Он добросовестно выслушивал все требования и просьбы, с которыми к нему обращались. На ближайшей Риалле ему предстояло выражать их интересы, и от его успеха или неуспеха зависело, как эти люди проживут предстоящие три года. В перечень просьб включалось все — от леса для строительства дома до бокалов из фиронского хрусталя. Один лорд требовал привезти ему два десятка короткошерстных овец из Гилада для улучшения собственной отары; другой просил достать ему серебряное ожерелье с агатами — камнем обольщения, — чтобы успокоить ревнивую жену. Рохан выслушивал всех не моргнув глазом, и не только потому, что так всегда делал отец; это было хорошей репетицией перед Риаллой, на которой он собирался прикинуться если и не полным дурачком, то изрядным простофилей. Кое-кто должен был считать, что он не способен понять, о чем идет речь; другим нужно было внушить мысль, что он подражает отцу, а сам думает лишь о том, как бы отказаться от принятых на себя обязательств: большинство же должно было прийти к выводу, что его бесстрастие — это маска, за которой кроется безудержный страх. Именно этого и добивался Рохан… пока.

Оставаясь наедине с Тобин и Чейном, он позволял себе посмеяться над тем, какие пустяки вассалы считали подчас вопросом жизни и смерти. Конечно, смешного в этом было мало, но в Визе Рохана ждали такие долгие, такие мучительные переговоры, что было бы глупо тратить силы на то, чтобы препираться со своими вассалами.

— В подобных случаях отец всегда делал вид, что думает, и заставлял их как следует поволноваться, — напомнила Тобин однажды вечером, когда они допоздна засиделись за холодным вином и сыром. — Потом они сильно сбавляли тон, начинался торг со взаимными уступками, и в конце концов все приходили к согласию.

— Но Зехава был очень бережлив, — улыбнувшись, добавил Чейн. — Если каждому из двух соседей требовался для кобыл племенной жеребец, он предоставлял им до хрипоты спорить, кому достанется конь, а кому пустое стойло…

— Так больше не будет, — сказал Рохан им обоим. — Они не верят, что в этом году им вообще что-нибудь достанется, поэтому и требуют всего, что взбредет в голову. Принцип старый: проси как можно больше — получишь то, что действительно нужно. Конечно, если другие принцы по доброте душевной пожалеют несчастного дурачка… — Он состроил гримасу. — Но тех податей, которые они платят, не хватит и на треть того, что им требуется. Выходит, я должен буду оплатить разницу из собственного кармана. — Он сделал глоток вина, а затем прыснул со смеху. — Представьте себе, лорду Байсалю взбрело в голову выстроить замок из сиренита! Да того, что он платит, не хватит и на подвал такого замка!

— Говорят, принц Сирский доводится Сьонед родней. Может, подсобит по — родственному? — ехидно осведомился Чейн, но Рохан сделал вид, то не расслышал.

— Единственное, что мне сейчас остается, это слушать, но не принимать никаких решений до самого отъезда. Только таким образом можно будет добиться от них того, что мне нужно.

— Но если с ними не заключить договор, они сильно забеспокоятся, — предупредила Тобин.

— Они уже беспокоятся. Считают меня простачком, которого любой может обвести вокруг пальца. Но когда они поймут, что я намерен покончить с этим балаганом, устраиваемым раз в три года, это придется им не по вкусу. — Когда Чейн и Тобин недоуменно уставились на Рохана, он коротко хохотнул. — Задумайтесь на минутку! Я заключу со всеми твердое соглашение — они обязуются каждый год поставлять мне определенное количество того, что у них есть, и больше не будут пытаться что-то выманить у своего принца. Они скажут мне, что им нужно, и если я мудро решу, что это справедливо, они получат то, что заслужили. Черт побери, торговаться с ними ниже моего достоинства, и я не собираюсь с этим мириться!

Он осушил чашу и протянул ее Тобин, но она даже не заметила этого, потому что во все глаза смотрела на мужа. Рохан улыбнулся.

— А, я вижу, мой главный вассал занервничал! — поддразнил он.

— Проклятие, ты прав, — согласился Чейн. — Слушай, ты в своем уме? Сейчас, когда им требуется что-то особенное, вроде камня для строительства замка, они должны будут заплатить больше!

