Таким способом и еще какими-то пока не совсем ясными науке ухищрениями растению удается необычайно долго сохранять накопленное в дожди богатство. Более того, новые исследования показали, что в периоды особенно жестоких засух кактус способен сам вырабатывать, синтезировать для себя воду из водорода и кислорода окружающего его воздуха. Удивительно, не правда ли!

Слушая наш рассказ, кактус прервал бы его в этом месте таким примерно восклицанием:

— Клянусь всеми своими колючками, это — правда: благодаря своей бережливости я никогда не знаю, что такое жажда. Но из-за этой же бережливости я подвергаюсь другому, и, может быть, не менее суровому испытанию... из которого, впрочем, тоже выхожу с честью!

Действительно, закрыв на день устьица, кактус лишает себя возможности испарять влагу с поверхности стебля, а значит, и охлаждаться. А в тех местах температура воздуха в июне например, может превышать 37 градусов! Тогда изумрудная кожица кактусов накаляется до 52 градусов! Большинство растений погибло бы и при меньшем нагреве, а колючий жаролюб к этому вполне приспособлен — он словно бы и не чувствует убийственного огня.

...Быстрой рысью идет конь. Всадник в широкополом сомбреро оглядывается — видно, ищет что-то. Но вот, не сбавляя хода, он резко повернул в сторону и осадил коня на пологом холме. Спрыгнул на землю — только шпоры звякнули. Вытащил нож и ловко срезал им верхушку толстого, как бочонок, кактуса. В открывшейся мякоти рукояткой выбил углубление. Вскоре оно наполнилось прозрачным соком. Человек пригоршнями черпал кисловатую жидкость и пил, черпал и пил. Утолив жажду, вскочил в седло и поскакал дальше...

Куда он держит путь? Домой? Из дома? А может быть, он спешит в заветное место, где надеется увидеть редкое зрелище: необыкновенной красоты цветок кактуса «Царица ночи», расцветающий при свете звезд. Есть у мексиканцев поверье: кому посчастливится взглянуть на ночной цветок кактуса, у того сбудутся все желания. А человеку так этого хочется!

«Ковыль, ковыль — трава шелкова!» — пелось в старинных песнях. И впрямь, если взглянуть на южную степь в начале лета, покажется, что раскинули по ней от края до края шелковое полотно. Колышится оно под ветром и переливается то серебром, то бледным золотом. Красиво — глаз не отведешь!..

Но вот однажды вышел в такую степь мальчик пасти маленького белого барашка. Доволен был барашек. Бегает, прыгает, весело щиплет разные стебельки и листья между плотных кустиков ковыля... Вдруг видит мальчик — вроде бы что-то случилось с его барашком: перестал есть, а потом заметался и даже плакать начал: «Бэ! бэ-э-э!!» Однако мальчик этот вырос в степи — он сразу догадался, в чем дело, и выручил своего любимца из беды.

Мы тоже вскоре поймем, что приключилось с барашком. Поймем, если кое-что узнаем о ковыле, хотя бы то, что знал о нем мальчик.

Растение это — истинный степняк, сильный и выносливый. Пусть солнце ярится, пусть ветер обжигает, но иссушить ковыль насмерть им не под силу. Его узкие, жесткие листья умеют закрываться, сворачиваться по всей своей длине в трубочку. А устьица у них, через которые растение дышит-питается и, конечно, испаряет влагу, расположены только с одной стороны — как раз с той, которая оказывается внутри трубочки. Да к тому же в летнюю засуху устьица свои ковыль открывает лишь часа на два в сутки. Все это очень помогает ему стойко переносить напасти скупого на влагу степного климата.

Но есть у ковыля еще более удивительное приспособление. Между его жесткими листьями во множестве вырастают легкие, гибкие «перья». Когда ветер колышет их, они отливают нежным серебристым шелком. Они-то и придают степи незабываемую красоту.

Однако мальчик, который пас барашка, хорошо знал, какими опасными могут оказаться эти шелковые перышки. Их называют «ости». Каждая ость — словно тонкая проволочка. В верхней части она густо опушена короткими, мягкими волосками, а в нижней — голая. Здесь, внизу, ость переходит в остроконечное утолщение наподобие наконечника копья. Это — зерновка. В ней за твердыми чешуйками спрятан плод ковыля, его зернышко.

