Чейн тихонько присвистнул, откинулся на спинку кресла и поднял руки вверх в знак полной капитуляции:
— Я не имею к этому никакого отношения! Каким-то чудом Рохану удалось не покраснеть и ответить спокойно.
— Со временем я найду ей какое-нибудь применение.
— Не смей! — предупредила она. — Ты пол-лета избегаешь и ее, и разговоров на эту тему. Я так больше не могу! Бедную девушку никто не видел с самого приезда. Она ни с кем не говорит и выглядит ужасно печальной. Сьонед — чудесная девушка и не заслужила, чтобы с ней так обращались!
— Ну, если она такая чудесная, то мне с ней делать нечего, — резко ответил Рохан. — Я не нуждаюсь в жертвах, Тобин. Мне нужна жена и принцесса одновременно. Я хочу того, что есть у вас с Чейном. Разве можно видеть вас много лет и желать для себя чего-то другого? Но если мы не сможем доверять друг другу так же, как вы, мне придется поискать себе кого-нибудь другого. Кроме того, она и сама еще ничего не решила.
— А ты хоть раз поговорил с ней? О Богиня, Рохан, откуда ты знаешь, о чем она думает и что чувствует?
— Тобин, — тихо сказал Чейн, — перестань…
— Да она боится выходить в зал из страха, что ты опять обидишь ее! Рохан, у нее есть гордость…
— И у меня тоже! — взорвался он. — Я не собираюсь бегать за какой-то дурочкой, которая сама не знает, что ей нужно! — Он отставил чашу и поднялся. — Уже поздно, а завтра у меня уйма дел.
— Мы еще не кончили разговор! — разозлилась сестра.
— Оставь его, — на сей раз более решительно сказал Чейн.
Тобин гневно посмотрела на них обоих.
— Тогда пошел вон! Если ты не хочешь ничего рассказывать, так нечего сюда ходить и издеваться!
— Я не дразнил тебя все лето, — невинно напомнил Рохан и повернулся к ней спиной. — Чейн! Подержи свою жену, пока она меня не убила.
— Подержать? Да я сам ей помогу!
Рохан с хохотом бросился бежать из их покоев. Но к себе он тоже не пошел, а быстро сбежал по лестнице черного хода в сад и по усыпанной гравием дорожке зашагал к пруду. После смерти отца фонтан отключили: Милар было тяжело видеть из окна игрушку, которую она устроила для того, чтобы доставить мужу удовольствие. Рохан наклонился, набрал в горсть воды, ополоснул лицо, сел на скамью и принялся ждать Сьонед.
Со дня их последней встречи прошло немало времени. Вальвис неизменно возвращался с ответом, что леди либо слишком устала, либо очень занята, либо не может выйти так, чтобы этого никто не заметил. Отказ всегда сопровождался учтивыми извинениями, но Рохан был сыт ими по горло. В тот день он снова послал к ней Вальвиса. Жара стояла такая, что все падали замертво и забивались по комнатам в надежде как-нибудь дожить до вечера. Послание было кратким и грозным: его высочество принц Рохан требует, чтобы леди Сьонед прибыла в полночь к пруду. Рохан бы немало удивился, если бы она дерзнула отказаться и на этот раз. И она не дерзнула. А он весь день сгорал от нетерпения, не в силах дождаться минуты, когда останется с ней наедине.
Он огляделся по сторонам и понял, что лето кончается: трава, которая долго сражалась за существование, засохла и пожелтела, на деревьях созревали фрукты. С каждым днем приближалось Избиение, и у Рохана не было ни единого шанса избежать его. Разыгрывать нерешительность было бесполезно. Он не имел представления о том, как быть, когда наступит этот день. Однажды Рохану довелось принять в этом участие, и его затошнило от вида убитых маленьких драконов, недавно вылупившихся из яиц и выползших из пещер на солнечный свет. Но от принца ожидали, что он не только освятит своим присутствием эту бойню, но и примет в ней самое активное участие. Так всегда делали и его отец, и его дед.
Он поднял лицо к усыпанному звездами небу, гадая, скоро ли драконши оставят свой пост у замурованных пещер Ривенрока. Пока они стояли на часах, никто не мог войти в ущелье, сломать стену и достать драконьи яйца. Но обычно за несколько дней до того, как из яиц начинали вылупляться крошечные существа, самки исчезали, и тут для врагов драконов наступал настоящий праздник. Рохан вскочил и начал беспокойно расхаживать взад и вперед, не в силах придумать, как избежать новой резни.
