«Нужно немедленно предупредить товарищей!»

Он скользнул по лестнице вниз и крикнул Тарасенко:

— Танки с юго-запада!

— Я их тоже заметил. Передай Хейдеману, чтобы мчался к связистам. Будем обороняться.

Хельгерт, прыгая сразу через несколько ступенек, подлетел к Хейдеману и быстро обрисовал обстановку.

— Обороняться с горсткой телефонистов против танков? — удивился Хейдеман, но, вспомнив, что приказы не обсуждаются, бросился по дороге к связистам.

Гудение стало сильнее, танки были уже совсем близко.

Бойцы прикатили во двор две противотанковые пушки и быстро изготовили их к бою.

«Нашего полку прибыло», — обрадовался Хельгерт. В прихожей первого этажа он внезапно остановился, увидев в выдолбленной в стене нише заряд взрывчатки и два провода… На лестничной площадке то же самое. Дом был подготовлен к взрыву. «Срочно доложить Тарасенко о выполнении приказа, а потом заняться взрывчаткой…»

Майор сидел за дымовой трубой, наблюдая за тапками. Несколько снарядов разорвалось перед самым зданием. Густой дым клубами поднимался к небу. Артиллеристы залегли в укрытии позади своих пушек. От взрывов задрожали стены.

«Эти танки стоят целого дивизиона гаубиц», — подумал Хельгерт, не отрывая взгляда от стальных чудовищ.

— Через четверть часа мы ничего не сможем различить, — пробормотал майор. — То ли их интересует населённый пункт, то ли они попытаются отсечь с фланга наш передовой отряд? Это мы и должны выяснить.

Дом окутался дымом. Оконные стёкла и черепица лопались с разрывом каждого снаряда. Кирпичная крошка с шумом взлетала в воздух, а затем дождём сыпалась на землю. Стало невозможно дышать. Тарасенко невольно втянул голову в плечи.

И тут начали стрелять обе противотанковые пушки, посылая в танки снаряд за снарядом. Из низины поднялись два чёрных столба дыма. Прямое попадание. Но первые «пантеры» уже достигли южной окраины посёлка. В общий шум боя вплелись пулемётные очереди.

Левый орудийный расчёт оттащил своё орудие немного назад, чтобы увеличить сектор обстрела, и выстрелил по головному танку, который тут же загорелся.

Надвигался зимний вечер. Обзор ухудшался с каждой минутой. Несмотря на беспрерывные разрывы снарядов, разведчики вдруг совсем близко услышали рокот мотора. Один из танков ворвался в палисадник, задел деревянный сарай. Балки и доски разлетелись в щепки. Танк остановился у дома вне сектора обстрела противотанкового орудия. Расчётам грозила серьёзная опасность. Заметив это, артиллеристы мгновенно сменили огневую позицию.

Вот уже три танка залязгали гусеницами перед самым зданием. Танковый десант соскочил с машин и занял круговую оборону.

— Надеюсь, что Хейдеман не попадёт им в руки. Я вижу, они не собираются уходить, — сказал майор и стал спускаться по ступенькам вниз.

Хельгерт вспомнил про взрывчатку, но подумал, что Тарасенко сам её обезвредит.

Вместе с темнотой пришёл и холод. Шум боя между тем всё удалялся на восток. А из гостиной уже доносились громкие голоса гитлеровцев. По-видимому, они устраивались на ночлег. Положение разведчиков стало опасным.

«Хорошо, если они не полезут обшаривать весь дом, тогда можно провести ночь на доске около печной трубы, не боясь быть обнаруженными. А рано утром, когда рассветёт? Но об этом лучше сейчас не думать», — утешал себя Хельгерт, потирая замёрзшие руки.

Через минуту вернулся Тарасенко.

— Они устроились на первом этаже, и со всеми удобствами.

— А как же со взрывчаткой?

— Видел, но ничего сделать не смог.

— Они поднимут нас в воздух, когда будут уходить.

Майор предостерегающе поднял палец. С первого этажа доносились голоса. Стараясь не шуметь, Тарасенко и Хельгерт вскарабкались на доску около дымовой трубы и бесшумно задвинули крышку люка, который вёл на чердак.

Спустя двадцать дней после начала Висло-Одерской операции Советская Армия стояла перед воротами Берлина.

