— Вот так горы! — презрительно фыркнул Рок. — Их и горами-то назвать язык не поворачивается!
— Да, они гораздо ниже наших западных хребтов, — согласился Керморван. — Отсюда они идут в северо-западном направлении, так что рано или поздно им предстоит столкнуться со Льдом. Непрочная преграда на его пути!
Рок печально кивнул.
— Он мог бы и не утруждаться, а просто обойти эти горы с дальнего края.
— Сомневаюсь, — возразил Элоф. — Ему пришлось сделать огромное усилие, чтобы поглотить Морван; на западной стороне Бресайхала он нигде не продвинулся так далеко на юг. А для того чтобы обойти эти горы, понадобится еще большее усилие. Думаю, они старее наших гор, более выветренные и тупые, как старые зубы. Но этот хребет может оказаться более широким.
Когда путники поднялись выше, обогнув несколько пиков, и наконец нашли ущелье, подходящее для перевала, они убедились в том, что его догадка была верной. Хотя ущелье было широким, с небольшой быстрой рекой в центре, они так и не увидели его дальнюю оконечность; оно змеилось и исчезало в голубой дали среди горных вершин.
— В небольшой высоте есть свои преимущества, — заметила Иле. — Здесь лежит снег, но он тает с наступлением лета. У Льда нет снежных шапок, за которые он может уцепиться.
— По крайней мере хоть какая-то надежда, — согласился Керморван. — Но Корентин не бросал слов на ветер. Морваннек был небольшим княжеством, а его владения были редко заселены и наполовину оставались дикими; он не мог долго противостоять целенаправленному натиску. Однако что-то могло уцелеть, и скоро мы это узнаем!
Заснеженные луга, раскинувшиеся по обе стороны реки, становились все более узкими и скудными и наконец превратились в полоски голой земли. В первые три дня они вообще не видели живых существ, если не считать мелких птиц. Снег, уже стаявший на равнинах, здесь шел временами, — не слишком сильно, но достаточно, чтобы запасы хвороста, которые путники несли с холмов, уменьшались быстрее, чем они ожидали. Элоф гадал, хватит ли им провизии; ему была ненавистна сама мысль о том, что им снова придется голодать.
Утром четвертого дня, когда устье ущелья исчезло за поворотом, путники заметили какое-то движение на речном берегу впереди — черные точки, движущиеся по заснеженной траве. Они сразу же попрятались за кустами и валунами; чем бы это ни оказалось, нужно было соблюдать осторожность. Когда Элоф вместе с остальными подкрался ближе и выглянул из-за валуна, густо оплетенного зарослями ползучей ивы, он увидел каких-то четвероногих животных, похожих на небольших византов, но с чрезвычайно косматой черной шкурой. Их короткие рога, слегка изгибающиеся и далеко разнесенные по обе стороны тупой массивной головы, напоминали козьи или бараньи.
— Ваши старые друзья, леди, не правда ли? — с улыбкой сказал Керморван, обратившись к Иле. — Когда я пользовался вашим гостеприимством, мне два или три раза выпала честь пасти их стада. Достойные животные, если не обращать внимания на их запах.
— Велек Илмаринен ! — изумленно воскликнула Иле. — Мускусные быки! Но почему…
Она окинула быстрым взглядом голые склоны наверху и стала внимательно рассматривать гребень хребта над дальним краем ущелья.
— Боюсь, нет смысла подкрадываться к ним на расстояние выстрела, — заметил Керморван, наблюдавший за стадом. — Они очень проворны и сообразительны, и их не возьмешь из простого лука для охоты на птиц. Молот Элофа мог бы пригодиться, но будет очень трудно приблизиться к ним так, чтобы… — Тут он заметил напряженную позу Иле и проследил за ее взглядом. — В чем дело, леди?
Иле мрачно покачала головой.
— Там нет знаков, которые ты мог бы прочесть, лорд среди людей.
От внимания Керморвана не ускользнул ни странный титул, ни угрюмый тон ее слов. Его собственный голос прозвучал сдержанно, но дружелюбно.
— Но ты можешь их видеть, не так ли?
— Да, что бы это ни означало; такие знаки, доступные только для наших глаз, мы оставляем на своих горных тропах и пастбищах. Впрочем, самый ясный знак — эти животные; где есть они, там были и дьюргары. Они произошли от наших домашних стад.
— Твои сородичи живут здесь? — Охваченный восторгом, Элоф огляделся по сторонам. Рок тоже крутил головой, но вид у него был скорее обеспокоенный.
