А Арни? Старина Арни Сельмо? Спору нет, Арни отличный старикан. Именно старикан, поскольку уже в годах…

Преподобный Оппегаард подался вперед.

– Возникла проблема… – заговорил он, в паузах между словами затягиваясь трубкой и не сводя с Торри пристального взора из-под кустистых бровей. – Пришлось… несколько потрудиться… связаться с тобой.

– Да, Торри, – вмешалась мать, – я, наверное, все отели в Европе обзвонила, разыскивая тебя.

Торри нахмурился. Мама знала, что они с Мэгги были намерены останавливаться в дешевых молодежных гостиницах. Они дешевле, да и ни к чему пускать пыль в глаза, транжиря «отмытое» золото Доминионов. И в основном они не изменяли этому правилу, лишь изредка позволяя себе понежиться в роскошных отелях, где подают завтрак в постель и ванны будто бассейны.

Они намеренно не сообщали, где находятся, потому что с самого начала так и было задумано: никаких конкретных планов, никакой программы во время отдыха. Никаких книг, никаких соседей, никаких хлопот, никакого Брисингамена.

Вошла Мэгги в джинсах в обтяжку и клетчатой рубашке, застегнутой далеко не на все пуговицы. Она выглядела как-то странно, и Торри даже не сразу понял, что дело тут в косметике – щеки горели, на губах лежала помада, что-то там у глаз и на веках… Обычно Мэгги не пользовалась косметикой – и уж совершенно точно не торопилась сушить волосы феном и краситься сразу после душа.

Что, черт побери, происходит?

–  Я ничего важного не пропустила? – деловито осведомилась Мэгги.

– Вовсе нет, – заверил ее преподобный Оппегаард, украдкой и в то же время с явным одобрением оглядывая девушку. – Вот, Карин жалуется, что едва вас разыскала.

Мэгги посерьезнела и тут же, дипломатично решив не заострять на этом внимания, жизнерадостно улыбнулась.

– Ну, в конце концов мы здесь. Полагаю, ненадолго… – Усаживаясь рядом с Торри, она слегка хлопнула его по плечу и театрально поблагодарила мать Торри за поднесенные кофе и печенье.

– Что ты сказала своим родителям? – поинтересовалась Минни Хансен.

Снова сияющая улыбка.

– Мы с моими родителями давно достигли взаимопонимания, миссис Хансен.

– Что же это за взаимопонимание? И называй меня Минни. Ториан до сих пор зовет меня «миссис Хансен», но он учился в моем классе, и нам так лучше. Верно, Ториан?

– Да, миссис Хансен, – согласился Торри, от души надеясь, что прозвучало это без оттенка иронии. Конечно, сейчас она всего лишь безвредная старушка, однако в его памяти она до сих пор грозно восседает за учительским столом.

– Так в чем же состоит взаимопонимание с родителями? – допытывалась миссис Хансен у Мэгги.

– Я всегда рассказываю им то, что считаю необходимым, а они во всем меня поддерживают, – ответила девушка. – Вряд ли им нужно знать, чем конкретно я занимаюсь. Да и поверить этому… Мама бы точно не поверила, даже если бы видела все собственными глазами. А папа…

– Он ведь психолог?

– Врач-психиатр, – уточнила Мэгги. – Он не заставляет крыс бегать по лабиринтам; он лечит людей. И давно привык, что ему рассказывают самые невероятные истории.

Минни кивнула:

– Школьные учителя тоже, можешь быть уверена. Как же вы пришли к такому пониманию?

– Сила характера, – ответила Мэгги.

Торри пытался понять, почему же мать уставилась на них, и отчего Мэгги решила утаить, что…

– С силой характера недолго и переборщить, – высказал свое мнение преподобный Оппегаард. – Не зря моя Эмили неизменно величает ее «твердолобостью». – Он пару раз пыхнул трубкой, после чего повернулся к матери. – Чего я не понимаю – да и Минни тоже, верно, Минни? – так это почему вы им лжете, Карин.

В комнате словно похолодало.

– Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, Дэвид Оппегаард, – процедила мать. – И вообще, мне бы очень не хотелось, чтобы меня обвиняли во лжи в стенах собственного дома.

– Тогда сядьте и расскажите все по порядку, Карин, – тихо и ласково попросила ее Минни. – Сядьте, прошу вас.

Когда мать направлялась к столу, она напомнила Торри отца – тот так же шел к фехтовальной дорожке: человек, готовый в любой момент дать отпор.

