было и другое - садиться на брюхо. Из-за большого угла атаки самолета МиГ -21 на посадке и из-за длинного фюзеляжа посадочный удар, напоминавший удар хлыста, приводил к разрушению шейных позвонков летчиков. Это случалось уже не раз, и выход был один -катапультирование! Богородский покинул машину вполне
благополучно для всех, в районе Бронниц. Но нашлись "католики, большие, чем папа римский", и они так или иначе попрекали его за потерянную машину. Хотя даже формально его вины в потере машины не было: официальных, общеизвестных инструкций летчику в подобных обстоятельствах не было... Прошло какое-то время, и, выполняя очередной полет по двигательной тематике на самолете МиГ-21, Богородский столкнулся с остановкой двигателя. Васин в это время только отработал бездвигательные посадки на МиГе-21, написал соответствующие инструкции, и его друг знал, конечно, об этой многосложной работе, знал, что она требует специальной подготовки...
"Аркадий взлетел чудесным вечером, - вспоминал Васин, - набрал метров 600 высоты. Только развернулся градусов на 90, и у него сдал движок... Ему бы самый раз подвернуть еще градусов на 20 - 30 и катапультироваться в лугах. Но, видно, человеку, легко ранимому,
Аркадию так запали в душу разговоры о его предыдущем катапультировании, что он решил садиться. С такой высоты, не имея запаса по скорости, да к тому же при необходимости развернуться еще на 70 - 80 градусов, сесть было практически невозможно. Самолет, едва перелетев наш забор, ударился о грунт еще до начала полосы, машина рассыпалась, и Аркадия выбросило из кабины вместе с креслом. Я подъехал через несколько минут - ничто уже не могло его спасти...
Аркадий, открытый, прямой человек, никогда и никого не боялся, резал правду-матку без оглядки. Но тут побоялся молвы. А она жестока. Возможно, он как-то предчувствовал беду, на этот случай он даже дал мне определенные поручения, касавшиеся его семьи.
Он был красивым человеком. Любимцем женщин. Пожалуй, после авиации это была его вторая страсть...".
Причиной отказа двигателя явилось масляное голодание -следствие обнаруженной позже ошибки в установке одного из штуцеров масляной системы. Возможно, рост температуры масла должен был заметить летчик - еще на разбеге - ведь двигатель "встал" почти сразу после взлета... Кто знает, что он думал в это мгновенье ?.. Может быть, он вспоминал о том, что ни одно катапультирование его товарищей, даже самое обоснованное, не оставалось без претензий к летчику, больших или меньших. Может быть, перед его глазами встал А. В. Федотов. Ведь даже этот летчик, которого Богородский считал талантом исключительным, позволил себе бросить упрек летчикам ЛИИ за то, что у них стало чуть ли не традицией бросать микояновские машины... Может быть, вспомнил и пересуды последнего времени вокруг высоких наград...
Аркадий Павлович Богородский проводил и самые сложные испытания. На его долю, к примеру, пришлись испытания на штопор опытных самолетов Як-25 и Як-32. На самолете МиГ-19 его сопровождал при этом и выполнял киносъемку Валентин Петрович Васин, начиная с момента сваливания и кончая выводом из штопора, который не был ни простым, ни скорым. Богородский испытывал и знаменитую "Анаконду" (Ла-250). Эту работу он продолжил после самого Андрея Григорьевича Кочеткова и продолжил успешно.
Богородский был в ряду не так уж многих летчиков, кому поручались испытания на штопор: С. Н. Анохин, Я. И. Верников, В. А. Комаров, О. В. Гудков, А. А. Щербаков, И. П. Волк, В. И. Лойчиков... Вместе с Ю. А. Гарнаевым, Амет-ханом Султаном Богородский проводил исследования и испытания средств спасения экипажей. Он отрабатывал посадку с отказавшим двигателем на истребителе ОКБ А.
И. Микояна Е-2А... Валентин Петрович Васин не сомневался,
что его друг давно заслужил звание Героя. Но так и не получил его...
Я не уверен в абсолютной правоте Дидро, говорившего, что "награждая хороших, мы тем самым наказываем дурных". У Владимира Высоцкого не было официальных наград и званий. Но кому не ясно, что они мало что добавили бы к облику и сути выдающегося поэта и актера. Я не считаю отсутствие наград пороком, более того, понимаю тех, кто готов от них отказаться. Ведь самые высшие судьи себе мы сами. И наградной отдел, и трибунал - в одном лице. Но когда из единого ряда одинаково заслуживших кого-то без оснований выбрасывают как не втискиваемого в разнарядку, невольно думаешь: пусть уж никому бы не давали. Потому к этой не слишком приятной теме незаслуженного ненаграждения порой приходится возвращаться и в связи с Богородским, и с Казьминым, и с Верниковым, и с Амет-ханом, и с Анохиным...
