— не умеешь? — наконец догадывается мой спутник — с ними смелее надо, они твой испуг чувствуют, вот и нервничают. — Он легко спрыгнул со своего коня и, взяв под уздцы предназначенного мне, что-то тихонько прошептал ему на ухо. Животное мгновенно успокоилось. — Садись — кивнул он мне

— ага — кивнула я в ответ — счаз, только шнурки поглажу — и сделала шаг назад, ну нет, он меня на это сесть не заставит.

— я подержу его, пока ты заберешься в седло — оказывается это у нас кобель?! (или как там парня лошади зовут, о, конь!), ладно, окидываю князя взглядом, вот ведь и не скажешь сразу, то ли серьезно говорит, то ли издевается. Только в его глазах застыл смех. — Садись же! — ого, снова бросаю на князя внимательный взгляд, а мы, оказывается, любим указывать. А в его голосе уже заметно звучит сталь. В конце концов, я тоже не на каникулы к бабушке сюда приехала, потому заставляю себя подойти к коню и взяться за седло, конь на мои движения не прореагировал, и я, набравшись смелости, впрыгнула в седло. Конечно, так ловко и красиво как у князя у меня не получилось, но главное я наверху и это уже хорошо. Мы тронулись в путь медленно, видимо галантность в то время в мужчинах уже была, князь ехал, рядом держа моего коня за повод при этом, снова не говоря мне ни слова. Да уж, галантность, конечно, была, а вот с общительностью у них пока проблемы. Терем князя мне понравился, этакий памятник старины. Двухэтажное деревянное строение из бруса с высоким резным крыльцом и резными же ставенками. Окошечки конечно маленькие, зато богато украшены тонкими пластинами слюды, ну уже хорошо, что хоть не бычий пузырь. Кроме терема во дворе нужник, а куда ж без, него и маленькая избушка, видимо банька, вот это здорово, люблю попариться!

Нас, как и следовало ожидать, во дворе уже ждали. Судя по кольчугам и мечам коллеги князя, то есть его дружина. Князь остановил коня и помог мне спуститься (блин, галантность это чертовски здорово!)

— где княжна? — спросил он у одного из подоспевших

— в лес подалась — буркнул парень — травы ей нужны, от простуды

— давно?

— так еще с расцветом — пожал плечами парень — великий князь дозволь сказать? — парень склонил голову и, дождавшись кивка, продолжил — погубит она нас, как есть погубит. Игорь уж третий день опосля ее лечения не встает, и семья у него хворать начала, когда княжне слово поперек сказали, ведьма она ведьма и есть. В лес вон одна ходит и волки ее не тронут. А пошли, кого из черновых в раз порвут. — Князь взмахнул рукой, и парень затих, вжав голову в плечи.

— все знаю — спокойно произнес мой спутник — потому и подмогу попросил — он кивнул на меня — устроишь ее у черновых, скажешь, сестра твоя по отцу, воеводе скажи, чтоб обижать не посмели. Собирай вече, говорить буду с людьми, как княжна вернется, мне сообщи — и князь широким размеренным шагом направился в терем. Молодой человек так же молча, и даже не глядя на меня пошел следом. Мне делать ничего не оставалось как присоединиться к ним. Скажу честно, за несколько лет работы я видела всякое, и уже почти ничему не удивляюсь, однако, комната куда меня любезно «разместили» меня шокировала. Это была просторная, примерно 4х4 метра, зала абсолютно без мебели, если конечно, не считать таковой большой сундук у стены, на нем медный тазик и кувшин рядом. В центре комнаты, на полу расстилались соломенные тюки, прикрытые какими-то тряпками, видимо это служило постелью для жительниц комнаты. Впрочем они не замедлили появиться, их оказалось восемь. Весьма живописно одетые девушки, в возрасте от семи до, по-моему, бесконечности (судя по виду одной старухи). Словно служанки в богатых домах, где мне приходилось бывать до этого, одеты они были в одинаковые, серого цвета холщовые рубашки и серые же шерстяные сарафаны поверх, все это великолепие было подпоясано широким шерстяным же поясом.

— всем привет! — попыталась я быть дружелюбной, однако в ответ меня окатили такой волной игнора, вот это да! Девушки не обращая на меня никакого внимания, спокойно занимали свои места на подстилке, не забыв перед этим умыться из кувшина. Их сарафаны ровными рядами ложились здесь же на полу, и от девушек по комнате распространился удушливый запах пота. Да они что совсем, не моются что ли?

— спать будешь с краю — кивнула мне та, что постарше на край тюфяка — вот, на, укройся — она протянула мне одну из тряпок при рассмотрении оказавшуюся само вязаным подобием шерстяного одеяла. Как бы там ни было, но спать мне уже хотелось. Видимо, время в наших измерениях идет по разному, а может организм после болезни толком не оправился. Но в результате я сняла свой сарафан и положила рядом с собой на пол. Укутавшись в одеяло, и стараясь не думать о том, сколькие уже до меня в нем согревались, я закрыла глаза, постаравшись уснуть. Спустя некоторое время сквозь сопение соседок по комнате я четко различила рядом с собой шорох. Открываю глаза, и моему вниманию предстает, старуха пытающаяся подтянуть к себе мой сарафан. Люди добрые! Да это чтож такое делается то?! я вскочила на ноги, к удивлению старухи, и почти ласково поинтересовалась:

— милая вам не спиться? — она отпрянула от меня, не забыв при этом прихватить мой сарафан. — Платьице верните — все-таки я человек мирный, а потому считаю, что знакомство в новом коллективе начинать с насилия не хорошо, однако, старуха видимо считала по-другому. Она подскочила ко мне и наотмашь ударила по лицу.

— ну, знаете ли, дама это уже слишком! — выдохнула я, гася волны ярости — или отдай тряпку и извинись или я тебе что-нибудь сломаю — ну что сказать, я, конечно, не выдержана, знаю, да и шеф мне уже об этом не раз говорил. Но, в данном случае вина целиком и полностью не моя. Я только защищалась, видит бог. Когда нас, наконец, разняли, хотя нет, правильнее, наверное, сказать, когда ее у меня, наконец, отобрали, старуху в смысле, она что-то нечленораздельно мычала. В пылу нашего короткого, но жестокого боя я и не заметила, как та самая маленькая девочка шмыгнула из комнаты позвать на помощь дружинников. Поэтому стоя, перед внезапно появившимся князем и тремя бравыми парнями из его охраны, (причем, двое из них пытались удержать меня) в одной тонкой холщовой рубахе, и, зажав крепко в левую руку, отбитую у воющей соперницы прядь ее волос, я все еще пыталась дотянуться до нее правой. Смысл происходящего дошел до меня не сразу. Но зато, когда дошел, я сразу успокоилась и даже извинилась перед старухой, вернув ей волосы. Нехорошо конечно получилось, ну да что теперь

— что случилось? — глаза князя внимательно смотрят на меня, а что я могу ему сказать? пожимаю плечами

— женщина сарафаны перепутала, а когда я попыталась ей объяснить степень ее заблуждения, бросилась в драку, мне пришлось защищаться.

— это правда? — он повернулся к старухе. Та сразу же бухнулась на колени

— не вели казнить княже — запричитала она — верой и правдой служу тебе и княжне вот уже много лет разве кто хоть раз жаловался на меня, не верь наветам этой потаскухи. Она хотела жизни меня лишить, отнять монетку, что ты мне князь за службу подарил. Единое что у сироты осталось — ее рассказ перешел в откровенный вой, поэтому понять, насколько бедная женщина несчастна я, честно говоря, не смогла, да и не особо хотелось после услышанного «потаскуха» в мой адрес.

— за то, что порядок нарушила, завтра обе ответите передо мной — ответствовал этот гордый мужик и со свитой отбыл из горницы

— постой княже — окликнула я его — а чего расцвета ждать, давай я ее прямо тут и накажу и за потаскуху и за монетку и за то, что в воры меня записала — на лице князя мелькнуло недоумение, но тут же пропало

— я приму решение завтра — отрезал он ледяным тоном — а если снова шум поднимите, велю пороть обеих на конюшне — и гордо вышел. Вот значит как, орел значит птица гордая… пока не пнешь, не полетит. Ну ладно княже, подождем расцвета. Я повернулась к старухе и, глядя на ее самодовольную улыбку спокойно произнесла

— не знаю, сколько ты работаешь у князя, чем и сколько раз ты перед ним отличилась, что даже монетку свою заработала, но заруби себе на носу, мое трогать не смей, иначе я тебе такую зарубку сделаю, любо-дорого посмотреть будет, поняла? — старуха вздрогнула, но тут же взяла себя в руки: