— Теперь! — внезапно крикнул Керморван и отбросил арбалет. — Теперь или никогда!

Вскочив на ноги, он перебросил свой плащ через руку, словно собираясь размахивать им, обнажил свой меч и выбежал на поляну.

— Он совсем рехнулся! — в ужасе вскричал Рок.

— Нет! — одновременно воскликнули Элоф и Гизе, понявшие замысел Керморвана. — Все за ним, и шумите как можно сильнее!

Элоф устремился вперед и с диким воплем проломился через кустарник. За ним последовала Иле, издававшая тот самый торжествующий клич, которым она приветствовала гибель мастера-кузнеца. Остальные двинулись следом, потрясая оружием, с криками и пронзительным свистом. Но Керморван далеко опередил их и уже приблизился к месту убийства. Саблезубы повернулись, оскалили окровавленные клыки и замахали на воина когтистыми лапами размером с его голову. Но они столкнулись с противником, еще более быстрым, чем они сами; Керморван как ртуть проскользнул между ними, рубя направо и налево. С яростным рычанием они отступили от разящего клинка, но один саблезуб взобрался на труп оленя и приготовился к прыжку. Элоф потянулся к поясу за своим молотом, но в тот момент, когда хищник вскинул передние лапы, рядом щелкнула тетива. Коротко прожужжала стрела, и саблезуб рухнул на истоптанную землю, судорожно дергая задними лапами. Гизе вскинул свой лук, издал хриплый победный клич и бросился вслед за остальными. Этого оказалось достаточно для двух других зверей; их самообладание не выдержало, и они отступили, огрызаясь и прикрывая свой отход глухим ревом. Однако, оказавшись в тени деревьев, они развернулись и с треском бросились в лес через кусты.

Люди набросились на убитого оленя почти с такой же ненасытной жадностью, как саблезубы, но Керморван остановился и оперся на свой меч, чтобы отдышаться. Иле подошла к нему и протянула фляжку с водой.

— Я уже не раз видела, как ты совершаешь храбрые поступки, долговязый. Но не слишком ли рискованно было нападать сразу на трех хищных тварей?

— Не слишком. — Керморван отхлебнул из фляжки и перевел дух. — В дикой глуши достаточно часто случается, что пожиратели падали отгоняют убийц от их добычи. Волчья стая может прогнать саблезубое, так почему бы нам не попробовать? Дело редко доходит до смертельной схватки. К тому же я гораздо больше боялся погибнуть от голода в горах. — Он слабо улыбнулся. — Что ж, будем пожирателями чужой добычи! Саблезубы еще могут вернуться. Нам нужно как можно скорее разделать этого несчастного оленя и унести все, что сможем, в более безопасное место.

Они быстро освежевали огромного самца и разделали мясо на куски удобного размера.

— Кости и внутренности оставим саблезубам, если они вернутся, — сухо сказал Керморван. — Так или иначе, это их излюбленная пища. Их мертвый сородич тоже останется здесь; у плотоядных животных мясо далеко не такое съедобное, как у травоядных.

Но Гизе взял себе клыки саблезуба в качестве охотничьего трофея.

Они покинули поляну и поднимались по лесистым холмам до наступления темноты. По мере подъема почва становилась все более сухой, хотя местность была пересечена множеством мелких ручьев и речушек. Каждый раз, когда они поднимались на гребень следующего холма, горные вершины, казалось, подступали все ближе. Но когда вокруг сгустились теплые летние сумерки, они подыскали укромное место для лагеря и наконец смогли насладиться вкусом своей добычи. После еды они легли прямо там, где сидели, и погрузились в сон, но Керморван не забыл выставить стражу.

Еще два дня они оставались на месте, собираясь с силами и заготавливая мясо для предстоящего путешествия. Большую часть оленины они закоптили и завялили тонкими полосками, но Рок нашел большое древесное дупло, полное медовых сот, поэтому остальное мясо было пожарено, мелко нарублено и смешано с медом, ягодами и душистыми травами, собранными Бьюром и Элофом. Это был их неприкосновенный запас пищи.

— Странно отдыхать после того, как столько времени находился в постоянном движении, — сказал Элоф, когда они с Роком стояли у дымящейся земляной печи, обмазанной глиной. — Преследователи и преследуемые, охотники и добыча… Странно, когда есть время думать и вспоминать о жизни за пределами Леса.

