– И когда же ты поймешь, что заслуживаешь этого звания? – ухитрился он спросить у нее, хотя её язык в его рту делал любые разговоры невозможными.

– У меня было видение, – простонала она, – Сломанное Море зовет меня. Так же, как я зову тебя? Зову, а ты не слышишь?

Последние обрывки одежды оказались на полу и в его голове осталась одна лишь звенящая пустота. Не получив ответа на свой вопрос, он забыл его, отдавшись страсти. Однако где-то в глубине сознания засела мысль о том, что между ними воздвигнется еще одна стена – как только она примет звание хана, как только уйдет со своими воинами в пустыню, чтобы осуществить свое видение. И эта мысль столкнула его в бездонные глубины. На его ослепшие глаза навернулись слезы, в то время как он слился с нею в единое целое. Последний ужин перед казнью.

Он провалился в бездну.

– Сурат за твои мысли?

– Что? – Андрей встрепенулся. Он обернулся и увидел рядом с собой Сару. – Сурат? Чего? Она пожала плечами и её смех, несмотря на облачную погоду, залил пространство вокруг

солнечными лучами.

– Ты меня не услышал в первый раз. Что-то же я должна была сделать, чтобы привлечь твое внимание.

Он на мгновение опустил взгляд и провел подошвой ботинка по поверхности стройплощадки.

– В самом деле? Извини, Сара. Я просто… – он также пожал плечами и кивком указал на круг воинов неподалеку.

– Я знаю. Но это не так опасно, как бой мехов, не так ли?

– Так-то оно так, но для морали может оказаться куда разрушительнее.

– И для тебя это важно. -Что?

– Тебя в самом деле интересует, какова их мораль? Наша мораль? – ей удалось отстранить его от всех остальных, не меняя тона и не подчеркивая ни единого слова.

Он собрался было ответить, однако промолчал, когда она подняла бровь.

– Так я и думала.

– Не то чтобы я… Она прервала его:

– Андрей, меня это не интересует. Я могу лишь догадываться, как это все выглядит для тебя. В конце концов, у каждого из нас есть свой клан.

Он внутренне сжался, несмотря на собственную решимость преодолеть это чувство. На пару мгновений его захлестнуло раздражение той бесцеремонностью, с которой она его разглядывала, пока он не сообразил, что она никогда не гладила его по головке и никогда, никоим образом его не возвеличивала. Иными словами, она никогда не обращается с тобой, как с Керенским. Разве это не то, на что ты постоянно жалуешься? Даже Дана, несмотря на ту ночь… От этих мыслей он спрятался, словно кролик, увидевший взмывающего в небо ястреба.

– У меня нет. – По какой-то причине это было не так больно, как если бы он услышал то же самое от Даны.

– В самом деле. У тебя – нет. Но это всего лишь вопрос времени. – она передернула плечами.

– Правда? Я в этом вовсе не уверен.

– Почему?

Пару секунд он выдерживал её пристальный взгляд, потом вернулся к созерцанию Круга Равных у подножия холма, возвышающегося в центре стройплощадки в этом секторе. Тридцать восемь воинов в белых комбинезонах с голубыми повязками на рукавах образовали широкий круг, в центре которого стояли двое их товарищей. Хотя он знал, как хорошо Дана владеет собой в ближнем бою, второй воин казался ему настоящим великаном по сравнению с её худощавой фигурой. Он был выше её на целый метр и достаточно широк в плечах, чтобы

обнять ногу меха. Оба отвесили глубокий поклон и начали кружить друг против друга. Андрей опустил голову. Я думал, Якоб нападет сразу.

– Почему нет?

Он сделал вид, что не услышал вопроса.

Утреннее солнце изо всех сил старалось нагреть его лоб, но зима все еще цеплялась за окружающее своими ледяными когтями и отказывалась сдаваться весне. Андрей втянул в себя запах свежевырытой земли и подался вперед, словно хотел ворваться в Круг как раз в тот момент, когда Дана перешла в наступление. Она атаковала своего противника градом ударов обоих кулаков и ног, которые он без труда парировал.

