Когда он стучал в дверь дома Паши и Юли, то понимал, что перебудит их, но дождаться утра не мог. Ему нужно было выговориться, выплеснуть боль, обиду, накопившуюся в душе за много лет.

          Дверь отворил Павел, увидел Колю и без слов пропустил в дом. На кухне Коля снял куртку и остановился в нерешительности у порога.

          - Не разувайся, так проходи! - шепотом проговорил Паша, закрывая дверь в переднюю избу, предварительно шепнув куда-то в темноту, видимо, Юле, - Колян пришел, мы поговорим, спи!

          Они проговорили до утра, Коля ушел, когда уже рассвело и стали просыпаться дети. Он вернулся в Мытницы, постучал в окошко дома Кати. Она почти сразу выглянула из-за занавески, и через минуту уже стояла на крыльце.

          - Пошли, поговорим, - хрипло проговорил Коля.

          - Ты что, всю ночь не спал? - спросила Катя, увидев его покрасневшие глаза.

          - Да неважно, обувайся, пойдем, - кивнул он на ее ноги в тапочках.

          Катя послушно обулась и вернулась к нему. Они медленно прошли Мытницы, и уже за деревней Катя спросила:

          - Коля, я тебе не нравлюсь, да?

          - Не в этом дело. Если хочешь, я тебе правду скажу, но только, ты захочешь, потому что, правда - штука тяжелая.

          - Всегда лучше сказать правду, - с замиранием сердца ответила Катя.

          - Ты слыхала, наверное, была у меня любовь. - он улыбнулся, - Люба, девочка любимая, добрая, нежная и несчастная. Такой любви никогда нельзя второй раз испытать. Видимо, до поры сам Бог нас друг от друга берег, но в какой-то момент мы все же с ней объяснились. Она меня полюбила. Я-то ее давно, да можно сказать всю жизнь люблю. А она меня вот как-то заметила тоже. Такая она чистая была, когда смотрела на меня, ну вот как у ангела глаза были, а радости сколько! - Коля тяжело вздохнул и продолжил, - Но оказалось, что нельзя нам с ней быть вместе. Если бы я с ней был, это уже рай бы был, наверное. Но что поделаешь, пришлось жить по-другому. Я с Асей остался, а Люба... Люба умерла, нет ее больше.

          - Говорили, она вроде как в монастырь ушла, - робко проговорила Катя.

          - Постригли ее в монашки. Она теперь Нина. Нет Любы больше.

          - Она тебя простила?

          - Да она-то как раз всех простила. Особенная она.

          - Коля, ну раз ты так любил ее, зачем тебе вообще была нужна эта Ася? Боролся бы за Любу! - Катя остановилась и схватила его за рукав, - тем более, что и она тебя любила!

          - Я скажу, - Коля тоже остановился, - только тебе, ты уж не рассказывай никому. Тут не только Ася. Сначала-то да, Ася вернулась, как побитая дворняжка, что там с ней делали в Твери этой, я не знаю, но душу вымотали, это точно. И понятно было, что у ней, кроме как на меня, опереться не на кого. Ну а потом оказалось, что я Любе брат. У нас с ней отец общий.

          - Обалдеть можно, - ошарашено проговорила Катя, - круче сериала.

          - Жизнь, Катюш, круче, точно, - согласился Коля. - Но знаешь, когда уезжала Люба, видел я ее. В последний раз. Она мне тогда сказала - терпения тебе, значит, она имела ввиду, наверное - терпи с Асей, а еще лучше - полюби ее.

          - И что же? Полюбил? - обреченно спросила Катя.

          - Трудно сказать. Я знаю, что она может быть другой. - Коля улыбнулся, - Когда-то ведь первой красавицей была, да и голова у нее не пустая. Я, наверное, тоже виноват, что все у нее наперекосяк пошло-поехало. Я же вроде как глава семьи, нужно было ее удержать, образумить как-то. А я не смог.

          - Я поняла все, - со слезами сказала Катя, - не ждать мне тебя, да?

          - Нет, Катя, не жди, - Коля погладил ее по руке, - ты хорошая девушка, но зачем я тебе, я ведь, в самом деле, не люблю тебя, и не смогу я Асю бросить.

          - Она-то могла...

          - Нет, не смогла. Вернулась ко мне, - покачал головой Коля.

