Навсегда свободным… если только…

Сотни картин проплывали перед внутренним взором Андрея – целая симфония из воспоминаний, а с нею – калейдоскоп возможностей, судьбы. Короткий, провидческий взгляд на то, что может принести ему будущее.

Андрей ещё крепче прижался к Дане, осознавая, что часто она провоцировала подобные видения одним своим присутствием. На какой-то момент Андрей почувствовал себя почти свободным от всего.

– Господи ты Боже мой, как же я по тебе соскучился, – пробормотал он в её блузку. Он об вил левой рукой её талию и проник кончиками пальцев под блузу, желая почувствовать тепло её кожи. Подушечками пальцев он ощутил страшные шрамы – напоминание о безрадостном детстве. Однако вместо беспокойства, которое Андрей чувствовал всегда в такие моменты, на этот раз в нем распространилось ощущение довольства. Он сообразил, что является единс твенным, кто знает эту тайну. Он знал не только её кожу, её тело, но и то сияющее существо, которое было заключено в ней. Только он. Андрей обнял Дану за талию теперь и правой рукой и потянул её к себе, цепляясь за нее, словно утопающий.

– Как часто ты сможешь еще говорить такие замечательные слова? – спросила она и в тиши не маленькой каюты зазвучало легкое эхо.

Находясь так близко от Даны, как сейчас, Андрей купался в звуках её легкого акцента и в типичных для нее странноватых формулировках. На его губах играла улыбка. Уверенность в том, что эти слова, эта нежность не обращена ни к кому другому. Только я.

– Для этого не хватит тысячи жизней.

Она засмеялась и её подтянутый живот затанцевал перед его глазами. Андрей повернулся, насколько смог, чтобы посмотреть на это. её тень упала на него, когда она наклонилась, заслоняя свет единственной лампочки на потолке. Хотя очертания её лица лежали в тени, Андрей различил взгляд темных, загадочных глаз. Словно слепой, он провел пальцами по её лицу, тем не менее, ни разу к нему не прикоснувшись.

– Собственно, поэт у нас вообще-то Раймонд, не так ли? Или ты теперь тоже за это принялся?

Андрей улыбнулся. Он сел на ложе. Ему хотелось расстегнуть страховочный ремень, но он решил этого не делать, так как в этот момент очередной толчок заставил вибрировать 20000-тонный корабль. Андрей простер руки, скорчил мелодраматическую мину…

Алые губы – лепестки роз,

Язык, ухо, щеки, затылок – и больше:

Целая жизнь в мгновенье, навсегда.

… прогремел он.

– Не в свои сани не садись.

Они обнялись и засмеялись так, как могут смеяться лишь лучшие друзья над собственной неуклюжестью.

Смех постепенно затих – насколько вообще можно говорить о тишине на борту посадочного корабля, входящего в атмосферу – оба какой-то момент не могли отдышаться.

– Как мы вообще выдержали столько времени друг без друга? – в конце концов прервал молчание Андрей.

Дана откинулась на переборку, всунула свою прохладную ладошку в его ладонь – словно в хорошо подогнанную перчатку – и криво улыбнулась, ответив:

– Служба.

Андрей не хотел морщиться, но у него не получилось. Он ожидал от нее немедленной реакции, однако ничего не последовало. Конечно, она знает. Каким-то образом она всегда всё знает.

Он глубоко вздохнул, уставился на противоположную стену и сконцентрировался на том, чтобы не испустить тяжелый вздох, трепетавший на его губах. Пожатие руки Даны сигнализировало ему, что и это не удалось. Она вообще в состоянии хоть что-нибудь не заметить?

Андрей опять повернул к ней голову и увидел свое отражение в её глазах. Он устало улыбнулся. Нет, наверное, нет. И именно это делает её столь привлекательной.

– Николай, – сказала она. -Ут.

Она склонилась к его лицу, словно что-то в нем искала, и лишь тогда продолжала:

– Этот «ут» я обычно слышу тогда, когда мы заговариваем на тему, о которой ты хотел бы промолчать. Ты в курсе?

Он хотел её опровергнуть и открыл уже рот, однако закрыл его снова и виновато кивнул.

