— Но, в таком случае, выслушайте же и мою клятву! — крикнула Анна. — Клянусь вам, что этот человек бежит от правосудия, что он — государственный изменник, и я прошу его задержать только до тех пор, пока сюда не приедут гонцы королевы, посланные задержать его и представить в Лондон на суд.

Констебль совершенно растерялся, он беспомощно смотрел то на Анну, то на Геля, то на писца, сидевшего против него и не знавшего положительно, что ему записывать. Наконец, он сказал:

— Одна клятва уничтожает другую — как же быть?

— Пусть тогда мой паж принесет тоже клятву, что это именно и есть тот человек, который бежит от правосудия, — и с этими словами она заставила Френсиса выступить вперед.

— Клянусь крестом рукоятки этого кинжала, что моя госпожа говорит правду, — заявил Френсис во всеуслышание, вынимая свой кинжал.

Констебль вздохнул с видимым облегчением и обратился к Гелю со словами:

— Сама судьба против вас, — и обращаясь к писцу, добавил, — пиши: сэр Валентин Флитвуд, и затем запиши имена обоих лиц, давших сейчас клятву, и напиши, в чем она состояла.

— Подождите! — крикнул вдруг Гель, который издали увидел двух всадников, сходивших с коней у ворот пивной, — вот еще двое, пусть и они принесут свою клятву. Послушайте, Кит Боттль и Антоний, берите свои кинжалы в руки и клянитесь крестами их рукояток, что я — придворный актер Гель Мерриот, которого вы знали и видели еще в Лондоне на сцене. Эта дама здесь уверяет, что я — сэр Валентин Флитвут. Скажите же при всех, как мое настоящее имя.

Ни минуты не медля и поняв, какое имя они должны произносить в данном случае, Кит Боттль выступил вперед и сказал:

— Клянусь всем для меня святым, что вы не кто иной, как Гарри Мерриот, придворный актер, и никогда не были сэром Валентином Флитвудом.

— Да, это истинная правда, клянусь в этом и я, — добавил Антоний тоже громко.

Констебль обернулся к Анне и сказал:

— Как видите, сударыня, три клятвы — больше двух.

— Клятвопреступники! — воскликнула Анна, обращаясь к Гелю и его спутникам.

— Потише, потише, сударыня, — заметил констебль, — и ведь, если эти люди сказали правду, так, значит, вы сами принесли сейчас ложную клятву и в таком случае…

— Негодяй! — крикнул Гель, — как смеете вы так говорить с дамой?

— Но ведь если то, в чем вы сейчас клялись, правда, так, значит, она…

— Мы говорили правду, но и дама эта была убеждена со своей стороны, что она права, и поэтому всякий, кто осмелится сомневаться в истине ее слов, будет иметь дело со мной! — крикнул Гель.

Он посмотрел Анне прямо в лицо, но она повернулась и молча вышла из комнаты. Все присутствующие окружили опять Геля, ему торжественно вручили его оружие и даже проводили его до лошади, которая все еще стояла оседланная. Он вскочил на нее и в сопровождении своих двух спутников выехал на проезжую дорогу. Там, к удивлению своему, он увидел, что огромный экипаж, загораживавший дорогу, уже снят, и путь свободен. Он невольно осведомился о том, зачем его поспешили убрать.

— Дело в том, что несколько минут тому назад здесь проехала та дама со своим пажем, — ответил кто-то из присутствующих.

— Вот как! — воскликнул Гель, — однако я дурак и забыл про нее, — подумал он про себя, — а теперь она, небось, поехала в следующий городок, чтобы там сыграть с нами опять такую шутку, как здесь, и Бог знает, окажется ли следующий констебль так же глуп, как этот.

При этой мысли он невольно пришпорил лошадь и помчался вперед во весь дух.

— Я боюсь, что на этот раз она действительно найдет лицо, которое сумеет на законном основании арестовать меня, — продолжал Гель вслух, — по-моему, ничего не остается больше, как догнать ее, во что бы то ни стало.

— Да, но даже если мы ее догоним, — ответил Кит, — разве мы можем запретить ей силой сзывать народ?

Гель вдруг вспомнил почему-то колымагу, оставшуюся стоять около дороги, и ему пришла в голову счастливая мысль.

— Вот если бы нам достать дюжину лошадей… — произнес он задумчиво.

— Почему бы и нет? — возразил Кит, — вон там множество лошадей, хотя все они с всадниками.

