Анастасия Дмитриева

*лунный свет*

ТЕРПЕНИЕ

ПОВЕСТЬ

(из цикла «ПРЯМУХИНСКИЙ ПОВОРОТ»)

«…терпением вашим спасайте души ваши…»

Евангелие от Луки,

гл.21, ст.19.

Часть первая

«1»

Июльское вечернее солнце подкатилось к покрасневшему горизонту. Над обмельчавшей за жаркое лето Осугой поднялся туман. Оглушительно пели кузнечики. Любка шла по дороге в Коростково, хмуро поглядывая на собственную тень и недовольно отмахиваясь от назойливых мушек. У нее была веская причина для плохого настроения.

          Уже подходя к деревне, она увидела костер позади огородов, и несколько фигур у него.

- Ну, Аська, подруга! Спасибо тебе скажу! – пробурчала Любка.

          Ася была действительно подругой Любки, да и куда им было деться друг от друга? Росли они вместе, в Прямухино, в школе сидели за одной партой. Кроме того, их год рождения выдался неурожайным, так что дружить Любке было больше не с кем, в их и без того малокомплектном классе больше девочек не было, да и после выпускного вечера дорогам их было негде разойтись. Так что дружба их была вынужденной, особенно сегодня, когда Ася с друзьями была там – на костре в Коростково, а Любка, по определенным причинам догадавшаяся об этом, шла к ним затем, чтобы отомстить за себя и, по возможности, устроить скандал.

          - Опа, Любка катит! – весело проговорил кто-то.

          Любка решительно прошла к костру и уселась на полено. С костром возился ее родной брат Пашка, рядом сидели Ася со своим парнем Лешкой, тут же развалился  бывший одноклассник Колька и закадычный друг Роськи  Илюха.

          - Чего замолчали? А Роська где? – спросила она.

          - Поляну везет с Андрюхой, – хмуро пробурчал Пашка.

          Любка ухмыльнулась, хотела что-нибудь съязвить, но промолчала. Нужно было дождаться Роську.

          Роська был двоюродным братом Аси. Любка знала его  всю свою жизнь, но вот почему-то в восьмом классе посмотрела на него каким-то другим взглядом. Может быть, потому что была весна, а может быть, потому что вокруг были или мальчики, которые казались совсем несуразными, или родные братья. А влюбиться хотелось. Потому что Ася была уже влюблена по уши в городского Лешку, и потому что просто пришла пора. Хотя, кто уже вспомнит, о чем подумала Любка весенним вечером, когда пришла в гости к однокласснице и застала там ее брата. Роська переходил в последний класс, казался ужасно взрослым, а заодно и красивым. Любка, конечно, переживала по этим двум пунктам -  во-первых, из-за разницы в возрасте, а во-вторых, из-за своей внешности. У них в школе первой красавицей уже  считалась Ася, а Любка – так, ничего особенного - курносая, немножко конопатая, с косичкой. Но видимо как-то очень откровенно смотрела она на Роську, а может быть просто судьба у них такая, но он неожиданно для всех начал таскать Любке цветы охапками, шоколадки тоннами и даже рисовал ее портреты в тетрадках. Народ на них подивился, и решил, что после того, как Любка отучится, Роська в армии отслужит, сыграют селом свадьбу, да и ладно. Однако жизнь развела их дрожки, и вот год прошел, как Роська вернулся из армии, а село планирует праздновать его свадьбу, да не с Любкой, а Самсоновой Викой.

          Ася, конечно, знала Любкин характер, поэтому самолично приняла решение не звать подругу  на костер, на котором Роська прощался с холостой жизнью.  Любка, конечно, это понимала, но ничего не могла поделать с обидой на Асю, Роську, а заодно и на всех прочих. Она выдергивала травинки, бросала их в костер и вспоминала, как она почти два года жила счастливым ожиданием Роськиных писем, а он писал ей часто, почти каждую неделю. Все его письма до сих пор аккуратно сложенные в коробку из-под сапог хранятся в страшной тайне от домашних в клети за сундуком. Ровно шестьдесят семь писем и четыре открытки.  Благодаря этим письмам Любка узнала, что Роську, оказывается, зовут Ромой, и окрестила его навсегда Ромашкой. И он вместо подписи рисовал ромашку. А потом он перестал писать, и Любка лезла на стены, и Ася почему-то прятала глаза, и брат Пашка советовал плюнуть на Роську, на письма и вообще на весь белый свет.

