Я тогда еще удивился этому.

Если я все правильно понял, – сказал Гарри, – вы хотите сказать, что герцог приказал уб рать Удена после того, как тот передал ему «эффект Альбатроса»?

Хельмер кивнул.

Ну, эта идея достаточно четко прослеживается, не правда ли? И если Делкорд устроил тогда лабораторию в бункере для Удена, то в его руках теперь находится единственный произ водственный комплекс для этих штук. Ему для этого даже не надо выходить из дому, – он опять ухмыльнулся, – Что он, кстати, и так почти никогда не делает.

Это значит, – развила мысль Антонелла, – что нам нужно всего лишь уничтожить бункер и «эффект Альбатроса» лопнет. Кристаллы в уже оборудованных танках защищены – то есть, почти нет опасности, что они попадут не в те руки. Нужно будет только выявить и разоружить эти машины, – она кивнула. – Звучит неплохо.Если не принимать во внимание, – парировал Гарри, – что бункер, как можно понять из самого названия – штука весьма прочная и устойчивая. Предполагаю, чтобы его уничтожить – нужно либо взрывать изнутри, либо атаковать боевыми мехами. А из-за «эффекта Альбатро са» боевых мехов у нас нет.

Это не совсем точно, – возразил военный разведчик.

Три пары глаз удивленно уставились на него.

Возможно, что в этом отношении я смогу вам пособить.

– Мы позаботимся о вашем товарище, госпожа оберлейтенант, – заверил медтех и друже любно кивнул Масако, в то время как двое его коллег везли кровать, на которой лежал Аким Баликчи, сквозь раздвижные двери отсека. В голубом дневном свете Мэгона он выглядел ещё более больным, чем на корабле. – Через пару недель будет как новенький. Мы будем держать вас в курсе.

Масако оперлась о руку Теруо Мацуды. За спиной остались тяжелые четыре с половиной дня внутрисистемного перелета. На протяжении этой миссии она более привыкла к Акиму, чем отдавала себе в этом отчет – пока он вдруг не оказался в реанимации на другом конце корабля. Неожиданно она поняла, почему каюта посадочного судна напоминала ему металлический гроб: его вещи, лежащие на кровати и спрятанные в стенной шкафчик, постоянно напоминали ей о том, что ее товарищ лежит в медотсеке, весь замотанный в бинты и подключенный к системе искусственного питания. Масако была рада, что они наконец-то добрались до Мэгона. Ей требовалось выговориться, причем для этой цели ей нужна была женщина. Хотя пилот и Хорхе Оливейра прилагали все усилия, ей этого было недостаточно. Кроме того, у обоих мужчин постоянно ощущался на заднем плане сексуальный интерес, хотя оба всеми силами старались его скрыть.

Это была обратная сторона её привлекательности. В большинстве случаев та притягательность, которой она обладала в отношении представителей мужского пола, льстила ей и одновременно развлекала, однако, к сожалению, эту ее особенность невозможно было включать и выключать по желанию. Масако задумывалась о том, даст ли что нибудь, если она проявит взаимный интерес, однако пришла к выводу, что в данном конкретном случае это роли не играет. Тем не менее, ей не терпелось повидаться с Антонеллой и поговорить с ней, как женщина с женщиной.

– Мы должны пойти доложиться в штаб, – напомнил пилот.

Они втроем отправились сопроводить «Скорую» из космопорта в лазарет. Рюкзак Теруо лежал вместе с рюкзаком Масако у входа в вестибюль на откидных стульях, в то время как Хорхе оставил свой висеть на плече. Светловолосый связист глядел на товарищей и на лице его отражалась смесь заботы и скепсиса.

Масако коротко улыбнулась ему и подмигнула, чтобы успокоить. Она все еще оставалась обученным секретным агентом и опасность позабыть об их миссии ей не угрожала. Однако до того момента, как они выйдут на контакт с агентом Нойманном и местными коллегами, они мало что могли предпринять, так что она воспользовалась возможностью не скрывать своих чувств, вместо того, чтобы держать их под жестким контролем.

Да, надо бы отметиться и покончить с этим, – согласилась Масако и отправилась за рюкза ком. Опередив спутников, она покинула госпиталь.

Куда? – спросила водитель такси, не оборачиваясь.

