Виктор, уйдя с первого курса медицинского факультета Московского университета, увлекся историей и работой в нелегальных кружках, стал на путь профессионального революционера. Современники ставили его имя рядом с Сераковским, называли новым Томашем Заном (друг Адама Мицкевича, руководитель студенческих организаций в Виленском университете). Документы, найденные в архивохранилищах страны в последние годы, свидетельствуют, что этот скромный человек, проводивший многие месяцы в читальном зале Публичной библиотеки над старинными рукописями по истории Польши и Литвы, играл в то же время выдающуюся роль в революционных кругах столицы, пользовался большим уважением среди передовой части студенчества и военных. Он умер от туберкулеза перед самым восстанием 1863 года.

Двойное имя его младшего брата — Викентий Константин и та выдающаяся роль, которую он сыграл в восстании, приводила даже некоторых историков к утверждению, что «Виктор — это тот же Ка-стусь». Утверждать ныне нечто подобное было бы просто нелепостью, но несомненно, что дела и мысли Виктора как бы возродились и нашли свое продолжение в деятельности младшего брата, который в ходе восстания стойко отстаивал ту политическую линию, в разработке которой Виктор принимал активное участие. Ему более чем кому иному обязан Константин своим революционным мастерством.

Прибытие братьев Калиновских в Петербург совпало с началом первого общедемократического подъема.

Во второй половине 50-х годов Петербургский университет пользовался большими привилегиями. Студенты не подчинялись городской полиции и составляли особую корпорацию. Они добились права

обсуждать свои дела на сходках и через выборных депутатов вступать в переговоры с университетским начальством. Общественность с большим интересом и сочувствием следила за каждым смелым выступлением молодежи.

Среди студентов университета — выходцев из Белоруссии и Литвы — возникло землячество. При нем существовали каоса взаимопомощи, коллективная библиотека, выходила даже специальная газета. Для библиотеки снималась квартира, одновременно служившая местом проведения студенческих сходок.

На сходках выбирался совет землячества из пяти человек, кассир и библиотекарь. Последний пользовался особенным уважением среди товарищей, он считался как бы старшим и председательствовал на сходках. Константин Калиновский вскоре был избран на эту должность. Спустя много лет товарищи вспоминали, что он всегда вставал на защиту студентов, делился с друзьями последним.

Студенческая жизнь братьев Калиновских была нелегкой. Константин получал казенную стипендию — семь рублей в месяц. Виктор, поддерживая брата, просиживал вечера над старинными рукописями, выполняя за скромную плату задания Виленской археографической комиссии.

Участие в деятельности студенческой корпорации, общая вольнолюбивая атмосфера университета сыграли крупную роль в развитии Константина. Он вовсе не думал замыкаться в узкую скорлупу избранной специальности. Изучение юриспруденции, экономики страны, ее истории и культуры он подчинил более важной и возвышенной задаче — поискам путей борьбы за свободу горячо любимой родины. Не найдя ответа на мучившие его вопросы в официальных университетских курсах, он обратился к революционной литературе, окунулся с головой в деятельность студенческих кружков столицы.

С обострением классовой борьбы и оживлением общественной жизни в стране раскололось и студенчество. Правые — аристократы и богачи манкировали занятиями и проводили свое время в кутежах и

попойках. Значительная группа студентов считала, что они не должны вмешиваться в политическую жизнь, что пользу отечеству можно принести, только получив специальное образование.

Большинство студентов принадлежало к левым. В этой группе, среди детей разночинцев и беспоместных дворян — выходцев из Белоруссии и Литвы, по отзывам современников, выделялся Константин Калиновский. Среди близких к нему лиц называют Игна-ция Здановича, Титуса Далевского, Иосифа Горчака, Феликса Вислоуха, Франца Когновицкого, Юлия Бен-зенгера, Антона Трусова и других студентов Петербурга и Москвы, впоследствии известных деятелей революционного движения. Друзья Константина демонстративно одевались в крестьянские свитки и сермяги, верили в народную революцию и провозглашали себя сторонниками «Колокола» и «Современника». После окончания университета они собирались выбрать такую службу, которая позволила бы им больше общаться с крестьянами, чтобы побуждать их к восстанию.

Студенческая группа Калиновского была связана с офицерским союзом Сераковского — Домбровского. Брат Константина — Виктор был одним из создателей и руководителей этой организации. Он был близок к Сераковскому, знаком с Чернышевским и Шевченко. Известный историк Костомаров, рассказывая в своих мемуарах об «оживленных вечерах» у него на квартире в конце 50-х годов, в числе постоянных посетителей наряду с Чернышевским, Шевчен-ко, Сераковским, Желиговским называет и Калиновского. Долгое время исследователи, и в их числе автор этих строк, считали, что Костомаров имеет в виду Балтазара Калиновского — магистра Петербургского университета. Однако внимательный анализ мемуаров Костомарова и вновь обнаруженные данные о деятельности Виктора Калиновского заставляют сделать вывод, что именно он был участником этих встреч. Отошедший от демократического движения Костомаров дает в своих мемуарах многие факты в искаженном виде. Это отразилось и на характери-

стике Виктора Калиновского. Он называет его человеком не от мира сего, не интересующимся текущими политическими событиями. Но крайне денно свидетельство мемуариста о глубоких исторических познаниях Виктора Калиновского, особенно по истории Литвы и Белоруссии. Несомненно, что Виктор не таился от своего младшего брата и посвящал его во все обсуждавшиеся с его участием политические и научные проблемы. В этой связи становятся яснее истоки той революционно-демократической позиции, которую занимал Константин Калиновский в решении аграрного и национального вопросов.

Вероятно, при содействии Виктора Константин Калиновский и его товарищи из руководящей группы студенческого общества вошли в состав петербургской офицерской организации, посещали собрания, политические диспуты и литературные вечера. Сближение и дружба с Сераковским — важная веха на жизненном пути К. Калиновского.

В нелегальных офицерских и студенческих кружках в столице и провинции зачитывались «Колоколом» и «Современником», горячо и страстно обсуждали статьи Чернышевского, Герцена и Добролюбова, новые романы Тургенева, вели споры о приближавшемся восстании и его программе. Здесь, в кругу друзей — выходцев из Белоруссии, Литвы, Польши, Украины, мечтал о приходе новой эры, эры дружбы народов, вдохновенный Сераковский. Здесь Чернышевский убеждал польских товарищей отказаться от притязаний на украинские и белорусские земли. В ходе дружеских дискуссий лучшая часть польской молодежи, обучавшейся в обеих столицах, приходила к выводу о необходимости революционным путем создать такие условия, чтобы «Польша развивалась в своих этнографических границах и чтобы свобода мысли всякой другой народности в пределах прежней Речи Посполитой была гарантирована и поддержана».

В полной жизни и огня атмосфере творческих споров, дружеских дискуссий формировалось мировоззрение целого поколения революционеров. Огромное значение имели они и в жизни Калиновского. К моменту

окончания университетского курса он был уже сложившимся революционером, твердо стоял на демократических позициях, считал принципы «Современника» и «Колокола» великими философскими идеями.

Из Петербурга братья Калиновские поддерживали связь с демократической интеллигенцией Вильно, Минска и Гродно. Они были достаточно известны у себя на родине, если преподаватель Виленского дворянского института, либерал Александр Зданович предостерегал своего сына — студента Петербургского университета от знакомства с Калиновскими. Сын не внял советам отца и стал одним из ближайших соратников Константина.