– Что тут такое вытворяется? – завопила она на весь лес с понятной для хозяек раздражительностью. – Кто без спросу вероломно шастает ночью по моим оранжереям? Где охрана? Почему плавают в лужах? А, перепились, отбросы сатанинские! Вот я вам! – зашипела она на них и сапожком их морды еще глубже в потоки засунула.

– Подождите, женщина, остыньте, – попробовал вразумить ее Елпидифор, – ведь они же не рыбы лапчатые тритоны, чтобы в жидкость их макать.

– Ты еще что за указ мне тут? – окрысилась на него ведьма. – Ты, я гляжу, мое яблоко своровал и еще бесплатные рекомендации мне раздаешь, как поступать с моими подрядчиками?

– А, так вы, стало быть, и будете нестерпимо злющая знахарка Ягиня, – догадался смекалистый парень. – Вас-то мне и надо. Я – дипломатический лесник с раритетным именем Елпидифор. У меня к вам от досточтимого канцлера Полкана любвеобильный протокол о намерениях имеется как раз по поводу аренды вышеупомянутого фрукта. Вот, получите и распишитесь.

– Какие там намерения? – пуще прежнего забеспокоилась чародейка. – Ну-ка, живо обнажи содержимое своих карманов, рецидивист неоформившийся. А не то превращу тебя в такую годзилу-гамадрилу, что все голливудские продюсеры из-за тебя перелаются.

– Не обзывайтесь, женщина, не переживайте так, – трезво отозвался лесничий, показывая ей яблоко, – вот оно, ваше достояние, целое и сохранное, даже нигде ни разу не надкусанное. За этим сюрпризом природы прислал меня мой король, который желает завести у себя наследного детеныша. Не жалей, наказывал он мне, никаких обещаний, чтобы ягоду ту волшебную раздобыть. Что вы глядите на меня, гражданочка, как будто об стенку ударились? Ваша очередь говорить.

– Король послал? – утих колдуньин гнев. – За наследником, значится? А с договором твой король ознакомлен? Кто будет платить жизнью за жизнь канцелярского ребенка? Уж не ты ли, хлопец?

– Вот по этому пункту его величество Полкан невразумительность буркнул. Только крикнул, что он видный межгосударственный мастер по саммитам, и пригрозил, что, мол, в гробу он видал всех, кто супротив него мерзость какую ляпнет али интригу заплетет. А с женским полом, добавил он, ему договариваться одно наслаждение, особливо если сойдешься в цене.

– Ага, – пораскинув головою, сказала ведьма, – доходчиво ты доносишь информацию, даром что пехотинец. Ладно, забирай себе яблоко, вези его своему президенту и передай ему, что, как только выйдет его конституционная компетенция, так я явлюсь к нему в пенсионные апартаменты на заслуженный отдых и сведу его со своим клиентом, мифологическим авторитетом Чохом, вот пусть ему и демонстрирует свои переговорные возможности.

– Ой, хорошо бы, вы пораньше до этого демократического выродка добрались да и огрели бы его нежданным импичментом по балде, – плаксиво попросил Елпидифор колдунью. – Если что, то наш гегемон вам пособит. Честное слово, можете рассчитывать на кипучую поддержку наших парламентских оторвяг-меньшевиков, а также всего нашего канцелярского народонаселения, потому как нету нам в тридевятой-тридесятой федерации от несравнимого деспота и самоуправца Полкана Тринадцатого никакого житья-продыху.

– О’кэй, – отбрехалась Ягиня, – если у моего клиента возникнет невыносимая нужда, то, может, и покушение состряпаем.

С этим они ударили в ладошки, и лесничий Елпидифор потопал с добычей в сумке к себе на родину.

– Ну что, – вопросил его канцлер по возвращении домой, – достал ты избавительную кислятину?

– Достал, канцлер, – ответил Елпидифор, отдавая волшебное средство.

– Молодец, – похвалил его дальновидный монарх Полкан. – Экое оно и впрямь чудное, словно золотом помазанное. А почему одно? Я ж тебе велел целую фуру привезти.

– Да оно там одно последнее и висело, – обиделся на критику егерь. – И потом я еле живым ускребся с того ненормального места.

