После выздоровления Каца списали временно с летной работы. К тому же поступил приказ: всех старшекурсников, где бы они ни были, вернуть из армии - для продолжения учебы. Так он оказался в Алма-Ате, где находился тогда МАИ. В 1943 г., дипломником, он попал в ЛИИ на практику, а в 1944 г. поступил уже на работу...
ЛЕТНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ
В 1943 г. в числе тысячи военных специалистов, направленных на укрепление авиационной промышленности, старший лейтенант Анохин прибыл на испытательную работу в Летно-исследовательский институт.
Тогда летную часть ЛИИ возглавляли Данила Степанович Зосим и его ближайший помощник А. Н. Гринчик - один из тех, кто был в самом начале становления летно-испытательной "школы ЛИИ". Она зарождалась в недрах отдела летных исследований ЦАГИ, организованного в 1920 г. на базе "Летучей лаборатории". Задачами этого отдела, по замыслу профессора Н. Е. Жуковского, были научнотеоретические летные исследования: 1) вопросов аэродинамики и динамики полета; 2) двигателей; 3) оборудования и вооружения.
Примерно тогда же по приказу Реввоенсовета Красной Армии в его структуре стал работать Опытный аэродром на Ходынке. Там испытывали военные самолеты ведущие летчики: М. М. Громов, М. А. Волковойнов, А. И. Томашевский, инженеры: Е. К. Стоман, Н. С. Куликов... Там же, на Ходынке, располагались какое-то время летные подразделения ЦАГИ и опытных заводов, а также (частично) - НИИ Гражданского воздушного флота. В 1935 г. отсюда, почти из центра Москвы, на новый аэродром (будущий Чкаловский, в районе Щелкова) переселился НИИ ВВС. Тогда же было начато проектирование нового аэродрома для ЦАГИ. В 1939 г. вблизи Раменского была введена в строй его первая полоса длиной 2000 м.
ЛИИ был организован на базе отдела ЦАГИ в марте 1941 г. по инициативе М. М. Громова, А. В. Чесалова, М. А. Тайца, В. С. Ведрова, поддержанной П. И. Барановым, Я. И. Алкснисом, а, главное, И. В. Сталиным. В отличие от активно работавшего уже тогда НИИ ВВС, главной задачей которого были летные испытания самолетов с позиций заказчика, потребителя, ЛИИ должен был возглавить летные исследования, необходимые разработчику, производителю авиационной техники. С первых же шагов института под руководством общепризнанного авторитета - М. М. Громова, под пристальным оком И. Ф. Козлова, требовательного и заботливого начальника летной части, из инженеров и техников ЦАГИ, имевших опыт полетов -
аэроклубовский или иной - вырастали свои, выдающиеся впоследствии, летчики-испытатели. Первыми были Ю. К. Станкевич, Н. С. Рыбко, Г. М. Шиянов. Вслед за ними, наряду с И. И. Шунейко и М. Л. Галлаем, к испытательной работе в ЦАГИ был привлечен другой молодой инженер - А. Н. Гринчик. Именно эта шестерка составила костяк будущей школы. Но перед самой войной предпочтение стало отдаваться боевым летчикам, воевавшим в Испании, Китае, Финляндии. М. М. Громов, первый начальник ЛИИ, а также его заместитель по летной части - А. Б. Юмашев при всем своем уважении к боевому опыту военных летчиков вынуждены были отказаться от услуг некоторых из них, не удовлетворявших особой специфике требований к испытателям. Какое-то время, в канун и в самом начале войны, команда испытателей ЛИИ пополнялась из "своих" молодых инженеров. Это были Н. В. Адамович, Л. И. Тарощин, А. А. Ефимов. Л. В. Чистяков В. С. Чиколини, И. В.
Эйнис стали летчиками после войны. Сергей Николаевич Анохин оказался в следующей волне - летчиков-спортсменов, в основном. Они сумели соединить талант пилотажников со знанием новой техники и методики летных испытаний, а также, нередко, и боевой опыт. В этой волне были В. Л. Расторгуев, В. П. Федоров, В. Ф. Хапов, И. И.
Шелест. Пожалуй, столь же близкой Сергею Николаевичу была группа героев войны и летчиков из ВВС, достойно пополнивших "школу": Амет-хан Султан, А. П. Богородский, Ф. И. Бурцев, В. П. Васин, Я. И. Верников, Н. В. Гаврилов, В. Н. Изгейм, Р. И. Капрэлян, П. И. Казьмин, В. А. Комаров, С. Ф. Машковский, В. Н. Юганов, А. П. Якимов, И. Ф. Якубов. Эти летчики вместе со своими предшественниками составили основу летной школы ЛИИ, которая в дальнейшем росла и крепла, главным образом, благодаря Школе летчиков-испытателей, созданной Министерством авиационной промышленности при ЛИИ (ШЛИ МАП) в октябре 1947 г. Одними из первых ее окончили те же Бурцев, Васин, Изгейм, Комаров...