***

          - А чего, друг вам и выпить не поставил? – нагловато спросила Любка у брата.

          - Я тебе каким языком сказал – с Андрюхой поляну везут, – по-прежнему недовольно ответил Пашка.

          - Слышь, Аськ, а чего Викуля-то не пришла?

          - Ну, так типа мальчишник сегодня. Она там с девками тусит, – с неохотой ответила Ася.

          - А ты чего тут?

          - Чего ты тормозишь? Мне чего, к Викуле идти, что ли?

          Любка пожала плечами, хотя все было понятно – девчонки никогда не дружили с Викой, какая-то кошка пробежала между ними давно, правда, какой масти она была, уже никто не вспомнит. Через пару минут появились и Роська с Андреем. Андрей протянул Илюхе пакет и уселся рядом с Любкой.

          - Чего мало так? – возмутился Илюха.

          - Все предусмотрено, - усмехнулся Андрей.

          - Ну, смотрите, а то еще народ должен подойти, - предупредил Илюха.

          - Да мы уж догадались, - проговорил Андрей, многозначительно глядя на Любку.

          Роська продолжал сидеть на мотоцикле.

          - Ну чего ты там прячешься? – не выдержала Любка. – Иди, я тебя поздравлять буду!

Ну, привет, что ли, - проговорил Роська, усаживаясь на землю.

Илюха открыл бутылку настойки и протянул Любке.

- Дорогому гостю и первый тост! – засмеялся он.

          - Давай, Любк, отожги! – засмеялся Лешка, который уже отпивал от другой бутылки.

          - Ну чего? Типа счастья тебе, - почти шепотом проговорила Любка и залпом выпила почти половину.

          У костра одобрительно загудели.

          - Вот так поздравила! – покачала головой Ася.

          Роська пристально смотрел на Любку. А она вспоминала, как примчалась к нему, когда узнала, что он вернулся из армии. Как ее не пустили в дом. И как потом по деревне пошла слава, что Любка путалась два года с дачниками, что только вот Вика, да родная мать уберегли Роську от гулящей жены… Глупо конечно, но почему-то Роська поверил. Две недели сидел дома, а потом вызвал Любку, привез на Осугу и спросил, наконец, у нее – правду ли про нее говорят. В ответ Любка только плакала. Долго так стояли они там, где раньше целыми ночами сидели у костра, признавались друг другу в любви, встречали закаты. Там, где Люка обещала ждать два года, где она ни разу не дала Роське повода усомниться в ее честности.

          - Что ж ты, поверил такому! Да за такое морды бьют, а ты – поверил! - ответила наконец Любка.

          - А зачем им врать? Матери моей, зачем мне врать?

          - А если б и так – ты бы не простил, да? – зачем-то спросила Любка.

          - А я и не прощаю, слышишь? Не прощаю. И не попадайся мне больше. Все. Забудь.

          Люба могла бы кинуться в ноги, клясться, доказать даже свою невинность, но она только оскорблено молчала.

***

          На костер подошли еще ребята. Пили, смеялись, косились на Любку. А она молчала, пила, когда предлагали, и вспоминала, глядя на бледного Роську, который тоже видимо, мучился воспоминаниями.  Андрюха извлек откуда-то гитару. Запел:

Белый снег, серый лед,

На растрескавшейся земле.

Одеялом лоскутным на ней,

Город в дорожной петле.

          Остальные дружно подхватили:

А над городом плывут облака,

Закрывая небесный свет,

А над городом – желтый дым,

Городу две тысячи лет,

Прожитых под светом звезды по имени Солнце…