– Ладно, ладно, не причитай, я прикажу своим умельцам с десяток таких кругляшей скатать – надо поправлять наш политический вес. Соглашение с этой гадиной заключил?

– Как не заключить, твое канцелярское превосходство, – отрапортовал егерь, – поблагодарила она тебя за бумажную продукцию и сказала, чтобы ты вскорости ждал ее в гости под ручку с богом смерти Чохом, они-де с визитом к нам в страну пожалуют.

– Что? Когда? Откуда? С кем? Со смертью? Заговор? Измена! – переполошился канцлер. – Охрана: опустить железную занавеску!

Настороженные работники внутренних дел с размаху рубанули топорами по канатам, и вся канцелярия на суше и под водой моментально оделась в крепостную броню.

– Да не волнуйся ты, козел оскипидаренный, – угомонил его Елпидифор, – ворожея обещала, что если ты пакостей своим избирателям поменьше будешь творить, то не будут они со смертью на свидание к тебе торопиться.

– Схватить ренегата и посадить на цепь! – скомандовал неусыпно радеющий за державные интересы канцлер.

Мигом подлетели к молодцу непропорционально развитых объемов вертухаи, скрутили ему руки, облапили и поволокли за собой в каземат.

– Ты чего удумал, социальный рудимент? – закричал Елпидифор, сам не свой от праведного негодования. – Я ж твою тухлую генеалогическую смоковницу от окончательного перегноя спас, а ты чем со мной расплачиваешься?

– И то верно, погодите, – остановил канцлер слуг-мутантов. – Вот тебе медаль за отличие в егерской службе – не напрасно же ты собой рисковал в заграничном вояже, – и отправляйся с этой звездою в тюремное помещение на неопределенное пребывание. Когда мне взбредет на ум поохотиться, я тебе свистну.

Долго еще висели в воздухе сочные нецензурные недоумения бравого лесничего Елпидифора, но один лишь лязг засова и звон ключей были ему ответом на все его вопросительные предложения.

Прошел год. У канцелярши, отведавшей заколдованное яблоко, как и предрекал геройский лесник, вылупилась дочка. Папаша был несказанно рад такому чепе, даже отвлекся на время от издевательства над одним вопящим олигархом и на радостях расстрелял с вертолета полную обойму крылатых ракет в провинциальное горное селение. Лесничий Елпидифор опять же был отмечен рюмкой водки и дозволением совершить пятиминутную пробежку на воздухе первой свежести. А сколько шествий и пышностей состоялось тогда! По всей канцелярии прогремели демонстрации возле памятников, на которых канцлер с младенцем в руках вышел сильно смахивающим на кормящую грудью деву Мадонну, как будто легитимный начальник исполнительной вертикали, разуверившись в подмоге медицины, сам непорочно вынул из собственной промежности крошечку-девочку ясельного возраста. Изо всех федеративных окружностей в столицу стекались товарные вагоны с приветом и подношениями. Повсюду три дня и три ночи чиновные слои добросовестно спаивали очумевшее от нечаянной радости население. Венцом торжеств явилось объявление дня рождения дочери канцлера Всемирным Днем Изумления Перед Фактом Жизни, и в последующие года тому, у кого в этот день брови не стояли удивленными столбиками, приказано было без промедления откручивать башку прямо на месте, всеми имеющимися под рукою средствами. По телевизору показали репортаж про счастливое канцелярское семейство и пообещали в награду за отлов государственной преступницы гражданки Ягини нескончаемый полет на околоземную орбиту.

Нарекли родившуюся девочку еще чуднее, чем нашего славного лесничего – именем Архицель. За что невинному созданию досталось столь несуразное соединение звуков – глубокая тайна. Может, стратегически охватывающий канцлер Полкан по совету придворных волхвов дал ей такое отпугивающее название в надежде продлить свое легендарное времяпрепровождение на командном посту и навсегда избавиться от связывающих его по швам обязательств с ведьмой, а может, просто явилась ему такая блажь. Как бы там ни было, но не прошло с поры первого Дня Изумления и шестнадцати лет, как подрывная шпионка, ведьма Ягиня, которую в судебном порядке заклеймили и прокляли, послав к черту лысому, вероломно навестила канцлера, основательно подлечившего свое депрессивно-маниакальное настроение в междоусобных передрягах.