Литмир - Электронная Библиотека

Засеку из деревьев, которую помогал ладить сам киевский князь Аскольд, хазары, пройдясь по ней волокушами, тоже привели в негодность; тем более сие было прискорбно, что рядом лес не рос. Сметливым оком Погляд окинул окрестность и сказал Светозару и друзьям-кузнецам:

– Теперь мы сможем засеку свою устроить, если вон то поселение хазар возьмем с бою да их заградительную лесную полосу повернем стреловидными выщипами подрубленных деревьев в другую сторону. Пусть не на нас, на наших врагов острятся…

– А ты, Погляд, не только железные головы да мечи ковать можешь, а имеешь ум сторожевого воина… Молодчина! – восхитился Светозар.

– Чего уж там… – заскромничал кузнец. – Знамо дело, живем-то на грани, волей-неволей, а иметь будешь.

– Не говори! Не каждому это дано.

– Может, и верно… Не каждому, скажем, дано те же идольские головы да мечи ковать. Это я к слову… Вон, говорят, ковали из Роденя крепкое оружие делают. Поглядел бы я.

– Вот поэтому тебя и Поглядом назвали… Поглядел бы!.. – со смехом вставил Дидо Огнев.

– Помолчи, Дидо! – прикрикнул на друга Ярил Молотов. – Человек дело говорит. И сам бы я тоже поглядел на дела ковалей роденских. Тем более пока въезд в Родень княжеский указ не запрещает. Отменить не успели. А за это время узнали бы, какой про себя тамошние кузнецы секрет имеют!

– Ладно, пусть Дидо идольские головы ковать зачнет, а вы, Ярил и Погляд, съездите, посмотрите, а сможете узнать секрет роденской ковки – узнайте… Дозволяю… – разрешил Светозар.

– Благодарствуем, воевода. – Погляд и Ярил низко поклонились ему.

Ярилу что, собраться в путь – лишь подпоясаться, он холостяк, жил на отшибе в просторной избе, оставшейся после смерти родителей. А если кузнечных дел было невпроворот, то обретался при кузне. Когда речь заходила о женитьбе, хвастался Ярил, широко разевая красивый рот и сверкая серыми, как у кречета, глазами:

– А для чего?.. Свистну – перед крыльцом моего дома в очередь встанут пригожие вдовицы. Я ведь могу не только молотом махать…

– Уж ведомо, той кувалдой тоже отменно работаешь! – подтвердил, улыбаясь, Дидо. – А вдовиц у нас и впрямь хватает…

Так уж велось в пограничных селениях: если не срубишь ворогу голову, он смахнет ее с твоих плеч. Вот и оставались без мужей молодицы. Кто с приплодом, а чаще – одни. А тут рядом холостые кузнецы с жеребячьей силой!

А Погляд перед отъездом в Родень никак не мог расстаться с Вниславой. Сия вдовушка завлекла к себе молодца, да так в себя влюбила – глаза Погляда лишь на нее и смотрели, а более ни на кого. Да только смел бы поглядеть!.. Внислава как-то в шутку сказала:.

– Я рожном однажды заколола обидчиков… Ты, кузнец-молодец, не обижай меня!

Шутка-шуткой, а есть над чем призадуматься.

– Милый мой, драгоценный мой, прижмись к моим белым персям могучей волосатой грудью! Чтоб жарко мне было и знобко тоже… Ой, желанный! Чуешь, как я в себя твою плоть вбираю? Как сплетаемся мы, словно змеи на солнечном припеке… Погляд, золото мое!

– Да помолчи ты, Внислава! – вдруг разозлился кузнец. – Дура баба, змей вспомнила. Да теперь в дороге о них думать стану…

– Глупый, глупый, – шептала будто в забытьи Внислава, – люби меня жарче!.. И тогда в дороге только обо мне помнить будешь, ни о ком больше…

Но пора. Слезла Внислава с ложа, красиво обнаженная, с полными грудями-чашами и крутыми бедрами, прошла к лавке, зачерпнула ковшом воды из бадьи, чуть отпила и вылила себе на голову.

– Ой, батюшки! Кровь так и ходит по мне, так и ходит! Все тело горит!

– Ладно, собирай в дорогу… Охотничий нож не забудь в тоболу[63] положить, тот самый, что сковал на заре.

Как в тот раз, такой же стук в дверь. Воевода! Внислава накинула на голое тело полотняный сарафан, раскрасневшаяся, не успевшая волосы на голове пучком собрать, появилась на пороге. Светозар все понял, с хитрецой спросил:

– Прощались?.. Погляд-то оделся?

