"Это был уникальный человек, - сказал об Анохине его товарищ по планеризму с 30-х годов и летчик-испытатель ЛИИ Валентин Федорович Хапов, - причем, человек уникальный во всех отношениях".

Об Анохине более обоснованно, чем о ком-то другом среди летчиков говорили: "Человек - птица". В дополнение ко всем своим уникальным физическим и психологическим данным Анохин обладал поразительным мастерством пилота. Л. И. Тарощин вспоминал, как однажды старший летчик-испытатель ЛИИ Алексей Николаевич Гринчик дал ему указание слетать с Анохиным и записать скорость для изучения скороподъемности самолета. Пилотировал Ли-2 Анохин, а задачей Тарощина было следить за спидобарографом. Анохин перед полетом лишь спросил, на какой скорости набирать высоту и где делать "площадки". "Сергей Николаевич взлетел, - рассказывал

Тарощин, - и стрелка спидобарографа встала как мертвая - не дышит! У меня челюсть отвисла, и я, пораженный, подумал сначала, что забыл включить спидобарограф. Инженеры, смотревшие запись после полета, тоже решили, в первый момент, что прибор не работал - таким филигранным было управление летчика...".

Одной из основ успеха Анохина в его восхождении к самым вершинам летного испытательского мастерства была постепенность, последовательность. Он абсолютно не торопился в своем продвижении. Оно происходило как бы само собой, от сложного - к еще более сложному, и не было связано с официальными титулами, постами, да, пожалуй, и наградами...

Анохин был на редкость независтливым и объективным человеком. Вот типичный пример. Одним из высших моральных авторитетов в ЛИИ был Василий Архипович Комаров. Как рассказывал Сергей Николаевич своему ученику летчику-испытателю ОКБ А. И. Микояна Б. А. Орлову, однажды после проверки техники пилотирования у В. А. Комарова, он записал в его летной книжке: "Техника пилотирования - выдающаяся". Он был честным. Причем, честным не только в оценке людей. Но и в оценке их и своей работы, их и своих ошибок. В летных испытаниях это было особо ценным качеством.

Начиная с первых послевоенных лет, Инна Владимировна Паспортникова (о ней и ее семье мы уже говорили выше) была ведущим инженером ЛИИ по летным испытаниям, которые, в частности, проводил и Анохин. Ее всегда поражало, насколько строго, "тик в тик" он выполнял полетное задание. Инна Владимировна Паспортникова говорила: "Сергей Николаевич был не только самый сильный летчик в ЛИИ. Он был и самый порядочный. Его уважали все - за талант, доброту, мягкость, скромность...".

Муж Инны Владимировны, Владимир Степанович Паспортников, был штурманом-испытателем в ГК НИИ ВВС, а впоследствии в ОКБ Туполева. "Анохин - это просто гениальная личность, - говорил он. -Все летчики перед ним преклонялись". Однажды С. Н. Анохин, а также летчики-испытатели ГК НИИ ВВС Г. Т. Береговой и Ф. М. Соболевский участвовали в учебном воздушном бою на трех разных самолетах. Ф. М. Соболевский, рассказывавший об этом Паспортникову, поражался тому, что во время послеполетного разбора выяснил для себя, что лучше всех картину происходившего видел никто иной как ... Анохин: "Он с одним глазом видел больше, чем мы - с четырьмя...".

Владимир Степанович Паспортников, работая штурманом-испытателем уже в ОКБ А. Н. Туполева, попал в тяжелейшую аварию при испытаниях одного из первых опытных самолетов Ту-22. Сергей Николаевич, у которого в Коктебеле была уже дача на берегу моря, настойчиво стал предлагать Владимиру Степановичу: «Знаешь что, вот выздоровеешь, приезжай ко мне, бери мои "южные" ключи, езжай и живи там, в Коктебеле, все лето! Купайся в море, забудь об этой авиации совсем - хоть на это время...». "Анохин - это чудо какое-то", -присоединялся Владимир Степанович к восторгам жены. А ведь Паспортников, пришедший в ОКБ Туполева из НИИ ВВС, где был

одним из ведущих штурманов-испытателей, знал летчиков

выдающихся.