          - Повезло ей, - буркнула Катя.

          - Не завидуй ей. У тебя вся жизнь впереди.

          После этого разговора Коля пришел домой. Он, не раздеваясь, прошел по избе, попинал стулья, разбудив жену и тещу. Обе испуганно смотрели на него со своих кроватей. Коля поставил стул на середину комнаты напротив кровати Аси, и сел на него.

          - Слушай меня внимательно, Ася, - заговорил он, - переставай давай уже бухать, а особенно смолить. Я и то на крыльцо курить хожу, а ты, дома, хату спалишь, - он кивнул на блюдце с окурками, стоящее на полу рядом с ее кроватью, - чтобы я этой дряни у тебя во рту не видел больше.

          Ася хотела что-то сказать, но Коля не дал ей и рта раскрыть.

          - Молчи, когда я говорю! - крикнул он на нее так, что зазвенела посуда в буфете, - я на пару дней уеду на халтуру с Пашкой. Если приеду когда, здесь будет такой же бардак, и ты как чучело будешь, убью на фиг. Поняла?

          Ася кивнула.

          - Значит, поняла все. Смотри, Ася, убью, тебе такой, какая ты сейчас жить незачем, только небо коптить.

          Ася снова кивнула.

          - Пошел я тогда, - Коля поднялся и направился к выходу. - Да, и косметику эту смой уже с себя, как шалава ходишь, - добавил он.

          - Да чего ты начал-то, - тихо проговорила Ася.

          Коля ударил кулаком в стену. От этого удара на кухне что-то свалилось с полки с глухим стуком. Ася ойкнула и натянула на себя одеяло. Муж подошел к кровати и наклонился над ней. Ася вжалась в кровать, ожидая удара.

          - Ася, или ты меня слушать будешь, или я тебя на кладбище свезу, мне терять нечего. - Проговорил он.

          Она только нервно сглотнула.

          - Ну или разводись. Только и тогда на глаза мне не попадайся. Вещи соберешь и к матери моей отнесешь.

          Коля уехал с тяжелым сердцем. Хотел как-то по-другому образумить Асю, а пришлось снова пугать ее кулаками. Хотя он и знал уже, что больше не ударит ее никогда. Но и жить по-прежнему не было больше сил. Поэтому, когда он вернулся домой с работы, то с невероятным облегчением увидел чистую, намытую избу, такую же чистую и трезвую жену и борщ на столе. Еле сдерживая улыбку, он разделся, вымыл руки, сел за стол и важно отведал Асиного борща.

          - Сама варила? - как можно суровей спросил он у нее.

          - Сама! - испуганно кивнула Ася.

          - А ведь хорошо ты готовишь-то, Аська! - похвалил он ее и тут уж улыбнулся.

***

          Этой же весной умерла Надежда, мать Ани, Любы и Паши. У нее обнаружился рак в запущенной стадии, и она сгорела за несколько недель. На ее похороны отец Александр привез сестру Нину. Когда она вошла в дом, то Паша сначала не понял, какая из его сестер - монашка. Аня, переодевшись в траур, была почти точной копией Любы.

          - Ну, здравствуй! - робко поздоровался брат с сестрой Ниной, не зная еще, как ему теперь с ней вести.

          - Здравствуй, Паша! - поклонилась ему сестра. - Как живете? Давно не видела я вас.

          - Да как мы живем, по-разному, - пожал плечами Паша.

          Из комнаты вышла Аня и бросилась к Нине.

          - Люба, как хорошо, что ты приехала, как ты мне нужна! - заплакала она, обнимая ее.

          - Называй меня Ниной, - тихо проговорила сестра, - я тоже рада видеть тебя.

          После кладбища, вместо поминок Аня увела сестру домой к Юле, чтобы поговорить. Юля оставила им блинов и киселя и ушла, как просила Аня.

          - Что ты такая? - просила Нина, отпив киселя, - Маетная какая-то?

          - Ведь Роська-то со мной развелся! Знала ты? - спросила Аня, зажав в ладонях свой стакан.

          - Нет, - сестра покачала головой, - что же так?

          - На Викуле он женился, - со слезами сказала Аня.

          Нина вздохнула.

          - Я жить не хочу, - добавила Аня, - только не говори, что грех, и все такое, знаю я. Но желания жить от этого не появляется.