- А это именно он предлагал? - спросил я генерала.

- Он, он! Он как раз консультировал по таким вопросам. Он несколько раз горел, несколько раз погибал. А Сергей Павлович знал, что и у него с "Востоками" могут быть такие серьезные вещи, которые были с Анохиным в атмосферных полетах.

- Керим Алиевич, а сам Сергей Николаевич готовился к полетам космическим, как Вы думаете?

- Были такие разговоры, но несерьезные, несерьезные... Он сам безумно хотел. Но поскольку ему прямо никто не хотел сказать: "Нет, Вы не полетите!", они ему уклончиво отвечали: "Да, будем готовиться..."

- Когда он появился у Королева, Вы были, кажется, начальником Главка в Министерстве общего машиностроения?..

- Да.

- ... И, говорят, поперек пути Анохина в космических полетах стал, главным образом, Каманин?

- Может быть... Каманин всегда выступал против гражданского пилота в полетах в космос. Либо Николай Петрович был действительно убежден, что только военный летчик может вести себя в космосе правильно, либо он просто "проталкивал" своих людей. Трудно сказать, чем он руководствовался...

- Многие, прочтя недавно опубликованные его дневники, предъявляют ему претензии за то, что он вел себя как солдафон...

- Ну, Вы знаете, он в деле воспитания своих подопечных в Центре подготовки космонавтов подходил к ним с той же меркой, что принята в строевой части. Но это люди - особые! Это неземные люди, к ним надо было подходить особо. Вот такое настроение он передал Одинцову, который довел это до абсурда... Что касается утверждений о том, что порой Королев лишь утверждал решения, которые принимал Каманин, -это полная чепуха. Это несравнимые люди - Королев и Каманин. Сергей Павлович был абсолютным авторитетом, а Каманин - это советчик. Обыкновенный советчик...

- Керим Алиевич, говорят, что Анохин был заменен в космическом полете Г. Т. Береговым? Такое на Вашей памяти было?

- Нет! Я это хорошо знаю, потому, что был тогда уже председателем Госкомисии. Берегового мы поставили по докладу Одинцова. Он представлял интересы ВВС. И решение было принято единогласно...

- То есть кандидатуры Анохина и не было? Даже в запасных?

- Не было, даже в запасных. Сергей Николаевич помогал нам. Причем поперед батьки никогда не лез. И он был очень коммуникабельным человеком...

При всем уважении к генералу Керимову надо уточнить. Действительно, с Береговым у Анохина противостояния не было. Но кандидатура Анохина неоднократно рассматривалась, по крайней мере, в дублирующих составах экипажей космических кораблей. Как будет показано в дальнейшем, его не раз представляли и защищали весьма могучие "силы". Но отстоять его так и не удалось...

Сергей Николаевич был дружен в свое время с Владимиром Петровичем Ветчинкиным. Знаменитый ученый, один из основателей ЦАГИ и зачинателей отечественной авиации, он был ученым-универсалом и человеком широких творческих интересов. Знакомство и дружба с ним Анохина начались в Коктебеле в 30-е годы на планерных слетах и продолжились в Москве, а также в Кратове и Ильинке - на дачах. Ветчинкин был веселым и доступным человеком, хотя имел исключительные заслуги. Случилось так, что уже после смерти Владимира Петровича обстоятельства свели Анохина с сыном Ветчинкина - Николаем Владимировичем.

Полковник Н. В. Ветчинкин работал на кафедре двигателей Академии Жуковского и был тесно связан с ОКБ Королева. Когда начались пилотируемые космические полеты, он написал письмо на имя Королева с просьбой о зачислении в отряд. Исходил он при этом не только из того, что его отец стоял у истоков ракетной техники. У самого Николая Владимировича личный опыт и знания в этой области были гораздо большими, чем у других космонавтов, по крайней мере, у космонавтов первой волны, которые уже слетали или готовились к полетам. Королев отнесся к просьбе Ветчинкина доброжелательно и передал его в руки Анохина. Сергей Павлович заверил: проблемы, связанные с тем, что Ветчинкин, будучи военным, включается в отряд гражданских космонавтов, решит сам. Ветчинкин прошел медицинские комиссии в ИМБП и ЦНИАГ е и готовился к полетам под руководством Анохина вместе с Г. Т. Береговым, В. И. Севастьяновым, Л. С. Деминым, Г. М. Колесниковым. «Когда умер Сергей Павлович, - грустно вспоминал Ветчинкин, - я сходил к Н. П. Каманину. Тогда я отчетливо понял, что если останусь в отряде космонавтов - попаду в золотую клетку. У Каманина была четкая установка: чем выше образовательный ценз кандидата, тем у него меньше шансов полететь. Я ушел, сознавая, что будь жив Сергей Павлович, он бы наши полеты "пробил". Такая же трагедия была с Каманиным у Сергея Николаевича Анохина...».

