Ничего не поделаешь, мы вернулись в Гентофте.

С Рысеком приехали Малгося-французская и ее муж Дидье. Они повсюду ездили втроем, потому что машина была только у Рысека.

В десять минут двенадцатого Малгося стала верещать, требуя, чтобы мы немедленно ехали в часовню.

— Послушай, ты в своем уме? К чему такая спешка? — вежливо спросила я. — У меня цветы заказаны на час дня, не поеду же я требовать их так рано? Ты что, первый раз в Дании?

Но она уперлась: нет, надо ехать и все тут! Она должна, она договорилась, всё нужно приготовить, уже пора, не то опоздаем. — Форменная истерика.

Я плюнула, лишь бы с ней не ссориться. Мы поехали за цветами. По дороге я заранее проговаривала шепотом по-английски извинения.

К счастью, венки и букеты были уже готовы, оставалось только прикрепить ленты. Цветочницы даже обрадовались нашему приезду, потому что не были уверены, куда какие ленты прицепить. Мы забрали заказ и без десяти двенадцать отправились на церемонию.

Оказалось, что похороны в Вангенде, а это крематорий не в Гентофте, а в Гладсаксе. Дорога до Вангенде заняла десять минут, и мы были на месте еще до часу дня. Ровно час мы слонялись у часовни, потому что проходила церемония, и посторонним родственники явно были не рады. К нам на минутку выскочила какая-то дама, объяснившая, что волноваться не надо, все уже устроено, а с Малгосей-французской она вообще не захотела разговаривать.

Погода решила подпортить и без того нерадостное настроение, подул противный ветерок, похолодало, и полил дождь. Как стадо придурков, мы сидели в машине, а дождик барабанил по стеклам.

— Алиция на небе довольно хихикает, — буркнула я нашей Малгосе, которая полностью разделяла мое мнение. Малгося была опять занята — ковырялась в своей туфле и казалась озабоченной только этим. Она была единственным человеком, у которого было хоть какое-то занятие. Из туфли торчали уже несколько кончиков лески, а обувь изнутри напоминала ежа. Уничтожить весь сапожный шов ей пока не удалось, но я подозреваю, что скоро Малгосе придется ходить босиком.

Наконец настал наш час. Из Польши были только мы двое, два земляка опоздали на двадцать минут, а вся церемония продолжалась полчаса. С прощальным словом на двух языках, с музыкой, но без церковного отпевания. Так хотела покойная, видимо, тут и сыграла роль разница вероисповедания ее и Торкиля.

Церемония закончилась, гроб должны были перевезти в крематорий. Возле часовни стоял катафалк, а в катафалке за рулем сидел… пес.

Богом клянусь, никакого сюрреализма — пес сидел на водительском месте и внимательно и слегка высокомерно смотрел на меня. Я его сфотографировала, но фото вышло нечеткое.

Мы знали, что будут скромные поминки. Оказалось, что к трактиру, где они должны состояться, ведут вниз ступеньки, скорее, какая-то приставная лестница. Малгося-французская уверяла, что это охотничий домик у озера, якобы любимое местечко Алиции. Вранье! Я вообще долго не могла понять, о каком доме идет речь. Французская Малгося умиленно вспоминала, как они с Алицией чуть ли не три раза в день бегали в этот трактир по идиотским ступенькам. Алиция обожала прогулки у воды и этот старинный домик… Какой еще домик, к чертям собачьим, я там никакого домика не видела! Почему, интересно, прогуливалась Алиция исключительно в компании племянницы и ни разу не позвала на прогулку меня? Кажется, что я чаще и дольше бывала в Биркероде, чем Малгося. Я приезжала каждый год, торчала по полтора-два месяца и за все это время была с Алицией у озера всего один раз. Ну, может, два. Охотничий домик, видимо, учуял тогда мое присутствие и предусмотрительно спрятался.

Насколько мне известно, самым любимым местом Алиции была кафешка возле Бругсена. Когда она ехала за покупками, то обязательно пила там кофе. И если бы речь вообще зашла о том, что Алиция любила больше всего на света, так это кофе.