ЛИИ был Меккой для летчиков. Здесь был сконцентрирован многолетний отечественный опыт летных испытаний. Он был связан с именами летчиков-испытателей выдающихся: К. К. Арцеулова, М. М. Громова, В. П. Чкалова, Б. Н. Кудрина и многих других. ЛИИ унаследовал опыт первых научных изысканий в полете, выполненных, в частности, в ЦАГИ, В. П. Ветчинкиным, Б. Н. Юрьевым, В. Л.
Александровым, а затем - А. В. Чесаловым, М. А. Тайцем, Б. Н.
Егоровым, В. С. Ведровым, Ю. А. Победоносцевым, Г. С. Калачевым... Во многом "отпочкование" ЛИИ от ЦАГИ было обусловлено как раз тем, что летные испытания становились самостостоятельным и важным разделом авиационной науки. И. Ф. Петров, Н. С. Строев, В. В. Уткин,
И. В. Остославский, В. Н. Матвеев, С. И. Турецкий, А. И. Квашнин,
М. Д. Клячко, А. Д. Миронов, Л. М. Берестов, И. М. Пашковский, Н. Г. Щитаев, Ю. И. Снешко... - этим и многим другим ученым и руководителям ЛИИ обязан своим становлением как лидера стройной системы летных испытаний в бурно развивавшейся авиационной промышленности страны. Основой летных исследований в институте стала, естественно, не только научная школа ЛИИ, зародившаяся еще в недрах ЦАГИ и представленная высокими профессионалами, но и первоклассная группа ведущих инженеров по летным испытаниям, в том числе летающих ведущих инженеров, таких как А. В. Евдокимов, А. А. Лапин, П. С. Лимар, В. Я. Молочаев, Г. И. Поярков, В. Н. Сагинов, М. И. Хейфец, С. С. Юданов... Впрочем, такой мощный институт был немыслим без первоклассного аэродромного комплекса, его инженерных и технических служб, созданных за короткий срок. Он был невозможен также без золотых рук и светлых голов специалистов, готовивших к испытаниям самые разные и новейшие самолеты...
ЛИИ издавна имел не только отличных летчиков, но и ведущих инженеров. То же, впрочем, надо сказать о ГК НИИ ВВС, ГосНИИ ГА, испытательных базах ОКБ: ни летчики, ни инженеры не могли и не могут выполнить сколько-нибудь ценные летные испытания друг без друга.
Михаил Исаевич Хейфец пришел в ЦАГИ в 1936 г., будучи студентом МАИ, на преддипломную практику. Тогда летными испытаниями занимался отдел эксплуатации, летных испытаний и доводки (ОЭЛИД) ЦАГИ. Но в составе экспериментального аэродинамического отдела (ЭАО) имелась секция летных исследований (СЛИ), которая обеспечивала научное сопровождение летных испытаний. СЛИ руководил Чесалов. Под его началом было несколько секторов, и два основных возглавляли Тайц и Ведров. А. В. Чесалов говорил о М. А. Тайце, что тот обладал дьявольской
работоспособностью при чертовской неорганизованности. По общему мнению, и тогда, и впоследствии в ЛИИ мало кого так уважали и ценили, как Тайца. Его мнением как ученого дорожили и многие Генеральные конструкторы. Чесалов был скорее крупным инженером, умелым организатором, нежели ученым. Начинал он с проектирования собственных планеров и еще тогда пересекался с Тайцем. С 1924
г., будучи еще студентом МВТУ, Чесалов начал работу в ЦАГИ. Уже в 1926 г. он был назначен начальником секции испытаний сухопутных самолетов, приступившей к созданию методов исследований в полете характеристик устойчивости и управляемости, штопора самолетов. Начиная с 1933 г., секция проводила летные испытания всех опытных самолетов ЦАГИ, и Чесалов участвовал в них в качестве летающего ведущего инженера. Известна его глубокая работа по вибрациям самолета, а также книга "Испытания опытных самолетов", по которой готовились многие будущие специалисты. Чесалов был как раз очень собранным, организованным, жестким и, возможно, благодаря этому был ведущей фигурой триумвирата Чесалов - Тайц - Ведров, которому, как и Громову, ставят в заслугу создание ЛИИ. Наиболее глубоким теоретиком в троице был Ведров. Тайц шел от практики к решению конкретной задачи. Ведрову же инженерная задача давала толчок к широкому теоретическому исследованию. Не все согласны с подобной оценкой. Тайц, несомненно, был крупным теоретиком. Другое дело, что он, возможно, был ближе к практике, чем Ведров. Работы Тайца по теории подобия, по теории приведения не потеряли своего значения и сейчас.
