– Тут ты ошибаешься, потому что очень даже получилось, в том-то и заключается наша трагедия. – Она опустила руки и отошла к камину. – Где Берта? Ее уже не было здесь, когда я вернулась. Вот еще одна невинная жертва нашего безумия. Несмотря на то что у нее гроша нет за душой, она собрала свои вещи и сбежала. Или же и Берта тоже обманывала меня? – Она резко повернулась к нему и вопросительно посмотрела на него. – Ты знаешь? Скажи!

– Так ты желаешь знать правду? Все время Берта относила герцогу донесения.

– Да, конечно, я же ее и посылала.

– Она относила свои собственные донесения, Сильвия. Она вскинула подбородок.

– Что, черт возьми, ты хочешь сказать? Прекрасная, любимая, преданная Сильвия! Но теперь он не мог ни спасти ее, ни пощадить.

– Берта последнее время плела свои собственные интриги. Она приносила донесения, в которых отражала лживые россказни обо мне, о нас, и передавала их лакею герцога на Шепардс-маркет, а впоследствии и прямо Ивширу. Ей хорошо заплатили.

– Берта? Но почему?

– Я не знаю почему! Вот ты говорила тут про выбор. Ты страстно желаешь стать хозяйкой своей судьбы. Так, может, и Берта хотела того же. Может, ей не нравилось, что на нее не обращают внимания, может, она ревновала. Может, возненавидела меня за то, что я отверг ее той ночью. Может, просто не могла вынести, что ты привязываешься ко мне все сильнее. Я не знаю.

– Нет. – Голос ее надломился. – Ившир ничего не говорил мне.

– Его милость не хотел, чтобы ты знала, что твоя горничная действует за твоей спиной. Он хотел пощадить твои чувства. Как полные идиоты, мы все хотели пощадить твои чувства. Так что мы все лгали тебе: и герцог, и Берта, и я.

Изо всех сил стараясь сохранить достоинство, она села и вытянула ноги вперед.

– Что она говорила герцогу?

– Все, что могло еще больше разжечь его ненависть ко мне. Ее россказни ложились бальзамом на его слух, и он щедро вознаградил ее за них. Под конец Берта сообщила герцогу, что я изнасиловал ее. Вот тогда-то, не находя себе места из-за тревоги за тебя и чувства вины, он нарушил свой собственный кодекс чести и заплатил Тому Хенли, чтобы тот состряпал свои миленькие мятежнические листовки. Ради тебя. Чтобы вырвать тебя из объятий гнусного насильника.

– Как лестно, что привязанность ко мне герцога настолько велика, что он оказался способным на совершенно несвойственный ему поступок! – заверила она. – Я не буду притворяться, что поверила, будто ты изнасиловал Берту. У нее свои причины бояться и недолюбливать мужчин.

– Так же, как и у тебя?

– Да, если хочешь. Но все равно – ты не посоветовался со мной и не принял мои интересы во внимание...

– Я только и делал, что принимал твои интересы во внимание. А посоветоваться я не мог, потому что понятия не имел, как пойдут дела в Ившир-Хаусе. Я знал только одно: что бы ни случилось, герцог защитит тебя.

Она подняла на него глаза.

– Однако случилось вот что: я попыталась убить вас. Теперь я совершенно спокойна, так, может, вы позволите мне покинуть вас, сэр?

– Нет, – ответил он.

Сил у него, похоже, совсем не осталось. Голову его окутывал туман, и даже говорил он с трудом.

– Я в ловушке, – констатировал Дав. – И не могу придумать, как выбраться из нее.

– Если ты станешь утверждать, что и правда доверяешь мне, то почему ты отправился в Ившир-Хаус, не посвятив прежде в свои планы меня, почему меня вывели за скобки? Однако если ты признаешь, что мы не можем доверять друг другу, то что нам, черт возьми, остается? Я-то думала, что влюбилась, даже не просто влюбилась, а безумно влюбилась. Я впервые слепо доверилась мужчине. Я ослабила свою оборону, стала уязвимой. А затем ты использовал меня, как какой-то винтик в своей машине, даже не посвящая в суть своих махинаций, и продолжал при этом твердить и мне и себе, что любишь меня. Он прикрыл глаза.

– Но что мне делать, Сильвия? Как нам воссоздать то, что, как мне казалось, мы нашли с тобой вдвоем?

