Впрочем, больше Казьмин запомнил "общую" с Коккинаки машину Ил-28. Каждый год, начиная с 1950-го по 1953-й включительно, Петр Иванович выполнял по 25 - 30 исследовательских полетов -сначала на опытной машине с бортовым номером 0101, а затем - на первых серийных машинах, пришедших в ЛИИ. На этом самолете -"солдате", фронтовом бомбардировщике Казьмин выполнял такой пилотаж, какой иной летчик не позволял себе сделать и на истребителе. Его суммарный налет на этих машинах составил около 120 ч...
При всей азартности и горячности Петра Ивановича с одной стороны и при всей гордости профессионала - с другой, он был и осмотрителен, и хладнокровен, когда этого требовала ситуация в полете. Он был равнодушен к оценкам извне, если сам знал, что поступил верно. Простой пример. Однажды, когда Петр Иванович летал уже в очках, он полетел на Ил-18 на Дальний Восток. Правым пилотом у него был В. С. Константинов - молодой талантливый летчик-испытатель, вышедший из спортсменов-пилотажников. Предстояла промежуточная посадка в Новосибирске - ночью. Зашли уже на полосу, и в последний момент у Петра Ивановича упали очки. Он ушел на второй круг, а на запрос КДП о причинах не стал распространяться об очках и сообщил просто: "Промазал...". Константинов не удержался и сказал: "Какой позор...". Слова эти резанули слух командира, но он промолчал. Когда Константинов погиб на "аналоге" самолета Ту-144 (МиГ-21И), Петр Иванович сказал одно: "Прекрасный был летчик, пилотажник, но переоценил себя, свои возможности...".
Тут следует поправить Петра Ивановича. У самолета МиГ-21И имелся органический дефект, связанный с воздухозаборниками, -помпаж на отрицательных углах атаки. Об этом дефекте Константинов, наверное, не знал. На высоте 700 м, когда он вышел на отрицательные углы атаки, у него спомпировал двигатель. "Константинов был прекрасным пилотажником, - говорил Н. Г. Щитаев, - и дело было совсем не в нем. Этот дефект машины был выявлен в другой программе испытаний - двигателистов, по доводке воздухозаборников МиГ-21 (их было около десятка этих вариантов воздухозаборников). Аналог МиГ -21И имел один из вариантов - с известным дефектом...".
Одним из любимых самолетов Казьмина была американская "Кобра". На ней он испытывал тормоза колес. В этих своеобразных испытаниях приходилось садиться на специально залитую водой полосу. Казьмину как лихому шоферу машина запомнилась еще прекрасной маневренностью на земле. На "Кобре" он с удовольствием и мастерски ездил как на автомобиле, за что однажды чуть не был наказан самим Министром П. В. Дементьевым...
Кстати сказать, "Кобру" Казьмин очень высоко ценил еще со времени войны - за то, не в последнюю очередь, что она больше, чем, скажем, другой замечательный самолет Як-3, прощала ошибки неопытному летчику...
Отдавая пальму первенства Анохину во всем, или почти во всем, Казьмин повторял, что были работы, которые он выполнял, не хуже, чем Сергей Николаевич. С ним Петр Иванович не мог тягаться во многом, но немалое их и объединяло.
Во время войны Казьмин дважды прыгал из горящего самолета. Первое покидание было особенно памятным. Обычно Казьмин, "любивший свободу", по его словам, не привязывался, а тут, когда надо было прыгать, оказался как раз пристегнутым к креслу. Когда он расстегнул ремни, горевшая машина, находившаяся в пикировании, набрала уже большую скорость, и ему стоило труда вылезти за борт и отделиться от самолета. Не сразу нашел вытяжное кольцо парашюта и, когда дернул его, через "мгновенье" была уже земля...
После войны, когда он стал испытателем, критических ситуаций было также немало, но он не покидал опытные самолеты - ни разу. По крайней мере дважды он попадал в аварии особого рода. Отличный автомобилист, он на профессиональном уровне занялся
автомобильными гонками. В составе сборной СССР участвовал в первых для нее международных ралли. Пришел к финишу двадцатым при 120 участниках, многие из которых вообще не дошли до финиша. И он мог не дойти: где-то в Германии, на одном из поворотов машина сошла с трассы и, кувыркаясь, полетела под откос. Благо, на ее пути встретилась сосна, которая остановила вращение машины. После этого он продолжил гонку, отделался сильными ушибами, но машину по окончании соревнований отправили под пресс...
