Спасибо, что скачали книгу в
Приятного чтения!
Елена Муравьева
Требуются герои, оплата договорная
Потенциальные покойники, не подозревая о скором исходе, собирались на работу и по делам. Мужчина, позевывая, попивал кофеек. Две девицы красили перед зеркалом глаза. Старуха, поправляя косынку перед зеркалом, гадала: кто прислал ей бандероль, и почему, позвонившая вчера барышня из отдела доставки, велела прийти за нежданным подарком точно в восемь. Другие занимался кто чем. За пятнадцать минут до указанного срока старуха переступила порог квартиры.
— Здравствуйте, — послышалось рядом.
Двое парней приличной наружности, проходя мимо, приветливо улыбнулись.
— Хорошая сегодня погода, — не переставая скалиться, один из приятелей ухватил бабушку за тонкое морщинистое горло, сжал пальцы, и под хруст ломающихся позвонков, втолкнул на законно принадлежавшие квадратные метры. Там, на родной территории, бедолага и представилась.
Второй молодой человек внимательно оглядел коридор, шагнул вслед за убийцей, стал собирать, принесенную в маленьком аккуратном чемоданчике, винтовку с оптическим прицелом. После чего доложил в трубку мобильного.
— Мы готовы.
Буквально в это же время эффектная молодая шатенка в другом конце остановила такси.
— В центр, — бросила небрежно и села на заднее сидение.
До тихой улочки неподалеку от оперного театра доехали быстро.
— Спасибо. Давайте подождем. Я заплачу, — девушка протянула банкноту, вышла из машины, замерла, высматривая кого-то в череде прохожих, потом помахала рукой вышедшему покурить охраннику продуктового магазина.
Водитель подумал: «Следит за кем-то. Интересно, за мужем или любовником? Вот бабье неугомонное, чертово племя»
По аналогии с чертом, адом, серным дымом, вспомнилось, что курить нечего.
— Я сейчас, — сказал водитель, — на минутку, за сигаретами.
Минутка и спасла ему жизнь. Едва мужчина протянул продавщице табачного киоска деньги, как за спиной раздался взрыв. Автомобиль разлетелся на мелкие кусочки. Один острый, длинный, прошил насквозь водителю спину. Другой, поменьше, угодил в ногу, третий… четвертый…
«Досталось мужику, но жить будет», — сказал доктор «скорой помощи».
А вот девушке помощь не требовалась. Ею, вернее ее телом, совсем уж точно, частями ее тела, занимались санитары. Они собирали окровавленные ошметки и складывали в полиэтиленовый мешок.
Катя
Время истекало. Подлый будильник истошно тикал, нагло намекая: пора вставать. Катя искоса глянула на часы. Еще минута! Целая минута! 60 секунд теплой, вязкой безмятежности, уютного блаженства, тихой дремы. Потом комната наполнится резким, противным поросячьим визгом. Придется вставать, собираться на работу, начинать новый день. Ни вставать, ни собираться, ни начинать не хотелось. Впрочем, как и спать.
«Что бы соорудить на завтрак? — заискрились первые проблески сознания. — Что? Творог, йогурт, или…»
Катя решительно откинула одеяло. Поднялась, раздвинула шторы, распахнула настежь окно, вобрала полной грудью сентябрьской утренней прохлады. День обещал быть чудесным. На небе ни тучки, ядреная синь небес, солнце сияет; золотится, чуть тронутая увяданием листва. Красота! По дороге в туалет Катя заглянула в гостиную, возвестила громогласно:
— Гутен морген, май лав!
Под журнальным столиком, распластавшись более чем на метр в длину, лежала азиатская овчарка, Рекса. Слова адресовались ей.
На появление хозяйки псина отреагировала вяло. Чуть приоткрыла один глаз, глянула томно и неубедительно вильнула обрубком хвоста. Движение получилась незавершенным: легкий вздрог и сомнительный кивок. Катерина осталась приветствием, недовольна.
— Повторяю еще раз! Доброе утро!
Собака тяжело вздохнула. Вечно одно и то же!
— Ну! — надавила Катя.
Хвост дернулся влево, застыл, вернулся в исходное положение, качнулся вправо, в задумчивости завис и опал. Веко закрылось, дыхание стало ровнее, пелена глубинного покоя накрыла бело-черную морду. Аудиенция могла считаться законченной.
— Нахалка!