Иле пожала плечами.
— Знаки очень древние, остались только следы. А животные совсем одичали. Смотрите!
Она поднялась из-за валуна. Ближайший бык вскинул голову, фыркнул и раздул широкие ноздри, втягивая воздух; другой посмотрел на нее, нервно подрагивая косматой шерстью, и предостерегающе мотнул изогнутыми рогами. Иле неторопливо приближалась, как будто происходящее ни в коей мере не волновало ее. Внезапно все стадо развернулось, огласив ущелье топотом и трубным мычанием, и мускусные быки пустились в бегство легкими козлиными прыжками, контрастировавшими с их массивным сложением. Они остановились поодаль у ивовых зарослей — исполненные подозрения, фыркающие и роющие землю копытами.
— Видите? — бросила Иле через плечо, даже не обернувшись. — Эти животные уже много поколений не видели никого из моих сородичей. Чего же вы ждете? Теперь вы можете без страха идти по этой земле и забыть, кому она некогда принадлежала!
Она ускорила шаг. Элоф обменялся встревоженным взглядом с Роком и Керморваном и поспешил за ней. Раньше ему редко приходилось слышать подобную горечь в ее голосе.
— Иле, с тобой все в порядке? — с беспокойством спросил Керморван. — Мы чем-то расстроили тебя?
Но Иле не ответила. Когда Керморван успокаивающим жестом положил руку ей на плечо, она отшатнулась и резко высвободилась, словно оскорбленная такой фамильярностью. Дальше она шла рядом с ними, но замкнулась в красноречивом молчании, с выражением сдержанной ярости на потемневшем лице. Остальные тоже молчали; несмотря на ее слова, они то и дело поглядывали по сторонам, как будто склоны ущелья были полны недружелюбных глаз. Когда солнце начало клониться к горизонту, они обогнули крутую излучину реки и с облегчением увидели, что горные вершины, алые в лучах заката, были гораздо ниже предыдущих; седловина хребта находилась уже совсем недалеко. Река, вверх по течению которой они шли от границы-леса, здесь стала бурной и низвергалась небольшими водопадами из невидимых источников наверху; они оставили ее холодное общество ради небольшого ручья на водоразделе, ведущего вниз длинным и извилистым путем между торчащими скалами. Они встали лагерем немного ниже водораздела в хорошо защищенном месте под каменным козырьком и развели костер из сухого кустарника. Иле отказалась от ужина и тихо пристроилась в уголке; остальные со все возрастающей тревогой наблюдали за ней. На ее лице, словно маска, застыло выражение, которое Элоф не мог прочитать, напоминавшее ему, какой чуждой может быть ее раса. Он вспомнил мрачные лица дьюргаров в королевском чертоге и резкость старого короля Андвара, ненавидевшего людей; еще никогда она не выглядела так похожей на них.
— Иле, — наконец решился он. — Мне очень жаль, что твой народ больше не живет здесь… действительно жаль. Но почему из-за этого ты сторонишься нас, твоих друзей? Ты прошла с нами долгий путь…
Иле подняла голову, и ее темные глаза блеснули в полумраке.
— Да, но нужно ли было мне это делать? Не лучше ли было бежать от вас, как всегда поступал мой народ — бежать от людей, которые плодятся и умирают гораздо быстрее, чем мы? Мы бежали от вас через полмира, а те, кто оставался, приходили в упадок… и вымирали.
Ее глаза сузились и опасно блеснули.
— Эти знаки были грубыми и примитивными каракулями, почти утратившими свой смысл. Почти варварская работа! Однако было время, когда ни один дьюргар не опустился бы до такого уровня; их начертили новые варвары, потомки величия, развеянного по ветру! — Она горько рассмеялась. — Да, теперь я видела, куда ведет ваш путь! Я видела, к чему мы можем прийти и сколь глубоким будет наше падение, когда оно наступит. Да, это лишь дело времени! Мы не можем бежать вечно. Перед нами лишь западный океан, а за ним эквешские земли. Так почему я иду с вами, зачем я мечтаю о том, чтобы сблизить наши народы? — Ее глаза пылали тусклым, почти лихорадочным огнем. — Разве это не ускорит конфликт, в котором мы неизбежно окажемся в проигрыше? Думаю, теперь я немного лучше понимаю старого Андвара. Если мы можем дойти до такого… до такого вырождения, не лучше ли отгородиться от вас каменными стенами и убивать любого, кто вторгнется в наши пределы? Если мы обречены, к чему мне приближать этот час?