Работая в Академии Жуковского и специализируясь в области ядерных ракетных двигателей, Ветчинкин был связан общими исследованиями с КБ Королева и потому тесно общался с Сергеем Николаевичем - особенно тесно после того, как оказался в отряде космонавтов КБ Королева. Именно Николаю Владимировичу, как, возможно, никому другому, Сергей Николаевич имел возможность рассказать о своих приключениях в воздухе. Дело в том, что Анохин в последние годы ставил свою машину "на прикол", и его подвозил в Подлипки на своей машине Ветчинкин. Годы спустя, он очень жалел, что с ним не было магнитофона - настолько интересными и неповторимыми были рассказы Анохина. Также, кстати, можно сожалеть, что не были записаны рассказы об Анохине Владимира Петровича Ветчинкина, которые не раз слышал его сын Николай Владимирович.

"ВОСЬМЕРКА"

Добрых воспоминаний о космической поре жизни Сергея Николаевича особенно много. Благо, космонавты - люди относительно молодые. Но одно, исходившее от человека, весьма близкого к Анохину в ту пору, стоит особняком.

Заместитель Генерального конструктора ракетно-космической корпорации им. С. П. Королева (бывшее ОКБ С. П. Королева) Владимир Петрович Никитский в свое время входил вместе с Анохиным в группу ЛЗ - кандидатов в экипажи лунной программы. Никитский был вдвое моложе Анохина, но их связывала крепкая дружба. Пожалуй, более близкого человека среди космонавтов у Сергея Николаевича не было. Этому было свое объяснение, хотя ко всем своим подопечным, в отборе которых он принимал самое активное участие, Анохин старался относиться с одинаковым пониманием и уважением. В Никитском же было и то, что ему нравилось особенно, и он сам об этом говорил: удаль, бесстрашие, грамотность. Но было и нечто сверх того, чему не находилось громких определений и слов.

Никитский работал в КБ С. П. Королева после окончания в 1961 г. физико-математического отделения менделеевского института. В КБ он возглавлял лабораторию по физике тонких пленок и был известен самому Королеву своими технологическими чудесами с нанесением покрытий любого металла на практически любое основание. Сергей Павлович Королев, как позднее и Сергей Николаевич Анохин, очень интересовался этой технологией - электронно-лучевого, катоднореактивного, термического, высокочастотного и прочих типов напылений в вакууме.

С Анохиным Никитского познакомил главный технолог ОКБ Михаил Александрович Усачев. Прежде он работал главным инженером ЦАГИ и хорошо знал Анохина как летчика-испытателя. В свое время, в войну, когда Королев был в заключении в Казани, рядом с ним находился и Усачев. Огромный, двухметрового роста, косая сажень в плечах, он, как рассказывали, не раз был защитой Королева от уголовников. Так что Сергей Павлович глубоко уважал его не только как отличного инженера.

В 1965 г. Никитский вместе со многими другими молодыми инженерами ОКБ решил поступать в космонавты. Вот тогда-то активно поддержавший его "шеф", М. А. Усачев, предложил зайти к С. Н. Анохину, чтоб выяснить, что и кому писать.

Было подано тогда около сотни заявлений. И из ста человек, среди которых были отличные спортсмены, мастера спорта по гимнастике, легкой атлетике (а по альпинизму - даже заслуженный мастер спорта) отобрали четверых. В основном это были "обыкновенные" инженеры ОКБ, с нормальным образом жизни, а никак не супермены. В ходу была тогда шутка: "Кто не курит и не пьет, в космонавты не пройдет!.."