А западные союзники спустя полтора месяца после начала арденнского наступления всё ещё стояли на прежних позициях перед бункерами Вестфалии.

— Два года назад немцы капитулировали в Сталинграде, — прошептал майор, — а теперь мы сами мёрзнем возле этой дурацкой трубы.

Первые лучи восходящего солнца осветили вершины деревьев. Начиналось утро нового дня, при свете которого разведчиков в любую минуту могли обнаружить гитлеровцы.

Майор подкрался к лестничному проёму. На первом этаже раздавались голоса, но видеть можно было только одного немца, который темпераментно жестикулировал.

Тарасенко требовательным кивком подозвал к себе Хельгерта. Тот подошёл на цыпочках, держа автомат наготове. Майор осторожно нащупал опору и упёрся в неё руками, но в этот момент у него из-под ног вылетел кирпич и с грохотом упал на пол первого этажа.

На шум выскочил один из находящихся в комнате гитлеровцев и, увидев в лестничном проёме майора, тотчас же выстрелил в него.

Хельгерт быстро залёг и открыл огонь из автомата.

Внизу началась паника.

— Русские! Там русские!

Трое гитлеровцев начали стрелять вверх.

— Гранаты сюда! — крикнул кто-то из фашистов.

Граната с длинной ручкой залетела на лестничный проём и разорвалась с глухим треском. Послышался треск пулемётных и автоматных очередей.

Внизу сновали гитлеровцы.

— Чего вы ждёте? Взорвать дом! — скомандовал кто-то.

Тарасенко рванулся в сторону. Пули свистели у него над головой, а разрыв гранаты вынудил ого прижаться к полу. Проскочить через лестницу не было никакой возможности.

— Я попытаюсь пробиться на чердак. Отвлеките их! — крикнул Хельгерт и, бросив майору свои автомат, начал карабкаться по лестнице. Выбравшись на крышу, он радостно вздохнул: с востока через снежную равнину в боевом строю шли советские танки, ведя огонь с ходу. Однако фашистские танки, остановившиеся между домами, ожесточённо сопротивлялись.

Крыша была скользкой. Увидев трос громоотвода, Хельгерт ухватился за него и сполз до края крыши, до водосточной трубы, а потом, обхватив её, начал осторожно спускаться вниз. Когда до земли оставалось совсем немного, он разжал руки и спрыгнул, не заметив при этом, что его пистолет выпал из расстёгнутой кобуры.

Хельгерт с трудом поднялся, прижался к стене и осторожно выглянул из-за угла. На площадке перед домом шагах в тридцати от двери сидел на корточках обер-ефрейтор, перебирая пальцами провода электрического зажигания. В доме продолжалась прерывистая стрельба.

Хельгерт схватился за кобуру. Пусто! Секунду он стоял, раздумывая, а затем бросился к ефрейтору. Услышав шаги, подрывник поднял голову и оцепенел. Прыжок — и Хельгерт всем телом навалился на обер-ефрейтора. Но тот успел мёртвой хваткой вцепиться в рычаг подрывной машинки.

Хельгерт хотел оторвать гитлеровца от машинки, но не успел: раздались два глухих взрыва, здание вздрогнуло и стало медленно оседать…

«Майор!» — мелькнула у Хельгерта мысль, и он со всей силой обрушил удар в искажённое страхом лицо гитлеровца.

Спустя минуту во двор вбежали несколько связистов, Хейдеман, Бендер и Шехтинг. Танкисты противника, отстреливаясь на ходу, отступали к своим машинам. Где-то совсем близко стреляли русские тридцатьчетвёрки.

Серо-жёлтое облако пыли, повисшее над развалинами дома, постепенно оседало. Бой продолжался с переменным успехом. Танки с чёрными крестами никак не хотели уходить с площади. Слева, около кучи мусора, разворачивалась «пантера», выбирая удобную огневую позицию. Вдоль улицы проносились огненные смерчи. Второй танк полз позади руин в укрытие. Его пулемёты обстреливали окраину площади, пули защёлкали в том месте, где мгновение назад находились разведчики с Хейдеманом.

Немец-подрывник пришёл в себя и схватился за пистолет. Хельгерт прыжком подскочил к нему, заломил правую руку за спину. Обер-ефрейтор взвыл от боли. Пулемётные очереди прочертили траектории над их головами. До немецких танков было не более пятидесяти шагов.