Людей, непосредственно работавших с Анохиным, осталось не так уж и много. Тем ценнее их воспоминания... Мягкий, интеллигентный Николай Владимирович Адамович говорил: "Конечно, Анохин

уникален. Конечно, Громов называл его выдающимся не случайно. Они были друзьями, и Громов знал цену Анохину как личности необыкновенной и многогранной. Летал Анохин великолепно. И испытывал непередаваемо. Вспомнить хотя бы наиболее известное первое его испытание, когда он намеренно довел до разрушения планер. Не всякий сумел бы и пожелал это сделать.

Что касается самообладания Анохина. Широко известна авария, в результате которой Сергей Николаевич потерял глаз. Я был тогда у него в больнице, и что меня особенно поразило в его рассказе о происшедшем, так это то, как он раскрывал парашют после падения самолета. Ведь у него отвалилось крыло, и оно ударило по кабине. Он сумел выкарабкаться из нее, и когда уже падал свободно, долго не мог найти кольцо парашюта. Так и не найдя его, он, в конце концов, раскрыл парашют, сумев отыскать и выдернуть тросик, на конце которого должно было быть это затерявшееся кольцо. Анохин - это человек-легенда, и он на удивление соответствует тому, что о нем говорят...".

Алексей Петрович Якимов был принят в ЛИИ за несколько лет до Анохина. Вскоре молодой лейтенант Якимов стал одним из ведущих летчиков ЛИИ, на счету которого были весомые работы, самая значительная из них - по важнейшему самолету Отечественной войны -Ла-5. Якимова поражало, как много летал Анохин. Он говорил: "Летал Сережа отлично. Техника пилотирования у него была отменной, ведь он был еще и превосходным планеристом. У него не было особого образования, но был божественный дар. У нас было немало инженеров-летчиков, которые, к сожалению, погибли из-за пустяков, по существу, из-за упущений в летной подготовке. Сережа был очень доброжелательным, тихим, спокойным человеком. Никто не видел его крикливым, на партийных собраниях он не выступал, как многие. Но он не был и ангелом. Однажды я увидел его на работе сильно поцарапанным. Я, наивный человек, поинтересовался, что это с ним? Сергей Николаевич (а он был чуточку постарше меня) признался: вчера хорошо выпили, упал в кусты, вот и поцарапался. Я это принял за чистую монету, а ребята, подсмеиваясь надо мной, разъяснили, что это наверняка работа Маргариты. Она его зря не трепала... Хотя он далек был от той беды, которая погубила некоторых молодых наших летчиков...".

Одного из опытнейших летчиков ЛИИ Анохина, нередко приглашали в различные ОКБ выполнить те или иные, как правило, наиболее сложные, испытательные работы. Никто и не вспоминал об одном глазе летчика. Он освоил более 200 типов самолетов, летал 30 лет и испытывал 20 лет. Летный опыт дополнялся отличной парашютной подготовкой - среди множества выполненных им парашютных прыжков было немало и испытательных. Особый интерес к Анохину проявляло ОКБ А. С. Яковлева - после гибели В. Л. Расторгуева.

Однако, когда Сергей Николаевич потерял глаз, произошла "заминка". Леонид Иванович Тарощин, в ту пору старший летчик-испытатель ЛИИ, вспоминал, что А. С. Яковлев как первый заместитель

министра авиационной промышленности, а вслед за ним и его люди из ОКБ разговаривали в ЛИИ не без высокомерия и претензий. Когда "фирме" понадобился для очередных испытаний летчик ЛИИ, руководители института заявили, что в ЛИИ в тот момент единственным свободным летчиком был Анохин. Представитель ОКБ испугался: "Да, но он же одноглазый! Что я скажу Александру Сергеевичу?" "Так и скажите, что сейчас свободен только Анохин", -ответили ему дерзко. Через неделю работы Анохина в ОКБ заместитель Яковлева по летным испытаниям сообщил в ЛИИ: "Мы его берем!" Тарощин возразил: «А мы вам его не отдаем. Мы к вам его командируем. Мы вам отдали Расторгуева, его потом похоронили! Мы хотим, чтоб у него, у Анохина, всегда оставалась возможность сказать при необходимости: "А вот за эту работу, за исследование вот этой бредовой идеи я браться не буду. Я не здесь получаю деньги..."».