Бендер и Хельгерт переглянулись.

— Можем ли. мы ещё раз планировать проведение операции по старому плану? Не натолкнёмся ли мы на ловушку противника?

— Я уверен, что противник ни за что на свете не будет ждать нас на старом месте. Он рассматривает это как самоубийство, — высказал своё мнение Фаренкрог, и притом довольно решительно.

— Вы хотите сказать, что не натолкнётесь на повышенную бдительность? Полагаете, что в одно и то же место снаряд два раза не падает?

— Я этого не говорил.

— Если гитлеровцы увидят знакомые лица, они мгновенно поднимут тревогу.

— Но ведь и мы тоже помним их лица. — Губы Бендера превратились в узкие полоски.

— И только один из пас лично видел фон Зальца, — сказал Хейдеман.

По виду Тарасенко нельзя было понять, услышал он эту фразу или нет, так как в этот момент он сосредоточенно разглядывал какую-то точку на карте.

— А как вы думаете протащить его через немецкий передний край?

— Да уж как-нибудь протащим.

— И он будет говорить?

— Думаю, что да.

— И скажет больше, чем обычный рядовой солдат?

— А почему бы и нет?

«Майор Тарасенко прекрасно знает, что только я могу узнать полковника фон Зальца, — думал Хельгерт. — Однако он об этом ни словом не обмолвился. Неужели он мне больше не доверяет? Что же, я это вполне заслужил. Я же сам не выполнил приказ и не захватил фон Зальца с первой попытки. Из-за моего, можно сказать, легкомыслия, провалилась вся операция. Видимо, именно поэтому Тарасенко и медлит, не знает, включать меня в группу или но включать. Я сам во всём виноват».

Тарасенко, казалось, никого не замечал. Вдруг он поднял голову и сказал:

— Мы можем планировать операцию по-разному, но нас торопит время. Именно поэтому мы хотели бы, чтобы товарищ Хельгерт обязательно принял участие в этой операции, разумеется, если он достаточно хорошо себя для этого чувствует и если он сам этого хочет.

Хельгерт встретился взглядом с глазами майора.

«Опи хотели бы, чтобы я принял участие в этой операции, — с радостью подумал Хельгерт. — Почему он так деликатно выразился? По лицу майора ничего не поймёшь. У него свои обязанности, у меня — свои. Сейчас не время копаться в психологии. Прошлые ошибки можно исправить лишь результативными действиями».

— Мы видим три варианта, — продолжал Тарасенко, — выполнения этого приказа. Согласпо первому варианту, захват фон Зальца осуществляет группа советских разведчиков, в состав которой включается и товарищ Хельгерт. Согласно второму варианту, всю операцию с самого начала и до конца проводит ваша группа. И наконец, третий вариант, по которому создаётся смешанная группа, состоящая из советских и немецких товарищей. Обсудите всё между собой, а завтра утром сообщите мне, какой вариант вы считаете наиболее приемлемым. Имейте в виду, что при любом варианте разведгруппа получит серьёзную поддержку всеми имеющимися у нас силами и средствами. — Майор сдвинул на затылок шапку и почесал лоб. — Однако вариант с эсэсовцами, могу сказать заранее, исключается! — Попрощавшись кивком головы, он вышел из землянки.

Издалека доносились раскаты артиллерийской дуэли. Сегодня они были слышны сильнее, чем раньше. Однако канонада нисколько не мешала спать солдатам. Не спал лишь один Хельгерт. Он лежал с открытыми глазами и думал.

«Итак, с командной точки зрения всю операцию будет возглавлять Фаренкрог. Бендер, как и раньше, выполняет обязанности политкомиссара. Оба они представители рабочего класса, — думал Хельгерт. — А может быть, так оно и должно быть? Ведь недаром компартия, членами которой они оба являются, принимает непосредственное участие во всех сложных операциях. Правда, Фаренкрог всего лишь ефрейтор, а я офицер. Однако именно на него ложится ответственность за проведение операции в целом. Я же буду отвечать лишь за действия группы на месте захвата «языка»… Неужели я настолько честолюбив, что это обижает меня?»

Хельгерт прислушался, глядя прямо перед собой в темноту.