В другой раз автомобильная авария была гораздо более серьезной по последствиям для Казьмина, хотя ехал он без особой спешки ... на "Циолковские чтения" в Калугу. Тогда он был вынужден выпрыгнуть из машины, падавшей в обрыв, при этом дверью была сильно травмирована рука...
Автомобиль он водил виртуозно. Совсем недавно милая и заботливая супруга Петра Ивановича Александра Михайловна пожаловалась мне, что, несмотря на плохое зрение мужа, для него нормальная скорость движения на автомобиле - 120 км/ч. 85-летний Петр Иванович признался, что один его глаз почти не видит, но, мол, это особо не мешает ему. Как-то Петр Иванович сказал, что всегда управлял автомобилем так же, как и самолетом, - пальчиками. Потому не терпел перчаток - чтобы чувствовать машину. Потому летал, когда это было возможно, в домашних тапочках. "Если что случится, - говорил он, - и сапоги не спасут. А пилотировать так удобнее - все чувствуешь...". Он знал, что такие рассуждения и действия резонно не нравились руководителям испытаний, знал, что это нарушение инструкций, понимал, что в каких-то обстоятельствах это может быть опасным. Но оставался нарушителем... Кстати, говорил, что и его друг, Сережа Анохин, тоже не любил ни перчаток, ни сапог, ни гермошлема...
Летчик-испытатель ОКБ А. И. Микояна А. В. Федотов не без смущения рассказывал однажды в кругу друзей, как накануне на шоссе еле успел отвернуть и уйти от лобового столкновения с выехавшим на его полосу встречным автомобилем, которым - как он успел заметить, несмотря на максимальные скорости обоих автомобилей, - управлял... "дядя Петя" - Петр Иванович Казьмин. Подошедший сзади Казьмин тронул Федотова за плечо и "успокоил": "Саша! МАЗы отворачивают! МАЗы!"
Сколько себя помнил в ЛИИ, Петр Иванович страстно любил азартные игры, популярные и у многих других обитателей летной комнаты, шутливо называвших Казьмина - Казьмино. Эти игры: нарды, домино, бильярд, подкидывание спичечного коробка - были продолжением главной азартной игры, где ставка была наиболее высокой, - летных испытаний. У летчиков поколения Шиянова, Рыбко эти игры, кстати сказать, не были столь популярны. Тот же Анохин умеренно любил домино, в меньшей степени - шахматы и не терпел игры в карты. Люди типа Казьмина всегда нуждались в обострении чувств и находили самые разные пути к этому. Эта жажда сохранилась у него и поныне, но она была более сильной в молодые годы, когда он был спортсменом-летчиком.
Был он и комсомольцем, и членом партии, в которой состоял 50 лет. Искренне верил в ее лозунги. Через Красную площадь ходил пионером с голубями, комсомольцем - с винтовкой, спортсменом-студентом показывал вольные упражнения, проезжал по площади на велосипеде и пролетал над ней на УТ-1...
Еще перед войной, в Центральном аэроклубе Казьмин как один из опытнейших пилотажников готовился к участию в Тушинском параде с впечатлявшим номером тройки самолетов УТ-1: передний летел на ребре (то есть с креном в 90° и некоторым углом скольжения), а задние - на спине. Один из задних самолетов пилотировал Казьмин. Очень непростым был другой номер в девятке УТ-2, которую вел Владимир Малюгин: самолеты выстраивались плотным клином. Замыкавшим пилотировать было особенно сложно из-за возмущений от шедших впереди самолетов. У одного из летчиков, как раз замыкавшего клин, пилотирование никак не удавалось. Поэтому было решено заменить его Казьминым, которого для этого пришлось "вытащить" из тройки. Так вот, Казьмин сумел не только справиться с поставленной задачей -пилотирования крайнего самолета. Он даже сумел сделать своим фотоаппаратом ФЭД уникальные фотографии "девятки" в полете. Его фотография (он был абсолютно уверен, что именно его) была помещена в книге А. С. Яковлева "Цель жизни".