— Скоро мы вернемся к ней, — ухмыльнулся Рок. — Возможно, скорее, чем тебе хочется.

— Скоро ли? — Элоф посмотрел на переплетение темных ветвей и игру солнечных бликов в зеленой листве. — Мне с трудом верится в это. Кажется, будто прошлое отступило и умалилось; все мои величайшие радости и страдания поблекли где-то вдалеке. Между нами стоит преграда… стена из деревьев…

— Ну, это не так уж плохо, — с некоторым беспокойством заметил Рок. — Ты слишком много грезишь наяву, вот и все! Тебе нужно найти стоящую работу для рук. Помоги-ка мне с земляной печью, хотя это плохая замена кузнечному горну!

Но в душе Элофа продолжало расти чувство отстраненности. Времена его юности и первой встречи с Карой он вспоминал как проблески солнца в лиственной кровле: в один момент яркие и ошеломительные, а в следующий — тусклые, смутные, недостижимые. Он знал, что прошло не более полутора лет с тех пор, как он в последний раз видел ее, однако с таким же успехом это могло произойти в другой жизни. Сердцем и разумом он тянулся к ней, но ему казалось, что они оба заблудились, разошлись далеко в стороны среди темнеющих деревьев. Он высматривал кусочки голубого неба над головой, надеясь, сам не зная почему, увидеть размах широких крыльев. Но деревья наклонялись и перешептывались, скрывали небо от его глаз и показывали только горные вершины, на которые им предстояло взойти.

Следующее утро выдалось очень свежим и ясным. Керморван воспринял это как добрый знак для того, чтобы отправиться в путь. Даже небольшой отдых был чрезвычайно благотворным для людей — пища укрепила их истощенные мышцы, впалые щеки налились румянцем; новые раны зажили, а старые шрамы меньше ныли под одеждой, которая наконец утратила свою липкую сырость. Рок даже начал посвистывать, как делал в своих подростковых походах вместе с Элофом и мастером-кузнецом, а Керморван, хотя и бросал озабоченные взгляды на деревья, не отчитывал его. В тот день они миновали последние холмы и вышли к подножию гор. Однако их путь и дальше продолжался в лесной тени, ибо деревья густо росли везде, где подъем был наиболее легким, и Лес постоянно оставался рядом с ними.

Из этого долгого и скорбного путешествия меньше всего, пожалуй, сказано о переходе через Менет Айтен, чьи горные пики считались высочайшими на континенте и вселяли ужас в сердца путешественников спустя многие годы после событий, описанных в хронике. Вполне может быть и так, что в воспоминаниях путников каждый день казался похожим на предыдущий. День за днем они поднимались по крутым лесистым склонам, следуя вдоль берегов маленьких рек, пробивавших себе путь через скалистые отроги. Рыхлая почва рассыпалась под ногами, острые камни ранили ноги — долгим и утомительным был их маршрут между маячившими впереди горными вершинами. Все проходы и ущелья, кроме самых высоких склонов, были залесены, и Элоф иногда праздно дивился тому, что горы могут выдерживать натиск бессчетного множества деревьев, чьи корни вгрызались в самые кости скал. Но эта часть Леса казалась ему менее угнетающей. Здесь, на возвышенной местности, они снова шли среди вечнозеленых сосен, хорошо знакомых по северным лесам, и свежий воздух был так же насыщен ароматами хвои и смолы. Более прохладный и сухой климат оказывал на него бодрящее действие, и он почти забыл о присутствии незримой силы, которое ощущал на равнине. Не меньше радовались и другие уроженцы севера — Иле, Рок и Гизе, который впервые начал улыбаться после гибели своего друга. Здесь его охотничье мастерство проявилось в полную силу, и вместе с Керморваном они обеспечивали отряд дичью в достаточном количестве, чтобы не истощать драгоценный запас вяленой оленины. Лето было в самом разгаре, и погода, которая в горах могла грозить путешественникам всевозможными бедами, держалась на удивление ровно — даже сильные порывы ветра в ущельях рассеивались деревьями. Много дней они продвигались вперед без особых происшествий, но потом, миновав седловину между двумя высокими пиками, внезапно обнаружили, что подъем закончился и склон впереди полого понижается. Тогда они поверили, что конец горного перехода действительно близок.