«Нужно учиться понимать целесообразность того или иного шага начальства. Вместе с нами пойдёт и Иван Добрушкин… Он до армии был крестьянином. Ну и что? Да что мы, немцы, до войны знали о Советском Союзе? Собственно говоря, почти ничего. Разве только то, что у них не было всемирно известной футбольной команды, известных боксёров, что они не принимали участия в олимпийских играх, и только. Я ещё знал, что это страна, где большевиков сначала возглавлял Ленин, а после его смерти — Сталин. А что я знаю о ней сейчас? Многое, и в первую очередь то, что русские обязательно выиграют эту войну, что они значительно сильнее фашистов. Далеко не сразу, но я всё же понял, что и морально они намного выше нас., Майор Тарасенко отлично понял, что я не из-за страха рассказал ему всю историю с Ильзе. А теперь Ильзе и мой отец арестованы и находятся где-нибудь в концлагере. Лишь бы они выдержали! До полного освобождения от фашизма осталось не так уж и долго. Теперь я люблю Клавдию, но это не освобождает меня от обязанности заботиться об Ильзе. Раньше я думал, что любовь и счастье — это одно и то же. Как я тогда заблуждался! Лишь после окончания войны я смогу осознать в полной мере и то и другое.

Гитлер, как очумелый, рвётся на Восток, хочет продолжить эту войну, а это значит, что и страданиям народов пока ещё не суждено окончиться».

— Именем германского народа объявляется настоящий приговор. Обвиняемая Ильзе Хельгерт, по профессии медицинская сестра, урождённая Крузе, родилась в Берлине на улице Шютцентшрассе, четырнадцать, в настоящее время находится под стражей, обвиняется в подготовке к измене. В ходе предварительного следствия была установлена бесспорная виновность обвиняемой.

На основании материалов следствия народная судебная палата двадцать первого декабря тысяча девятьсот сорок четвёртого года приговорила обвиняемую за действия, оказывающие помощь врагу, и действия, связанные с подготовкой к измене, к смертной казни и лишению всех гражданских нрав. Своими враждебными действиями обвиняемая вполне заслуживает такого приговора.

По залу заседаний пронёсся возглас одобрения. Здесь находились специально приглашённые лица, правительственные служащие в украшенных шитьём мундирах и служащие военной промышленности в гражданском, представители нацистской партии и эсэсовцы в своих неизменных чёрных мундирах.

Подобный приговор Ильзн слышала до этого дважды. К смертной казни с лишением всех гражданских нрав до неё были приговорены Элизабет Бернлейн и Хельга Матуше, с которыми Ильзе познакомилась в заключении.

Председательствующий на судебном заседании довольно подробно остановился на характеристике так называемой группы Эстеркампа, члены которой, но его словам, систематически занимались деятельностью, направленной на подрыв Германского государства, нанося германскому народу, который якобы вёл борьбу за свою свободу, предательский удар в спину.

Далее председатель говорил о том, что «гидра должна быть обезглавлена». О том, что коммунистические подонки располагают хитро сплетённой организацией, говорит хотя бы тот факт, что они даже в тюрьме создали собственную сеть информации.

— И лишь благодаря бдительности служащей тюрьмы Елены Шрам удалось вывести на чистую воду обвиняемую Ильзе Хельгерт и положить конец заговору, который вышел даже за границы германского рейха, так как супруг Хельгерт, дезертир и предатель фатерланда, перешёл на службу диверсионной группы большевиков и поднял оружие на свою родину. Из свидетельских показаний бригаденфюрера управления имперской безопасности, подтверждённых фактами, между обвиняемой и её мужем-изменником существовала тесная связь. Их преступления повлекли за собой кровопролитие и потребуют ещё немало жертв. За это обвиняемая заслуживает самой суровой кары — смертной казни!

Собравшиеся в зале встретили эту речь председательствующего шумом одобрения.

Боясь причинить вред людям, которых она совершенно не знала, Ильзе на всех допросах решительно отрицала, что Дикая Елена нашла секретную записку у неё в камере. Ильзе беспрестанно повторяла, что никогда в жизни ни разу не видела ни одной из двух женщин, которые неизвестно по чьей злой воле проходили обвиняемыми и по её делу.