– Ты не можешь присоединиться к ним.

– Ты думаешь, я этого не знаю? – сердито прошипел он. Потом он тяжело вздохнул и снова обернулся к Саре, стараясь не упустить взглядом Испытание. – Извини.

– Опять этот взрывной темперамент. Мы об этом, кажется, уже говорили.

– Конечно, говорили. Я все равно больше ничего другого теперь не делаю – только разговариваю.

– Так. Теперь мы перешли границу между раздражением и жалостью к себе, Андрей.

Он попытался отыскать в её лице признаки шутливого настроения, однако увидел лишь трезвый, оценивающий взгляд. И, может быть, что-то еще.

Иногда он, развлечения ради, пытался представить себе, что это за «что-то» могло бы быть, однако после встречи с Даной это оказалось для него особенно тяжело. Встреча, более похожая на прощание.

И как это ему удавалось чувствовать себя одновременно таким грязным и таким покинутым?

– Ах, в самом деле?

– Да, Андрей, в самом деле. Сотри это все с лица. Это тебе не подходит. Раздражение – одно дело. Но вот эта жалость к себе… она тебе не годится.

Да что ты там можешь знать? Ты думаешь, что знаешь меня, но по-настоящему меня знает только Дана. Знала… Он ощутил такую боль, какой не знал долгие годы. С Эдема. Отец. Он передернулся, словно хотел в самом деле стряхнуть это все с себя.

– Добро.

Она раздраженно хмыкнула, однако решила не продолжать.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Совершенно верно, я не ответил.

– Должна я вытягивать из тебя ответ?

– Ничего ты не должна.

Она снова зарычала, на этот раз громче, явно злясь.

– Черт тебя побери, Андрей, что с тобой творится? Мне нравится твое общество, потому что с тобой я могу общаться лучше, чем с кем-либо еще из тех, кого я знаю. Дьявол, да иногда даже луч ше, чем с моими собственными воинами. И все же, – он почти услышал треск её сдвинутых вместе лопаток, – я знала, что тут происходит и думала, тебе может понадобиться моя поддержка.

– Ты здесь ничего не забыла, – холодно ответил он голосом, лишенным малейших интонаций.

– Ты тоже.

– Я тоже. В конце концов, это внутреннее дело клана Койота. Но мне Николай это простит. - Я для него все равно – одно сплошное разочарование, ниже пасть уже невозможно, – Но с тобой дело другое. Он может в самом деле засомневаться, было ли правильным провозгласить тебя ханом клана Росомахи, – этот титул и это имя ему все еще было тяжело выговорить.

Он повернулся к ней спиной, словно подчеркивая этим движением свои слова. Этот поворот оказался настолько полным, что он даже пропустил очередную серию финтов и ударов в Круге Равных, где мало-помалу первые атаки достигали цели, так как противники устали и их защитные маневры замедлились.

Вместо этого его взгляд окинул весь регион, который Николай нарек Землей Свободы. Он выглядел, словно микрокосм планеты. Страна Мечты… Как это похоже на тебя: ты используешь родной язык нашего отца, чтобы привязать этот мир к себе, Николай. Как жаль, что в русском нет более сильной формы выражения собственности. В конце концов, ты сделал из этой планеты не столько Страну Мечты, сколько Страну твоей Мечты.

Необъятная величественность этой местности поражала воображение, однако ни в коем случае не была чем-то, самим собой разумеющимся. Территория начиналась примерно в двадцати километрах от городской черты Катюши и тянулась на сотни квадратных километров. На меньшее Николай никогда бы и не согласился. Зелёная, почти полностью плоская равнина с многочисленными небольшими перелесками. Регион буквально лучился жизненной силой и природной красотой. Идеальное место для идеальной цели.

Сейчас однако, вокруг появились полчища построек, разбросанные повсюду на местности, которая едва успела сбросить белый снежный покров и надеть салатовое весеннее одеяние. Он не мог со своего места видеть их все, однако его имя позволяло ему осмотреть, пусть даже лишь издалека, каждое из двадцати одного здания, которые находились на разных этапах строительства.