– Ты знаешь меня лучше, чем я сам. Как это тебе удается? – спросил он.

Она улыбнулась -улыбка, о которой я знаю, что она только для меня – и тоже кивнула.

– Я знаю себя.

Услышав это признание, Андрей покачал головой. Я должен был это понимать.

– Итак, если уж ты так хорошо меня знаешь – что произошло? Вызов в его голосе заставил её улыбнуться еще шире:

– Николай напомнил тебе о твоих обязанностях и о твоей ответственности. -И?

– Ты не можешь обмануть ожидания людей. Они нуждаются в тебе.

– Именно в этом вся суть, – сказал Андрей и более-менее хорошее настроение, которое так или иначе едва держалось после многочасовых пререканий с Николаем, пропало.

– Какие еще ожидания? Добро, в армейской структуре, может, и найдется пара человек, считающих моё мнение ценным, – Андрею все еще не удавалось в это поверить, несмотря на убедительные доказательства, – но кто из гражданских вообще слыхал моё имя? Какое им дело до того, что я думаю?

Она подняла руку и осторожно прикоснулась к его щеке. Он едва выдерживал её взгляд, проникающий, казалось, внутрь.

– Андрей, порой ты бываешь таким наивным. Таким ушедшим в собственную жизнь, что ты едва замечаешь, что творится вокруг тебя. Ток-шоу по головидению. Газеты. Весь этот колпак, которым тебя прикрыли…

– Что? – вскинулся он, пытаясь забыть её нежное прикосновение. – Какой еще колпак?

– История, которую выстраивает твой брат вокруг тебя, чтобы защитить от излишне любо пытных глаз. Ты – не твой отец и не Николай. Тем не менее, ты же не можешь всерьёз пола-

гать, что восхищение и преклонение перед именем Керенских не заденет всех, кто его носит? Обыватель может ничего не знать о тебе, но большинству гражданских знакомо твое имя, даже если это все, что ему известно, и – что является решающим фактором – отдает дань уважения твоему явному желанию сохранить за собой право на личную жизнь. А для тех, кто это желание не уважает… – Дана пожала плечами, словно это все объясняло, – Твой брат принял меры предосторожности, – в конце концов добавила она.

Андрей потряс головой, словно спросонья, несколько углубился в себя и попытался хоть немного разобраться в том, что она только что сказала. Такое возможно? Как?

– Как это могло… почему ты мне раньше ничего не сказала?

Она снова пожала плечами и подняла брови, её взгляд, казалось, просил прощения.

– Извини, Андрюша, но ты до сих пор на эту тему не заговаривал и я не думала, что ты… – на середине фразы она прервалась.

Он с трудом мог вспомнить лишь несколько моментов за все то время, что они были вместе, когда между ними возникало напряжение. Сейчас такой момент явно наступил.

Ты не думала, что я настолько туп, чтобы не заметить этого самостоятельно. Андрей закрыл глаза и откинулся на переборку. Затылком он почувствовал холодный, тяжелый металл. Но я оказался достаточно тупым. Напряжение между ними усилилось на несколько отметок и могло в любую секунду взорваться гневом и разочарованием.

Словно в качестве ответа, посадочный корабль попал в особенно отвратительный смерч и его затрясло, словно детскую игрушку.

Неожиданно она всей тяжестью навалилась на его левый бок, когда корабль швырнуло в очередной раз. Напряжение рассеялось.

Они все равно на моей стороне. Всегда на моей стороне.

– Мне очень жаль, Андрей.

– Это мне должно быть жаль. Ну и болван! И как долго это продолжается?

Очередное пожатие плечами Даны снизило давление на грудь Андрея – ответ, который он не услышал, а почувствовал. Пожалуй, единственный ответ, который я получу на этот вопрос.

Он затих, закрыв глаза, довольный тем, что вокруг темно. Требовательные пальцы Даны в конце концов повернули его голову в её сторону. Словно кукла, он не смог сопротивляться и, как ответ, его глаза открылись.

– Ты просто слишком обозлен. При этом ты настолько безнадежно погряз в обстоятельствах и в том, что творится вокруг тебя каждый день, что попросту не замечаешь важных вещей.