– Не важно. Мы с тобой не можем доверять друг другу, и не доверяем, и никогда не доверяли. Я агент герцога, и была им всегда. Остаешься ты по-прежнему его врагом или нет, но мне тебе предложить нечего. Позволь мне уйти, Дав. Я и так почти лишилась мужества.

– Нет. – Он встал, подхватил шпагу и положил на скамейку под окном. – Когда ты ела в последний раз?

Она подняла на него недоверчивый взгляд. Веки ее все еще оставались красными.

– Ела?

– Ты же не позавтракала сегодня в пекарне у Мэтью Финча. Я самым галантным образом провожу тебя в столовую. Мы позавтракаем. Ты выслушаешь меня. А потом поступишь так, как тебе угодно.

Она молча посмотрела на него.

– Хорошо, – качнула она головой. – Учитывая, что альтернатива – провести остаток дней здесь взаперти, на привязи, как какая-нибудь коза.

– Козел, – поправил он. – Козел отпущения. Но сначала я должен попросить тебя сменить нелепый, хотя и очаровательный мужской наряд на одно из платьев, присланных для тебя Мег.

– Зачем?

– Затем, что мистера Джорджа Уайта – человека, который не существует и никогда не существовал, но про которого очень удобно сказать, что он бежал во Францию, – действительно придется принести в жертву.

– Так что же будет дальше со мной? – полюбопытствовала Сильвия.

– Джордж исчезает. Сильвия Джорджиана, графиня Монтеврэ, которая, как обещал герцог, будет иметь отныне собственный годовой доход, появляется на сцене, живая, невредимая и ни у кого не вызывающая подозрений, дабы занять подобающее место в лондонском обществе.

– Право! – недоумевала она. – Я слепну от таких блистательных замыслов. Какая жалость, что никто не удосужился посоветоваться со мной, хотя я не настолько глупа, чтобы возражать. К тому же спешу вас уверить, что, какое бы место в лондонском обществе ни вздумалось занять графине Монтеврэ, мистеру Роберту Синклеру Давенби рядом места не найдется.

Он посмотрел на нее. Между ними лежал тот самый ковер, на котором они вместе предавались восторгам страсти.

– А ты не думаешь, что такая потеря окажется для меня непереносимой?

– И для меня тоже, – кивнула она, и в глазах ее сверкнула решимость. – Ты найдешь себе другую любовницу, а мне что же – быть при вас придворным шутом?

– Когда я сегодня утром отправлялся в Ившир-Хаус, я твердо решил, что, если останусь в живых, попрошу тебя стать моей женой. Таким образом, мадам, в шутах-то оказался я. Так что пойдемте, ради Бога, скорее позавтракаем!

Дав ожидал ее, стоя возле камина столовой.

Сильвия пробежалась пальцами по глянцевитой юбке одного из платьев Мег – голубого дневного платья с широким подолом и нижней юбкой светлого шелка, отделанной кружевами. В груди ее бился панический ужас, тот глубокий, отчаянный ужас, который почти неотличим от желания.

Дав также вымылся и переоделся. На его широких плечах сидел теперь его собственный скромный угольно-серый камзол. Как только она встретилась с ним взглядом, томление хлынуло водопадом из ее сердца, и потому она решила держаться с вызовом. В противном случае она пропадет совсем, да и его утянет за собой в пучину.

– Когда я вижу тебя в таком наряде, – признался он, – у меня дух захватывает.

– То же могу сказать и о себе. В корсете, да еще в расстроенных чувствах, свободно дышать не так-то просто.

Он выдвинул для нее стул. Аппетитные запахи поднимались от блюд на столе. Глаза ее горели как раскаленное железо. Она не могла думать ни о чем и ни о ком. Она очень устала.

– Завтрак, мадам, – предложил он. – С гневными чувствами проще совладать на полный желудок.

– Мы можем сесть за стол, – ответила она. – Но не думаю, что я смогу съесть хоть что-то.

– Уверяю вас, мадам, что и мне еда покажется не вкуснее старого неоплаченного счета. Однако я буду есть, и вы должны поесть тоже. Если наше сражение должно продолжаться, то нам обоим понадобятся силы.

Шурша юбками, она села за стол.

– Для сражения требуются по крайней мере двое, сэр. В мои намерения не входит участие в нем.