Когда в середине июня зернышко вполне созреет, все перо вместе с зерновкой отламывается. Неугомонный степной ветер подхватывает его и несет, и кружит над землей, пока не затихнет. Тогда перо падает и неизменно вонзается зерновкой в почву. Новый порыв ветра уже не сдвинет его с места: на остром конце зерновки топорщится венчик из жестких щетинок — это надежный якорь.

И все же самое интересное совершается потом. Дело в том, что нижняя часть ости закручена в тугую спираль. И вот когда воздух становится хоть немного влажнее, например, к вечеру, спираль начинает раскручиваться. Она вращает зерновку и буквально ввинчивает ее в землю. Стоит же воздуху сделаться суше, спираль скручивается обратно, поворачивая зерновку уже в другую сторону, но все равно загоняя ее в глубь почвы. Ну, не удивительно ли!

Знакомый уже нам маленький барашек, очевидно, зацепил своей курчавой шерсткой облетевшую ковыльную ость. Острая зерновка тотчас впилась ему в кожу и начала неумолимо ввинчиваться все глубже и глубже. И кто знает, чем бы это кончилось, если бы на выручку не подоспел мальчик. Ведь бывали случаи, когда ости ковыля так глубоко проникали в тело пасущихся овец, что те погибали.

Зарываясь таким необыкновенным способом в почву, зерновка достигает места, где может спокойно перезимовать. Будущей весной она взойдет зеленым проростком — началом нового ковыльного кустика. В свое время он тоже раскинет нежные перья, которые под ветром тоже будут красиво отливать серебристым шелком.

Снова дорога алфавита привела нас в тропический лес. На этот раз наша остановка у растений, которые оказались одними из самых приспособленных к здешней жизни.

Это — лианы. Они похожи на змей. Представь себе... Впрочем, зачем же представлять — ты и сам видел лианы, да, наверное, не однажды. Ведь плющ, вика, горошек, тыква — тоже лианы, хотя они, конечно, лишь слабое подобие тех, что растут в тропиках. Здесь многие из этих змееподобных растений стали как бы деревьями, только с гибким стволом. Толщиной он бывает в руку взрослого человека, а часто и больше.

В тропическом лесу лианы всюду.

Они, как толстые канаты, оплетают деревья и кустарники, перекидываются с ветви на ветвь, тянутся тут и там, свешиваются, как снасти на корабле, и как змеи, огромными извивами лежат на земле. Словно ползут...

Всходы лиан не отличаются от молодых ростков других растений. Но вот их гибкий ствол удлиняется настолько, что уже не может сам стоять «на ногах» без опоры, и он припадает к земле. Но у земли в тропическом лесу всегда сумрачно и сыро, а лианы так любят свет! Настойчиво растет-ползет их гибкий ствол по сырой красной земле к ближайшему дереву. Достигнув дерева-опоры, лиана растет-влезает по его стволу.

Самые, можно сказать, знаменитые среди лазящих лиан — это пальмы-ротанги. Живут они в лесах Индии и соседних районов, а также на островах Индийского и Тихого океанов. Здесь этих пальм-лиан великое множество, и мы их быстро разглядим в густых зарослях.

Вот лежат на земле извивы-петли замшелого, словно в плюшевом чехле, ротанга. А вон там дальше лиана эта добралась, доползла до высоченного дерева. Она уже поднялась по нему, уже скрылась своей верхушкой в массе его листьев. Крепко держится ротанг между ветвями и по мере роста взбирается все выше и выше.

Как и у всякой пальмы, у ротанга красивые перистые листья. Но каждый ротанговый лист имеет еще продолжение — тонкий хлыст с острыми загнутыми шипами на конце. Этими крючьями лиана и цепляется за ствол и ветви опоры. Вырастая, выбрасывая новые хлысты с шипами-крючьями, ротанги долезают до самых верхних этажей леса. Здесь, где вдоволь солнца и простора, лиана ветвится, образует пышную крону.