– А что, по вашему мнению, я должна объяснять?

– Да многое. – Оппегаард покачал головой. – Очень даже многое. Вы ведь весьма способный человек, Карин, и явно самый общительный в Хардвуде.

– Благодарю вас.

– Тсс, – призвала ее к молчанию Минни. – Дай ему договорить.

– А когда Осия занемог, – продолжал Оппегаард, – вы вдруг не сумели найти Торри, и это меня удивило.

– Но так и было задумано! – вмешался Торри. – Отдых есть отдых, нам хотелось полностью от всего отключиться…

– …и отдых вдруг закончился именно тогда, когда вы все равно уже направлялись домой, – сказала Минни, довольно бесцеремонно оборвав на полуслове своего бывшего ученика, – и когда Йен Сильверстейн и Осия уже ушли.

– Ну, Карин? – поднял брови Оппегаард. – Вам не пришло в голову позвонить в «Америкэн экспресс»?

– Нет, – покачала головой мать. – Просто не сообразила.

– Это вы-то? – недоверчиво осведомился Оппегаард. – Я гляжу, Карин, вы сами решаете, когда вам быть сообразительной.

– Видишь ли, Дэвид, – вновь заговорила Минни Хансен, – это стандартный прием из набора женских хитростей. Если ты привлекательна, стоит лишь стыдливо опустить взор, и любой мужчина запляшет под твою дудку. – Улыбка ее была искренней, в голосе не звучало ни следа злорадства. – Я тоже когда-то так умела. Когда была молоденькой и хорошенькой.

– Я… мне нечего сказать. Из ваших слов выходит, что я подвергла Йена опасности ради… – Карин развела руками. – Ради чего?

– Ну конечно! – Мэгги так хлопнула ладонью по столу, что зазвенела посуда. – Мне следовало бы сразу сообразить. Ради вашего сына. – Девушка повернулась к Торри. – Вот из-за чего вся каша заварилась. Ей не хотелось подвергать опасности ни тебя, ни твоего отца! Пусть лучше Йен идет, кому он нужен? – Она вновь повернулась и посмотрела Карин прямо в глаза. – Крепкие у вас нервы!.. Но как вы могли так поступить? Как вы могли?

– Возможно, Мэгги, ты рубишь с плеча, – произнесла Минни. – Когда у тебя будет свой ребенок, ты ее поймешь. Одно дело – подвергать опасности себя, другое – родное дитя. – Минни повернулась к Карин. – Не в первый раз нас просят рисковать сыновьями, Карин.

– Но…

– Знаю, знаю, это твой сын. Однако у других тоже есть дети, – продолжала Минни, на мгновение уставившись куда-то вдаль. Ее губы сжались в тонкую белую линию. – И у меня когда-то был сын…

– Хитро придумано, нечего сказать, – покачал головой Оппегаард. – У Йена Сильверстейна семьи нет, собственно, поэтому он и прижился здесь. Мать давным-давно умерла, отец хоть и жив, толку от него мало… – Оппегаард снова пыхнул трубкой. – Так что Йеном не грех и пожертвовать, верно?.. Как же нам поступить? – обратился он ко всем.

– Торри никуда не пойдет – он еще совсем ребенок.

– Мама!

– Тсс! – шикнула Мэгги на Торри и повернулась к Карин. – Он уже далеко не мальчик, миссис Торсен.

– Карин, ты хоть сейчас старайся вести себя правильно, – посоветовала Минни Хансен. – Что бы сказал отец Ториана, если бы узнал обо всем?

– Он бы возмутился, – безучастно ответила Карин, созерцая маслянистую поверхность кофе в кружке. – Он бы воспринял все это как дело чести. Йен… сражался за Торри. Долг Ториана – защитить своего сына. Я сумела отговорить его идти; ему не пришло в голову, что я… что меня волновала не только моя личная безопасность. – Она подняла взор. – Минни, Дэвид, мы должны что-то придумать. Я имею в виду…

Нет. Неужели мама…

–  Мама, выходит, ты решила, будто Йен и Арни…

– Не смей так со мной разговаривать, Ториан Торсен! – отрезала Карин. – Я, конечно, не праведна, но делаю все, что в моих силах.

Такого тона Торри не слышал от матери с тех пор, как она застукала его в шестилетнем возрасте за попыткой отпереть цифровой замок на шкафчике, где хранилось оружие. Тогда она здорово накричала на него, а вдобавок еще и отшлепала. Воспоминание об этом эпизоде и сейчас вызывало у Торри дрожь.