– Должно быть, – потупила взгляд молодица. – Проходи, воевода, тебе завсегда рады.

– А на этот раз будете рады вдвойне… Погляд! – позвал Светозар в глубину избы. – Иди сюда да возьми вот это. – Он протянул кузнецу кожаный мешочек с золотыми и серебряными монетами. И узрев нерешительность Погляда, добавил: – Секреты, брат, недешево стоят… Бери, бери!

Когда отъехали кузнецы в Родень, воевода вспомнил слова Погляда об устроении своей засеки путем захвата лесной, неприятельской, и подумал более широко: «Надо бы не одно поселение хазар потеснить, другие тоже… Дух наших воинов после вражеского отступления не только окреп, но и возгорелся. У хазар же, наоборот, поугас… А дух – это великая сила! По себе знаю… Гибель сына и меня чуть не сокрушила. Не человеком я был тогда и тем более не воином, а так – камышом болотным. Вроде стоит да еще шуршит листьями, початками трется, а слаб, ломок… Так и враг сейчас. Вот тут и нужно его брать. Посоветуюсь с тысяцким и сотскими… Может, и устроим ломку!..»

Натиск русов на пограничные селения хазар оказался мощным, слаженным и внезапным. Удар пришелся как раз на тот момент, когда хазарские пограничные силы только формировались, в селениях находились пока временные сотни, другие ушли в Итиль и еще не возвратились.

Военные удачи Светозара вдохновили киевских князей на решение потеснить хазар по всей длине их владений.

Заполыхали огнем по границе Дикого поля в верховьях рек Дона, Оскола и Сёверского Донца вражеские поселения: русы продвинулись вперед, а там, где оседали, хорошо закреплялись, образуя новую пограничную линию, оставляя позади себя Змиевы валы, уже наполовину разрушенные, с проделанными в них во многих местах широкими пролазами.

Если бы в воротах крепости Родень в Погляде и Яриле признали кузнецов, их бы не только не пропустили в город, несмотря на еще не отмененный со времени хазарского нашествия на Киев княжеский указ пускать всех, но и посадили бы в тюрьму. Да впускали всех кроме ковалей… Поэтому засечные мастера огня и железа оделись бедными закупами[64], купили у смердов барана и привели сюда якобы на продажу. Случилась бы беда, узнай стражники, как толста мошна у Погляда (такими богатыми закупы не бывают), да мешочек с золотом и серебром у кузнеца был хитро запрятан – висел на поясе между ног, изображая мужское естество. Об этом и не преминул заметить один из служивых:

– Гля!.. Сам оборванец, а богатство в штанах носит…

У Погляда похолодело все внутри.

– Да я бы с таким!.. А ты, видно, бедствуешь, молодец… Иди в услужение к имущим вдовицам.

Только тут Погляд понял, о каком богатстве заговорил служивый. Захохотал вместе со всеми.

– Пойти бы, пошел… Только к кому?.. Посоветуйте.

– Видишь вон дом с краю Кожевенного конца? Иди туда… Там и барана сбудете и еще кое-чего получите… Мы, роденские, живем хорошо, наше оружие дорого ценится не только на Руси, но и во всей земле…

«Во-во, одни кузнецы небось работают от зари до зари, а другие живут за их счет», – подумал Погляд и со злостью потащил за веревку через длинный проем двойных деревянных ворот упирающееся животное.

Оказавшись внутри, кузнецы переглянулись и облегченно вздохнули: «Слава Сварогу, проскочили неузнанные…» В указанный дом зайти пока не посмели, а барана скоро удалось сбыть по сходной цене – тоже повезло, всего-то чуть и продешевили. Да разве в цене дело?! Главное – секрет ковки мечей выведать… А с чего начать?.. Пока сие кузнецам было неведомо – не зайдешь ведь сразу в первую попавшуюся кузницу и не обратишься к мастеру: так, мол, и так, продай секрет, заплачу, мол, хорошо. Да любой мастер пошлет на Кудыкину гору или валы Змиевы, которые и по морю тянутся…

Нет, подобным образом такое великое дело не делается. Надо все хорошо обдумать, а потом действовать. Погляд сказал об этом Ярилу, тот согласился, да и свое рассуждение присовокупил:

вернуться

63

Тобола (тоболка, тоболец) – сума, сумка, котомка.

вернуться

64

Закупы – лица, попавшие в зависимость от землевладельца вследствие получения от него ссуды (купы); бегство превращало закупа в холопа; расплатившись, закуп становился свободным.

19
{"b":"236066","o":1}