— Вы требовали, чтобы я прибыла? — гневно прошептали в темноте, и Рохан вздрогнул. Сьонед выросла как из-под земли и шагнула навстречу. Она дрожала от ярости. — Никто не сказал мне, что я причислена к вашим слугам, милорд принц!
С детства привыкший к женскому гневу, он отнесся к словам Сьонед совершенно спокойно. Они даже позабавили его.
— Я много раз просил тебя прийти, но это оказалось бесполезно. Вот я и подумал, что приказ выманит тебя из убежища — хотя бы для того, чтобы накричать на меня.
— Как вы смеете мне приказывать, как будто я ваша собственность! Если вы еще раз обратитесь ко мне таким образом, я буду знать, что ни одна женщина на свете не захочет иметь с вами ничего общего. Так что потрудитесь оставить меня в покое!
Похоже, она действительно презирала его. Во вспышках гнева матери и сестры никогда не было ничего подобного. Очевидно, гнев гневу не чета, подумал он. Да, он сделал ошибку, судя о Сьонед по другим женщинам. Больше это не повторится, но гордость принца требовала поставить девчонку на место, что он незамедлительно и сделал.
— Когда я хочу видеть вас, миледи, вы обязаны прийти независимо от того, в какой форме поступил вызов…
— Да, но зато я не хочу видеть вас!
— Тогда зачем же вы пришли? Вопреки всем представлениям Рохана о разгневанных женщинах, она не накричала на него, не ударила по лицу и не убежала со всех ног. Вместо этого девушка на секунду потеряла дар речи, а затем тихонько хихикнула.
— Тут ты меня поймал, — грустно призналась она. — Уж конечно не затем, чтобы излить свой гнев…
Рохан смутился, а когда она вздохнула и пожала плечами, пришел в полное замешательство.
— Мне нужно было увидеть тебя, Рохан. Временами мы сталкивались в коридоре, но ты всегда так занят, что до тебя не дотянуться. Я отказывалась только потому, что не хотела мешать. У тебя и вассалы, и подготовка к Риалле, и все остальное…
И тут он понял, что Огонь может быть таким же уютным, как пламя камина, растопленного в холодный зимний вечер.
— Сьонед, ты никогда не была и не будешь мне обузой. Ты моя единственная надежда на будущее. — Он осторожно обвил руками ее талию, и девушка прильнула к нему. Принц улыбнулся и потерся щекой о ее волосы.
— Спасибо. Я почти простила тебя за то, что ты обозвал меня недоучкой. Но если уж мы заговорили об этом, то знай, что я как следует позанималась с Уривалем. Оказывается, мне так многому надо научиться, а времени до Риаллы совсем мало…
Рохана охватила досада: Сьонед и дела не было до его нежных чувств. Сегодня он не желал обсуждать хитроумные планы и предстоящие трудности. Хотелось высказать все, что он напридумывал, лежа без сна в своей одинокой постели.
— А еще я наблюдала за тем, как в Стронгхолде ведут хозяйство, — продолжала она. — Не уверена, что из меня получится настоящая принцесса. Ками всегда говорила: приучить меня к порядку сложнее, чем обуздать зимнюю бурю. Поэтому я заставила и ее дать мне несколько уроков, но лишний раз убедилась, что это бесполезно.
— Ками? Ах да, смуглянка с огромными глазами… Она отстранилась и состроила гримасу.
— Большое спасибо, но в уроках по такому предмету, как ревность, я не нуждаюсь!
Он улыбнулся, поняв, что все-таки нашел путь к ее сердцу — правда, весьма своеобразный.
— По-моему, все эти занятия тебе абсолютно ни к чему.
— Если ты будешь слишком долго смотреть на всех этих принцесс, то сам увидишь, как я в этом разбираюсь. — Девушка сурово сдвинула брови, но глаза ее продолжали смеяться.
— Сьонед, даже если бы я не встретил тебя, все равно ни за какие блага мира не согласился бы жениться на дочери Ролстры. Я хочу дожить до глубокой старости, а как только кто-нибудь из них родил бы мне сына, я должен был бы считать каждый свой вдох, потому что любой из них мог стать последним.
