Скоро побудка, но скоро, совсем скоро… Вот уже близок последний, не проверенный еще желобок… Бригада сможет прямо приступить к сварке.

По правилам службы Козырев сделал Скворешне выговор, но голос его выражал не столько недовольство, сколько удивление и восхищение. И все же Козырев доложил капитану об этом происшествии. Капитан выслушал его и повернулся к Скворешне.

— Идите спать, Андрей Васильевич, — мягко сказал он. — Так нельзя. Вы надорвете свои силы…

— Прошу прощения, товарищ командир, — вытянувшись металлической колонной, прогудел Скворешня. — Я свеж и бодр, как после хорошей бани. Разрешите остаться на работе. Я не устал…

— Это у него вторая бессонная ночь, товарищ командир, — вмешался Козырев.

— Пустяки! — вопреки всем требованиям устава возразил Скворешня. — Для меня это ничего не значит. Случалось и по три ночи не спать в походе, и ничего. Как с гуся вода… Комплекция такая…

Весело болтая и шутливо переругиваясь, Марат и Павлик с трос-батареей на плечах, первый — впереди, второй — в десяти метрах позади, спускались по пологому склону дна на глубине около тысячи метров от поверхности океана.

Идти сейчас было совсем легко. Самая трудная часть пути осталась позади. Нагромождения скал, которые нужно было обходить, широкие расселины, куда нужно было осторожно спускаться, а потом подниматься, застывшие лавовые потоки, скользкие запутанные чащи морских лилий, гидроидных полипов — все это пришлось преодолеть на первых восьмистах метрах довольно крутого спуска. Сейчас перед друзьями расстилался ровный, чуть пологий склон с редкими закругленными возвышениями, не мешавшими ходьбе. Позади, как тонкая гибкая змея с белыми цветками на спине, легко скользила, чуть касаясь дна, черная трос-батарея.

Легкий дымок взмученного ила вился далеко над нею, обозначая ее путь.

— Вот ты, Павлик, говоришь, что легко идти, — в серьезном тоне вернулся Марат к началу их разговора. — Легко-то легко, но ведь из-за такой малой пологости склона придется гораздо дальше тащить эту незаметную тяжесть. Мы уже сколько времени идем, а находимся всего лишь на тысячу метров ниже поверхности, и температура воды все еще выше пяти градусов.

— А далеко еще идти до двух с половиной градусов?

— Кто его знает! Может быть, здесь где-нибудь близко обрыв и сразу окажется большая глубина… А может быть, мы на всю длину трос-батареи так на одной этой глубине и будем идти и более низкой температуры не найдем.

— И придется возвращаться с трос-батареей на плечах?

— Ну, что ты, Павлик! Зачем же возвращаться? Трос-батарея будет вырабатывать ток и на этой глубине, но только температурный перепад между концами будет меньше и зарядка аккумуляторов будет происходить медленнее. А нам каждый лишний час стоянки у острова неприятен, а может быть, и опасен. Так говорил капитан.

Они шли некоторое время молча. Жужжание зуммера напоминало Марату о подводной лодке. Он сообщил лейтенанту Кравцову, что находится на глубине тысячи двухсот метров, что температура воды около пяти градусов, что все в порядке, и опять выключил подлодку.

Вскоре дно под ними пошло под уклон, и наконец оно стало так круто падать, что они уже с трудом могли удерживать шаг, чтобы не скатиться кубарем. Этот утомительный спуск кончился на глубине тысячи девятисот метров, и сразу же друзья очутились среди совершенно другой обстановки. Опять со всех сторон их окружали разбросанные повсюду скалы — то одинокие, то нагроможденные друг на друга, то голые, то покрытые густыми зарослями глубоководных лилий, губок, асцидий, горгоний, полипов. Среди скал и над ними часто мелькали разноцветные огоньки рыб, ожерелья и гирлянды светящихся точек.

— Ну что же, Павлик, — сказал Марат, взглянув на термометр, — вот мы и добрались куда надо: температура ровно два с половиной градуса выше нуля. Можно пустить в ход трос-батарею — и домой!

— Как раз вовремя, — ответил Павлик. — По правде сказать, я здорово устал.

— Подожди, Павлик. Класть приемник прямо на грунт, в толстый слой ила, не годится. Пойдем немного дальше и поищем среди скал подходящий обломок. На него и положим приемник трос-батареи.

Удобный обломок — низкий и плоский — быстро нашелся у подножия огромной скалы, и на него осторожно спустили с плеч приемник трос-батареи.

— Фу! — вздохнул с облегчением Павлик. — Хоть и легко, а все-таки спина ноет и болит.

— Давай посидим немного, отдохнем и закусим, — предложил Марат: — у меня уже аппетит разыгрался.

Друзья опустились на обломок возле трос-батареи и, опираясь спиной на скалу позади, обводя лучом фонаря окружающую их дикую картину, молча посасывали горячее какао из термосов.

Заросли гидрополипов, темные и светящиеся тени, ползающие по дну и по мрачным скалам или мелькающие в черной пустоте над ними, — все показывало, что дно жило гораздо более интенсивной и кипучей жизнью, чем водные толщи непосредственно над ним.

— Ну, хватит, Павлик! Пора возвращаться, — сказал Марат, медленно поднимаясь и, видимо, совсем неохотно расставаясь с уютным местечком.

Не успел он, однако, разогнуться и выпрямить спину, как скала, под которой они отдыхали и равновесие которой они, очевидно, нарушили, неожиданно обрушилась на них. Павлик и Марат едва успели отскочить в стороны, но приемник трос-батареи оказался под скалой. Отчаяние Марата было безмерно. Он не мог простить себе этой оплошности. Два часа он с помощью Павлика пытался, запустив винт на десять десятых, сдвинуть огромную скалу, но все было безуспешно. Больше нельзя было терять времени, и капитан направил им на помощь Скворешню. Лишь после его прибытия на место аварии удалось сбросить скалу с приемника трос-батареи и пустить его в ход.

Со вздутыми заспинными мешками все трое медленно поднимались прямо по вертикали к поверхности океана.

— А ведь нам, хлопцы, пожалуй, время поворачивать на горизонталь и прямо на ост, к подлодке, — сказал Скворешня, взглянув на глубомер. — Глубина — сто пятьдесят метров, как раз на уровне подводного дока. А ну, право на борт!.. Стоп! — закричал он вдруг, прерывая маневр и показывая рукой на запад, вверх и вправо от себя. — Это что еще такое?

Метрах в десяти над ними и в пятидесяти метрах вправо, на северо-запад, в сине-зеленых сумерках вод медленно скользила огромная черная тень. На ее спине можно было заметить какие-то большие цилиндрические наросты с короткими вертикальными стволами. Тень двигалась как будто без усилий — прямая, жесткая, закругленная с заднего конца и заостренная спереди, как нос корабля.

— А вот к зюйду еще одна! Вон, вон, тоже в пятидесяти метрах! — удивленно сказал Павлик, показывая влево от первой тени. — Что бы это могло быть?

— Да, да, вижу, — подтвердил Марат.

— Подлодки!.. — взволнованно крикнул вдруг Скворешня. — Будь я проклят, если это не подлодки!

— О чем вы говорите, товарищ Скворешня? — послышался голос старшего лейтенанта. — Какие подлодки?

— Ничего не понимаю, товарищ старший лейтенант! — ответил Скворешня.

— Две подлодки на траверсе пещеры. Направляются на самом малом ходу к острову… Соблюдают интервал сто метров… Плывем на зюйд, чтобы осмотреть получше…

— Сообщайте, что увидите! — приказал старший лейтенант. — Даю сигнал тревоги!.. Включаю все готовые ультразвуковые прожекторы!

Скворешня запустил винт и на трех десятых устремился влево, впереди и вдоль фронта неизвестных подлодок. Марат и Павлик последовали за ним.

Пройдя метров сто дальше от второй подлодки, Скворешня донес:

— Товарищ старший лейтенант! Третья к зюйду! Интервал сто двадцать пять метров!.. Идут строем фронта…

— Слышу, третья к зюйду, — ответил старший лейтенант. — На экране видны шесть силуэтов. Носовой прожектор номер сто тридцать восемь еще не работает. В его секторе, между пятым и шестым силуэтом, большой перерыв. Имейте в виду: верхний угловой сто сорок второй сейчас корректирует лейтенант Кравцов. Продолжайте осматривать фронт!