Масако задумалась. У неё не было адреса, по которому она могла бы отыскать Гарри и Анто-неллу, но она знала, что агент Нойманн постарается установить с ней контакт. До сих пор она ничего не слышала о нем, так что решила поступить так же, как поступила бы на Людвигсхафене в схожей ситуации.

Есть тут где-нибудь поблизости бар, где можно получить «Бабайский Урквель»?

Водитель ухмыльнулась и, кивнув головой, тронула такси с места.

Будет исполнено.

В течении нескольких минут она молча вела машину по улицам в сторону центра. Потом взглянула в зеркальце заднего вида на Масако.

– Вообще-то, я не ожидала увидеть вас в чьем-то сопровождении, агент Шлютер.

Девушка напряглась и взгляд непроизвольно устремился к дверям машины. Насколько она могла видеть, обе дверцы не были заперты, однако справа и слева было множество машин – так что попытка выпрыгнуть на ходу равнялась самоубийству.

– Успокойтесь, Масако. Я – местный агент Мальм. Агент Нойманн попросил меня забрать вас. Если вы не настаиваете на желании выпить «Бабайского», то я отвезу вас прямо к агенту Краузе. Агент Зонненшайн еще не вернулась домой с работы.

Масако расслабилась. Ее взгляд упал на регистрационную карточку такси, висящую с задней стороны водительского кресла. 14CNU. One for seeing you. Она тряхнула головой. Очевидно, она и в самом деле слишком увлеклась собственными чувствами и перестала замечать простейшие вещи. Девушка сдвинула рукав униформы и взглянула на часы Акима, которые носила с тех пор, как он попал на больничную койку. Цифры на календаре светились голубым.

– Обычно я так туго не соображаю, но в данный момент немножко отвлеклась. Мы натолк нулись по дороге на прыжковый корабль Синдиката и Акима тяжело ранило. Он лежит сейчас в полевом лазарете.

Мальм с озабоченным видом склонилась влево.

Насколько серьёзно?

Врачи заверили меня, что с ним все будет в порядке, но он на несколько недель выпадает из работы.

Н-да, агенту Нойманну это не слишком понравится, – заключила водитель такси. – У нас тут начинается горячее время. Наши противники уже проникли в резиденцию архонета. Если мы не сможем быстро с этим разобраться – вся миссия может оказаться проваленной, – она прервалась, чтобы энергичным гудком отогнать пикап, нацелившийся припарковаться во вто ром ряду. – А что там насчет радиста, о котором вы писали с Людвигсхафена?

Хорхе Оливейра. Он подумывает подать заявление в Корпус. Неплохой паренек и если дать ему шанс – может нам сильно пригодиться. С другой стороны, экипаж моего «Демона» состоит с момента выхода из строя Акима из двух человек – из меня и Хорхе. Так мы далеко не уедем.

Танк нам всё равно непосредственно не понадобится, – успокоила ее Мальм. – Я думаю, ваш Оливейра будет нам гораздо полезнее, если переведется на другую должность. Я погово рю с Нойманном, – такси завернуло к стоянке у центрального вокзала. – Приехали, – она при тормозила возле главного входа, открыла бардачок и передала Масако билет. – Четырнадцатый перрон, третий вагон. Там вас ждет агент Краузе. Его сейчас зовут Хэнк Кейн. Седые волосы и усы. До отправления восемь минут.

Масако с удивлением взяла билет.

Сегодня, похоже, день неожиданностей. И куда мы едем?

Забирать ваши мехи, – объяснила агент Мальм, вышла из машины и подошла к задней две ри, чтобы отворить ее перед пораженной в третий раз за последние полчаса Масако.

Путешествие в поезде прошло спокойно и дало Масако возможность расслабиться. Гарри, он же Хэнк Кейн, радостно приветствовал ее и отвел в зарезервированное купе магнитного состава. Пока они мчались по полям и лесам со скоростью двести километров в час, оба болтали о всякой всячине и Масако пыталась составить себе из намеков Гарри картину его с Антонел-лой приключений и нынешнего прикрытия. Ее коллега, похоже, слыла на Мэгоне его дочерью, а когда он показал ей фото, Масако убедилась, что Антонелла нанесла себе для этой цели искусственный загар – что было ей весьма к лицу.