Охотничий домик меня заинтересовал, оказывается, тут есть еще что-то, о чем я понятия не имею. Ладно, посмотрим, что за домик такой.

Ехать пришлось через памятный мне лесочек, в котором находится сумасшедший дом. Если помните, мне удалось побывать там несколько лет назад, когда я непонятным образом заблудилась. Я благоразумно поехала за кем-то из знакомых, и мы в конце концов оказались на уютной стоянке среди леса. Все правильно, на стоянку можно доехать, а дальше, к озеру, нужно уже спускаться пешком по асфальтированной тропинке, конечно, но все-таки вниз. Законы природы безжалостны: если в одну сторону нужно спускаться, значит, обратно придется подниматься в горку.

Я осторожно спустилась, заранее трепеща, как буду подниматься. Когда мы оказались у озера, я узнала это место. Деревянный барак, где можно сесть на длинные лавки у столов, внутри или на свежем воздухе, попить недорогого пивка. Но поминки!.. Я поймала за рукав Малгосю-французскую.

— КТО это придумал? — прорычала я сквозь стиснутые зубы.

Малгося безмятежно ответила, что придумала это Кирстен — племянница Торкиля, но Малгося тоже думает, что Алиции это место понравилось бы. Кирстен всё замечательно устроила, она заказала столики…

— Где Кирстен?

Малгося сказала, что Кирстен не пришла, она на поминках присутствовать не может…

Я заскрипела зубами от бессильной злобы.

Непогода усиливалась, ветер трепал верхушки деревьев, дождик нудно лупил с неба. Старинный домик оказался битком набит, и нам предложили только столики на свежем воздухе, даже без навеса. Холодно было, как в Арктике.

К тому же я узнала, что к домику можно было прекрасно подъехать на машине, только с другой стороны. Это сообщение было последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Словно разъяренная гадюка я прошипела чтобы кто-нибудь подогнал к домику свой автомобили и отвез бы меня до моей машины, оставленной на лесной стоянке. Видно, в злобе я была страшна потому что два парня помоложе ринулись на гору к своей машине.

Кто-то вспомнил о забегаловке возле Биркероде, и мы отправились туда. На парковке нашлось место для одного автомобиля, к тому же позади ресторанчика, поэтому пришлось снова спускаться с горы. Боже мой, а географы еще смеют утверждать, что Дания — плоская страна!

Тут кто-то предложил поехать в ресторан в центре Биркерода. Туда меня пилотировать не понадобилось, я там бывала тысячу раз.

Всё происходящее вдруг показалось страшно смешным (сочетание слов полностью отражает характер атмосферы), потому что до нас дошла гротескность всех сегодняшних приключений. Сидящая рядышком со мной Малгося заметила, что ведем мы себя скандально неприлично, в конце концов, это поминки… И тут же в подтверждение ее слов Малгося-французская в расстроенных чувствах произнесла тост: «За здоровье Алиции!» — и все выпили с большой охотой и без малейших колебаний…

— А как ты думаешь, что Алиция сейчас делает? — спросила я Малгосю. — По-моему, летает над нами и рыдает от хохота. И еще напоминает мне, что она утверждала — Малгося явная истеричка, а я ей не верила.

— Ну и глупо с твоей стороны, — отрезала моя племянница.

Малгося-французская еще пару раз предлагала выпить за здоровье Алиции, после чего выяснилось, что она даже не знает, где должна быть похоронена ее тетка. Она никогда не бывала и на могиле Торкиля. Я там бывала и знала, где это, но моя Малгося знала еще лучше, потому что много раз убиралась там вместе с Алицией.

Она пожертвовала собой, нашла под столом туфли и сказала, что может показать место. Кладбище было почти рядышком, возле костела, и они отправились на разведку: обе Малгоси и Рысек, который был по горло сыт всякими пересказами и предпочел увидеть все своими глазами.

Говорят, что ни один добрый поступок не остается безнаказанным. Возможно, это правда, но мою Малгосю чуть удар не хватил: выйдя из ресторана, она попала ногой в решетку ливневой канализации и сломала каблук той самой зловредной туфли! Кажется, всю дорогу она потом шла босиком…

После похорон Рысек сказал мне: