Он поймал взгляд Сильвии, и тут улыбка его стала еще шире. Он перевел взгляд на свою спутницу.

Леди Шарлотта – с волосами, премило рассыпавшимися по плечам, с раскрасневшимся лицом, – стояла возле него. На плечи она набросила шлафрок, подбитый абрикосового цвета мехом, и меховая оторочка как рама окружала ее белое лицо и нежно ласкала щиколотки и запястья. Наряд производил впечатление небрежно накинутой домашней одежды, хотя не исключено, что такого впечатления добивались, обычно стоя часами перед зеркалом. Впрочем, глаза леди Шарлотты оставались еще сонными, в них мягко сияло удовлетворение, как если б она только что встала из теплой постели.

Пальцы Дава легко коснулись ее руки. Женщина подняла на него глаза. Радостная покорность засияла в ее полуулыбке и проявилась в нежном повороте шеи.

Сильвии показалось, что что-то хрупкое треснуло у нее в сердце.

– Вы слишком добры, леди Шарлотта, – вымолвил Дав. – Я должен извиниться еще раз за моего молодого друга, который так необдуманно потревожил вас вчера вечером.

– Вовсе нет, мистер Давенби, – возразила леди Шарлотта. – Мальчик не имел в виду ничего дурного.

– Мадам, я совсем не сожалею, что поступок молодого друга привел меня сюда и тем самым позволил насладиться вашим восхитительным обществом.

– Но разве вы не останетесь завтракать, сэр?

– После дивного пиршества, которым мы угощались вчера вечером? – Дав наклонился поцеловать ее пальцы. – еще не испытываю голода. Возвращайтесь в постель, миледи. А я разберусь с нашим молодым негодяем.

Леди Шарлотта вспыхнула как девочка.

– До следующей встречи, – промолвила она, и вот уже шаги ее туфелек стихли в коридоре.

– Красивая женщина, – небрежно сообщил он, прислонясь плечом к косяку.

Сильвия не сводила с него глаз. Ее одолела какая-то слабость, почти изнеможение.

– Она влюблена в вас?

– Вряд ли! Последние несколько лет она провела за границей. Вчера мы встретились впервые после ее возвращения. – Он поставил подсвечник на стол.

– Так вы явились вслед за мной сюда вчера вечером?

– Я поспел как раз к ужину: час хотя и не ранний и даже несколько интимный, однако вполне приличный для посещений. Леди Шарлотта заслужила небольшое вознаграждение за то, что ты использовал ее столь недостойным образом, не так ли? – Он открыл серебряную табакерку и взял понюшку. – Ты почувствовал серьезное недомогание, насколько я понял, и потому пропустил ужин. Напрасно!

– Так вы провели с ней ночь?

Глаза его смотрели холодно и вместе с тем весело, как если б он обращался к назойливому слуге.

– Где и как я провожу свои ночи, сэр, вас не касается.

– Это, черт возьми, меня очень даже касается, – заявила она, откидываясь на спинку кресла и вытягивая обутые в сапоги ноги. – Леди Шарлотта предложила мне пари и проиграла его. Она пообещала мне вексель на две сотни гиней. А теперь все, похоже, благополучнейшим образом предано забвению.

– Долг леди аннулирован. Ты знал еще в «Королевском дубе», что такое пари бесчестно.

– Ничего подобного!

– Ну пусть не знал, но я именно так объяснил дело леди Шарлотте. Уж не думаешь ли ты, что я вступил бы в сговор с тобой, для того чтобы обмануть даму? Ты не смог успешно украсть мой галстук. Я сам отдал его тебе. Я удивлен, что ты не счел нужным должным образом объяснить ее милости, как обстояло дело. Теперь она склонна полагать, что пари – просто шутка, за которую она тебя уже простила.

– Вы за меня отказались требовать выигранный мною заклад из-за какой-то чепуховой смехотворной тонкости в вопросах чести? Вы что ж, нарочно решили оставить меня без гроша в кармане?

– Я мог бы упрятать вас в тюрьму за долги, сэр. Но я довел до сведения леди Шарлотты, что ты сегодня же поступаешь ко мне на службу в качестве секретаря. Жалованье я тебе платить не собираюсь, но ты получишь стол и кров в моем доме и будешь служить мне до тех пор, пока не погасишь весь свой долг мне.

Тут она и вовсе перестала дышать. Он предложил ей именно то, чего она добивалась! Она глубоко вздохнула и немного пришла в себя.

– С чего бы вам вдруг предлагать мне место?

Он внимательно рассматривал картину на стене – вороной конь, косящий глазом на миниатюрного конюха.

– Ты образованный молодой человек, не лишенный остроумия и изобретательности. Мне нужен секретарь. Тебе нужно место. Ты, кроме того, должен мне изрядную сумму денег. Идеальное решение проблемы.

– Но вы же считаете, что я способен на бесчестный поступок!

– Полагаю, ты попал в отчаянное положение. Если ты попытаешься надуть меня, я тебя поколочу.

«Стол и кров в моем доме...» Он вошел прямехонько в расставленную ею ловушку, так откуда же у нее чувство, что ее перехитрили?

– А как же Берта Дюбуа?

– Мне понадобятся рубашки. Она также может поселиться под моей крышей и отработать свое содержание иголкой. Она умеет шить?

– Да.

Он повернулся и улыбнулся ей.

– Итак, все улажено. Пошли?

– Постойте. – Она встала и заглянула ему в лицо. – Разве у вас нет уже одного секретаря?

– Я отослал его лорду Хартшему, которому не повредит чуть-чуть лоска.

– Кому-кому?

Его взгляд пронзал как удар шпаги.

– Новому любовнику леди Грэнхем. Подходящий жест, как по-твоему?

Что-то загремело, и в дверях появилась горничная с растопкой и углем, что дало Сильвии возможность немного успокоиться.

– А! – воскликнула она. – Сейчас камин растопят! Горничная присела и покосилась на Дава.

– Растапливайте, растапливайте, – подбадривал он, – хотя мы, увы, не сможем остаться и насладиться его теплом. Пошли, Джордж, нам пора.

Она потерла руки, которые совсем окоченели, хотя к сердцу ее и приливала жарко кровь.

– Наверно, нам можно все-таки сперва совсем немного погреться у камина?

– Зачем? Мне и так тепло.

Он сделал шаг и схватил Сильвию за запястье. Горничная шарахнулась в сторону, гремя совком для угля, а он уже тащил за собой своего нового секретаря прочь из кабинетика, затем по коридору. Лакей вручил ему просторный плащ, а Сильвии ее шляпу, затем распахнул входную дверь. Сноп света упал на темную улицу.

Как только дверь захлопнулась за ними, Дав выпустил запястье Сильвии. Обжигающе холодный снег неспешно падал ей на щеки.

– У вас карета? – спросила она.

– Я не держу кареты. Мы пойдем пешком.

– Но снег же идет!

– Я заметил, – отозвался он.

– Я без плаща.

– Ты мой слуга, Джордж, – голос его звучал насмешливо, – и, полагаю, не собираешься просить, чтобы я отдал тебе свой плащ?

Он круто развернулся и зашагал вперед. И дома, и ограды – все сливалось, укутанное белым одеялом свежевыпав-шего снега. Ни души кругом. Сильвия засунула руки поглубже в карманы, ссутулила плечи и поспешила вслед за Давом.

Под ногами ее скоро захлюпала слякоть. Она совсем не знала Лондона. Темный плащ с треуголкой, маячившие впереди, стали ее единственным путеводителем. Сильвия выругалась и попыталась шагать пошире, чтобы не отстать от своего проводника.

В бальных залах Вены к такому не подготовишься!

Так они шли в полной тишине некоторое время, и вдруг он нырнул в переулок. Новый запах ударил ей в ноздри, и они оказались словно в облаке чего-то теплого и пряного.

Она едва не наткнулась на Дава, когда он вдруг остановился.

– Ты голоден, Джордж? – спросил он. – Замерз?

И принялся колотить в дверь, скрывавшуюся в углублении под небольшим навесом. Снег закружил, побежал по земле поземкой. Ее ноги превратились в ледышки. Дверь с шумом растворилась. Жар и свет хлынули на улицу. Запах пряностей ударил в нос дивным ароматом теплого теста, раскаленной печи и дрожжей. Черное лицо, появившееся в дверях, расплылось в улыбке при виде их.

– Доброе утро, мистер Финч, – поприветствовал Дав. – Моему юному другу совершенно необходим пирог.

Африканец засмеялся и сделал широкий жест рукой. Мука облаком поднялась над его белым передником.