— А ты следил за тем, как они выполняют обещанное? Отец дал бы им все, без чего они будто бы не могут обойтись, а потом их рудники принесли бы меньше ожидаемого, на урожай напала бы какая-нибудь болезнь или стряслась бы еще какая — нибудь беда, помешавшая им заплатить. Отец никогда не заботился об этом, потому что строил сильное государство и его волновали более важные вещи. Но моя задача — не только удержать завоеванное, но и добиться процветания. Чейн, я предлагаю очень простую вещь — каждый будет ежегодно поставлять мне определенное количество своих товаров, а если он этого не сделает, мои сенешали выяснят, почему это произошло. Но взамен я буду давать им больше того, что давал отец, и так будет всегда.

— А если не сможешь сдержать обещание? — спросила Тобин.

— Тогда заплачу разницу из собственного кармана. Я хочу, чтобы каждый точно знал, что он должен. Как во время торговой сделки: столько-то коз, столько-то ковров или бочонков вина…

— А если они не смогут выполнить свои обязательства? — осторожно продолжила она.

— Тогда это количество будет перенесено на следующий год. — Он повертел в руках пустую чашу. — Меня интересует только одно: твердая поставка того, что нужно Стронгхолду. Тобин, помнишь, как нам приходилось самим приканчивать запасы всякой дряни, когда вассал расплачивался с нами за какую-нибудь покупку, а отец не мог продать излишки во время Риаллы?

У Тобин вытянулось лицо.

— Я помню, как однажды мы все лето питались красникой, которой с нами расплатился лорд Байсаль. И чего мы только с ней не делали… С тех пор я больше смотреть на нее не могу!

— Именно этого я и стараюсь избежать. Я определяю, что следует поставлять в Стронгхолд каждый год, и договариваюсь с вассалами о поставках. А со своей стороны обязуюсь обеспечить их тем, что могу достать только я: шерстью, продуктами питания, камнем для стройки, товарами из владений других принцев. Я получу то, что мне нужно, и они тоже.

— Знаешь, тогда они здорово разбогатеют, — предупредил Чейн.

— Можешь не цитировать отца: «богатый вассал — угроза для лорда». Отец был не прав. Богатый вассал предан своему лорду, потому что нуждается в защите, а за защиту отвечаю я. Вот почему он будет присылать мне еду, вино… и лошадей, — улыбаясь, добавил он.

— Заметь, прекраснейших лошадей! — парировал Чейн и тоже рассмеялся.

— О, конечно! — согласился Рохан. — Прошу прощения, лорд Радзинский! Теперь ты видишь, что от моего способа выигрывают все? У каждого будет то, что ему нужно, но они привыкнут думать, что всем этим они обязаны мне. Я буду единственным, кто сможет представлять их интересы в Визе, и единственным, кто сможет защитить их земли.

— А если придется воевать, соглашение останется в силе?

— Чейн, тогда я заплачу за все, что взял. И в этом разница между мной и отцом. Он обеспечивал безопасность границ и имел право требовать все, что для этого необходимо. Но я хочу обеспечить людям совсем другую безопасность и не могу действовать теми же методами, что и отец.

— Так ты называешь Зехаву вором? — сурово спросил Чейн, но в его серых глазах плясали смешливые искорки.

— Прекраснейшим из воров, — надменно ответил принц.

— Рохан! — Кулак Тобин опустился на предплечье брата, и тот взвыл. — Прекрати сейчас же! Рука у тебя давно зажила — если это вообще та рука. Как ты смеешь обвинять отца в том, что он обирал своих вассалов?

— Ну, обирал. Естественно, с добрыми намерениями, но как назвать по — другому, когда что-то берут и при этом не платят?

— Ты сам сказал, что за это он обеспечивал им безопасность.

— Но они прекрасно понимали, что становятся беднее. У них отбирали деньги, еду и лошадей. Она хмуро посмотрела на Рохана.

— Просто ты не любишь торговаться, и в этом все дело. Я думаю, ты хочешь чересчур многого и сильно торопишься при этом. Но я хотела поговорить с тобой о другом. Как быть со Сьонед?