Эта версия была создана в период 1950–1953 годов. 33-й президент США Гарри Трумэн занимал этот пост с 1945-го по 1953 г. Так называемая «корейская война» (конфликт между Северной и Южной Кореей, в котором на стороне Севера выступали СССР и Китай, а со стороны Юга — США под эгидой ООН) продолжалась с 25 июня 1950 по 27 июля 1953 года — хотя об официальном окончании войны объявлено так и не было. В песне война упоминается в настоящем времени, стало быть, она написана не позднее июля 1953 года.
Гарри Трумэн нес личную ответственность за атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, на что намекает автор послевоенного «Гопа». Справедливо и упоминание о Китае. После провозглашения Мао Цзэдуном 1 октября 1949 года Китайской Народной Республики свергнутый Чан Кайши бежал на остров Тайвань под прикрытием войск США и устраивал бомбардировки китайских городов с ведома американцев, пока в районе Шанхая не была размещена советская группировка ВВС. Китай припомнил это в октябре 1950 года, послав на помощь Северной Корее 270-тысячную армию генерала Пэн Дэхуая, а в ноябре уже 420-тысячная китайская армия нанесла чудовищной силы удар по американским войскам. После длительных боевых действий с переменным успехом через три года стороны прекратили боевые действия. Но справедливости ради надо подтвердить, что к тому времени китайцы действительно не раз наносили чувствительные потери войскам США, как это образно отразил в «послевоенном Гопе» неведомый сочинитель.
Но и это не все! «Дипломатический Гоп» живет и поныне. Причем шагнул он за пределы России: сегодня ее исполняет польская группа «Культ» (под названием «Песенка дипломата», с некоторыми изменениями в тексте и пометкой «слова и музыка народные»). Не секрет, что с Польшей у нас нынче отношения, мягко говоря, натянутые. А вот «Гоп» служит по прямому назначению — «народным дипломатом», объединяя нас, несмотря на все обиды и непонимание.
Гоп со Смыком
(фронтовая переделка)
Жил-был на Украине парнишка,
Обожал он темные делишки,
В драке всех ножом он тыкал,
По чужим карманам смыкал,
И за то прозвали его Cмыком.
А в Берлине жил барон фон Гоп,
Он противным был, к тому же жлоб,
И фон Гоп, чтоб вы все знали,
Был мошенник и каналья,
И за то имел он три медали.
Вот пошли фашисты на войну
Прямо на Советскую страну,
На Украине фашисты
Власть организуют быстро,
Стал фон Гоп полтавским бургомистром.
Но помощник нужен был ему,
И фон Гоп направился в тюрьму:
«Эй, бандиты, арестанты,
Вы на этот счет таланты,
Кто ко мне желает в адьютанты?»
И тогда вперед выходит Смык:
«Я работать с немцем не привык,
Но вы фашисты, мы бандиты,
Мы одною ниткой шиты,
Будем мы работать знаменито».
Фон Гоп со Смыком спаяны навек,
Но вдруг приходит к ним наш человек,
А в руке его граната.
Гоп спросил: «А что вам надо?»
Тот ответил: «Смерть принес для вас я, гадов».
Вот теперь и кончилась баллада,
На осине два повисших гада,
Гоп налево, Смык направо,
Кто послушал, скажет: «Так и надо!»
Достаточно широко известная фронтовая версия «Гопа», отрывок из которой прозвучал в художественном фильме «На войне как на войне» режиссера Виктора Трегубовича. Любопытно, что действие песни, как и оригинала, происходит на Украине — хотя не в Киеве, а на Полтавщине. Причем Гоп со смыком «раздваивается», превращаясь в парочку несимпатичных персонажей, один из которых — губернатор фон Гоп, а другой — уркаган Смык.
Автор переделки явно не принадлежал к преступному миру, поэтому уравнивает уголовника и фашиста. Но вообще профессиональные уголовники «советского розлива» не слишком охотно шли на сотрудничество с оккупантами. Не столько из-за патриотизма, сколько «по понятиям»: «воровской закон» запрещал им сотрудничество с любой властью. Конечно, исключать фактов «уголовного коллаборационизма» нельзя, но в основном с гитлеровцами сотрудничали как раз крестьяне, советские чиновники, даже оппозиционные священники (так называемая «катакомбная церковь»). Блатные же оставались собой и в оккупации.
Но вот какие любопытные сюжеты подбрасывает жизнь! Евгений Ростиков в статье «По кому стреляют Куропаты» рассказывает эпизод, когда фашисты выпустили преступников из оршанской тюрьмы: «В советское время в ней находились уголовники, но при отступлении их выпустили на все четыре стороны. Кстати, часть из них организовала партизанский отряд с понятным названием «Гоп со смыком», который в 1942 году был расформирован».
Так что фронтовая песенка не во всем права…
Заметим, что мы не рассматриваем в этом сборнике десятки других интересных и по-своему замечательных переделок и вариантов знаменитой блатной баллады, в том числе популярный в свое время «Драп со смыком», известный также как «Песня немецкого танкиста»:
Грабь-драп — это буду я,
Воровство — профессия моя,
Я в Берлине научился,
А в Париже наловчился,
И попал я в русские края.
…Налетели мы на крайний дом.
Жили в нем старуха с стариком.
В ноги бросилась старуха,
Я ее прикладом в ухо,
Старика прикончил сапогом.
Или полную «черного юмора» переделку «Граждане, воздушная тревога»:
Граждане, воздушная тревога,
Граждане, спасайтесь, ради Бога:
Майки, трусики берите
И на кладбище бегите —
Занимайте лучшие места!
Но все это увело бы нас далеко от уголовного фольклора.
Как две еврейские сестрички прославили две уличные песни
(«Купите бублички» и «Купите папиросы»)
В конце лета 1959 года в Москве открылась американская промышленная выставка, на открытие которой прибыл вице-президент США Ричард Никсон. Это знаменательное событие сопровождалось культурной программой, в рамках которой состоялись концерты дуэта «Сестры Берри» — Мины (Мерны) и Клары (Клэр).
Это было нечто незабываемое! Широкая советская публика фактически впервые познакомилась с еврейской песенной культурой на идиш (впрочем, некоторые песни дублировались на английском и русском языках). После концертов сестер Берри особую популярность приобрели два шлягера — «Купите бублички» («Койфт майне бейгелах») и «Купите папиросы» («Койфт жэ папиросн»).
Впрочем, «Бублички», впервые появившись в первой половине 20-х годов прошлого века, и без того были достаточно известны. Что касается «Папирос», здесь мнения исследователей расходятся. Одни считают, что они появились в СССР еще до Второй мировой войны, другие (Дмитрий Якиревич) утверждают, что песня утвердилась в среде советских евреев после 1959 года и лишь позднее обросла мифологией.