Гель быстро повернулся, в полной уверенности, что сейчас увидит Барнета и его людей, но навстречу им подвигалось слишком много всадников, это не могли быть они, тем более, что всадники ехали в большом беспорядке, некоторые из них были хорошо одеты, другие напротив поражали своими лохмотьями. Лица у них тоже были разные, но, по большей части, свирепые и злые. Предводитель этой кучки людей мог бы назваться красивым человеком, если бы не слишком низкий лоб, который придавал его лицу что-то неприятное, не располагавшее в его пользу.

— Боже мой! — воскликнул вдруг удивленно и радостно Кит Боттль, — вот не думал, что судьба нас снова сведет вместе.

— Про кого это ты говоришь? — спросил его Гель коротко.

— Я говорю про этого негодяя Румнея, о котором я вам рассказывал. Послушай, Румней, почему ты не узнаешь старых приятелей.

Предводитель шайки или капитан, как его звали, быстро обернулся и тотчас же подъехал к своему прежнему товарищу. Гель вспомнил крестьянина, рассказавшего ему о разбойниках, появившихся в окрестности за последнее время; он быстро оглядел зловещие лица всадников и порадовался в душе, что Анна не встретилась с ними; затем он опять задумался о ней и снова посмотрел на колымагу, стоявшую у дороги, и на лошадей, на которых ехали разбойники.

Когда старые приятели наговорились между собою, Гель окончательно уже составил свой план и подозвал к себе Кита Боттля.

— Послушай, Кит, — сказал он, — если твой приятель и его люди согласны поступить в полное мое распоряжение на три дня, я щедро заплачу им за услуги.

— Ну, не знаю, способен ли Румней поступать к кому-либо на службу и честно выполнить взятые на себя обязанности, — с сомнением в голосе заметил Кит, — но, во всяком случае, предоставьте мне устроить это дело и назначить плату за эти услуги.

И Кит поехал обратно к Румнею, который со своей шайкой остановился недалеко от Антония и Геля и с нетерпением ждал, когда кончатся переговоры его друга с незнакомым ему человеком. Горожане, высыпавшие за ворота своего города, с любопытством посматривали на эту сцену и не особенно доброжелательно глядели на подозрительную банду, не обещавшую ничего хорошего.

Кит и Румней долго шептались между собою: предводитель разбойников, по-видимому, не соглашался с доводами своего друга и скептически покачивал головой, поглядывая изредка на Геля, как будто не мог понять, что ему за выгода принять предложение последнего. Кит старался уговорить его и пускал в ход все красноречие, на которое был способен. Иногда дело у них доходило почти до ссоры, они обменивались сердитыми взглядами и сжимали кулаки, как будто сводили какие-то старые счеты. Но наконец Румней уступил, и Кит с торжеством вернулся к тому месту, где его ждал Гель, и сообщил тому условия, на которых разбойник решил предложить ему свои услуги. Гель принял эти условия, и Румней был подведен к нему и представлен торжественно сэру Валентину Флитвуду. Гель, внимательно осмотрев своего нового дорожного товарища, решил, что дня два, три он еще может выдержать свою роль, если обращаться с ним осторожно и ничем не затрагивать его самолюбия. Румней со своей стороны тоже внимательно осмотрел Геля, как бы рассчитывая в уме, что собственно из него можно будет выжать. У этого негодяя был неприятный дерзкий взгляд, который невольно говорил о том, что он может быть жесток, нахален и дерзок до последней степени, если только дать ему повод к этому.

Румней вернулся опять к своим людям и сообщил им о принятом им решении; они выслушали его молча и только посмотрели на Геля, на которого до сих пор не обращали никакого внимания. В это время Гель успел уже переговорить с констеблем и узнал от него, что колымага принадлежала когда-то каким-то путешественникам, которые застряли с ней в грязи и предпочли потом уехать прямо верхом на лошадях, чем мучиться все время с тяжелым и неуклюжим экипажем: они подарили эту колымагу хозяину гостиницы, где останавливались и поэтому Гелю пришлось купить ее у нового владельца, что он и сделал немедленно, причем приобрел еще необходимую упряжь. Затем, по его приказанию, люди Румнея слезли со своих лошадей и запрягли их в тяжелую колымагу. Поручив надзор за экипажем и за разбойниками Киту Боттлю, Гель в сопровождении Антония поехал вперед, чтобы настичь, если возможно, Анну и ее пажа.