Уши у Рексы дрогнули. Уши?! Какие там уши?! Огрызки! Азиатским овчаркам по традиции рубят хвосты и уши, чтобы удобнее было драться. Алабаи — волкодавы; умные, решительные, самостоятельные собаки с характером. Рекса, как достойный представитель породы, слюнявым подобострастием не отличалась и верноподданническим холуйством не грешила. Особенно спросонья.
Уши дрогнули, подтверждая: слышу, приму к сведению, отлюблю в следующий раз, при случае, пока же…
— Я на тебе Борьке пожалуюсь. Будешь знать, — пробурчала Катерина и, пытаясь на ходу угодить в рукав халата, поплелась умываться.
Борька — сосед и старый приятель, одноклассник и сокурсник, являлся вторым хозяином Рексы. Когда-то, десять лет назад, симпатичный щенок не пришелся по сердцу матери Кати. Об овчарке Катерина мечтала давно, долго собирала деньги, выбирала породу и на свой 16-ый день рождения, наконец, принесла в дом щенка. Однако радость была не долгой. Ольга Петровна вернувшись с работы, с ужасом взглянула на безухо-безхвостое создание, на кучу на паркете, на лужу рядом, на истерзанный острыми зубами край шерстяного афганского ковра и возвестила:
— У меня аллергия на собак! У меня страшная аллергия! — Отчаяние придало смелости. Мать впервые взбунтовалась против дочерней воли и заявила твердо. — Или я! Или собака!
Катерина заныла.
— Ну, мама-а-а… ну, пожалуйста.
— Нет и еще раз нет!
— Пусть песик пока поживет у меня…
Катька полоснула приятеля грозным взглядом.
— Правильно, хорошо… — Ольга Петровна обрадовалась. Борьба с любимым чадом давалась с трудом.
Борька схватил белоснежного барбоса с пятью иссиня-черными пятнами на спине, морде и боках, и выскочил из квартиры. Хлопнула соседская дверь. Катя зарыдала:
— Мама-ааа…
Ольга Петровна проявила мужество и героизм.
— Никогда!
Никогда не говори никогда. Со времен Рекса втерлась в доверие, завоевала любовь Ольги Петровны и вольготно зажила на два дома. Ночевала, где хотела. Кушала, где лучше угощали. С учетом темпераментов хозяев с Борисом держалась сдержанно и спокойно, с Катериной — взбалмошно и капризно. То что бытие определяет сознание, овчарки знают не хуже людей.
Катерина стояла под душем, ругалась последними словами:
— Разленилась, корова наглая. Спит, как нанятая, поздороваться некогда, дрянь.
Напрасные упреки. Рекса не спала. Нервно передергивая ушами, она следила за световым пятном, суматошно прыгающим по комнате.
Пятно забрело в гостиную из спальни, куда вскоре и вернулось. Поэтому следующие его перемещения Рекса наблюдать не могла, но сердцем чуяла тревогу.
Солнечный же зайчик целенаправленно шарил по обоям, поблуждал по мебели; ткнулся в разобранную постель, закружил в хаотическом танце. Стена, дверь, кровать, тумба, пуфик, снова кровать. Здесь световое пятно замерло на полированной поверхности стенки, а затем превратилось в дыру с оплавленными краями.
Рекса вскочила, бросилась к двери спальни, принюхалась. Пахло паленым деревом и опасностью. Однако запах быстро рассеялся. Рекса вздохнула с облегчением. Хозяйка плескалась в ванной. Следовательно, поводов для волнения не было. Были! В это утро Рексе пришлось вдоволь поволноваться.
Во-первых, из-за завтрака. Катерину настигло вдохновение, и я она затеяла готовить горячий бутерброд.
На ломтик черного хлеба белой изморозью легло масло. Сверху устроился толстенький, в прожилках сала, пласт ветчины. Два кружочка помидора, краснея, скрыли бесстыжую розовость мяса; заискрилась блесками соль; зажелтели тугие капли майонеза. Веточка укропа, кокетливо изогнувшись, примостилась рядом. Увенчал сооружение дырявый купол из куска сыра. В нетерпеливом предвкушении гастрономическое чудо отправилось в жар микроволновки и спустя минуту, когда жир, соль и сок смешавшись, пропитали хлеб и мясо; сыр обморочно расплавился и превратился в кляксу, перекочевало на тарелку под бочок к пузатой чашке с кофе.
