— Возможно, это клонические судороги,— пробормотал врач.

— Что-что?

— Температура есть?

— Нет. Ну и что ты думаешь по этому поводу? — спросила Крис.— Вести ее к психиатру?

— Крис, ты говорила про уроки. Как у нее с математикой?

— А почему ты спрашиваешь?

— Ты мне не ответила,— настаивал Марк.

— Ужасно. То есть вдруг неожиданно стало очень плохо.

Марк замычал.

— А почему ты об этом спрашиваешь?

— Это один из признаков синдрома.

— Какого синдрома?

— Ничего серьезного. Но по телефону я не хочу высказывать никаких догадок. У тебя ручка рядом?

Марк хотел посоветовать ей хорошего терапевта в Вашингтоне.

— Марк, а ты не мог бы приехать и осмотреть ее сам?

Крис вспомнила про Джеми. Затянувшаяся инфекция. Врач прописал новый универсальный антибиотик. Выдавая лекарство в аптеке, фармацевт недоверчиво посмотрел на нее: «Не хочу тревожить вас, мэм, но это... Видите ли, это совсем новое лекарство, и некоторые врачи из штата Джорджия считают, что оно вызывает апластическую анемию в...» Джеми. Джеми умер. И с тех пор Крис больше не доверяла врачам. Только Марку. Да и то не сразу, а по истечении многих лет.

— Марк, ну я прошу тебя,— взмолилась она.

— Нет, я не могу. Да ты не волнуйся. Это очень хороший врач. Возьми ручку.

Молчание. Потом:

— Ну ладно.

Крис записала фамилию.

— Пусть осмотрит ее и позвонит мне,— сказал врач.— И забудь о психиатре.

— Ты уверен в этом?

Марк объяснил ей, что обычно все торопятся с выводами и забывают простую вещь: болезнь тела очень часто начинается с нарушения работы мозга.

— Что бы ты сказала,— продолжал он,— если была бы моим врачом, да простит мне Бог, а я бы поведал тебе, что меня мучают головные боли, ночные кошмары, тошнота, бессонница и искры перед глазами. К тому же я постоянно ощущаю беспокойство и неуверенность в работе. Ты бы, конечно, сказала, что я нервнобольной!

— Нашел кого спрашивать, Марк! Я-то уж знаю, что ты сумасшедший!

— А ведь это симптомы опухоли мозга, Крис. Проверь тело. Это во-первых. А там будет видно.

Крис сразу же позвонила терапевту и договорилась о приеме. Времени у нее было достаточно. Съемки закончились, по крайней мере для нее. Бэрк Дэннингс продолжал работать со «вторым составом», снимая второстепенные сцены.

Больница находилась в Арлингтоне. Доктора звали Сэмьюэл Кляйн. Пока раздраженная происходящим Риган нетерпеливо ожидала в смотровой, Кляйн усадил Крис в своем кабинете и выслушал историю болезни девочки. Крис рассказала все. Врач кивал, изредка что-то записывая в блокнот. Когда Крис упомянула трясущуюся кровать, доктор нахмурился. Крис продолжала:

— Марк насторожился, когда узнал, что у Риган стало плохо с математикой. Почему?

— В смысле с уроками?

— Да, но в особенности с математикой. Почему его это так обеспокоило?

— Давайте не торопиться, миссис Макнил. Я должен сначала обследовать ребенка.

Врач извинился и вышел. Тщательно осмотрев Риган, он взял у нее анализы мочи и крови.

Моча покажет состояние печени и почек, объяснил он, а показатели крови помогут выявить наличие или отсутствие целого ряда заболеваний и нарушений в функционировании организма, таких как диабет, анемия, дисфункция щитовидной железы, различного рода инфекции и так далее. После этого Кляйн усадил Риган перед собой и беседовал с ней, пристально наблюдая за поведением девочки. Затем он вернулся к Крис и сразу принялся выписывать рецепт.

— Похоже, у нее гиперкинетическое расстройство нервов.

— Что?

— Нервное расстройство. Так, по крайней мере, думаем мы. Сейчас мы точно не знаем, что при этом происходит в организме, но в таком возрасте это часто случается. Все симптомы налицо: ее чрезвычайная активность, темперамент, плохие дела с математикой.

— Да-да, с математикой. Но при чем тут математика?

— Она требует наибольшей сосредоточенности.

Кляйн вырвал листок с рецептом из крошечного голубого блокнота и протянул его Крис:

— Вот вам рецепт на риталин.

— На что?

— Метилфенидат.

— Понятно.

— Будете давать по десять миллиграммов два раза в день. Я советую принимать одну порцию в восемь часов утра, а вторую — в два часа дня.

— А что это? Транквилизатор?

— Стимулятор.

— Стимулятор? Да она сейчас и без этого...

— Состояние девочки не совсем соответствует ее поведению,— объяснил Кляйн.— Это форма перераспределения энергии. Реакция организма на депрессию.

— На депрессию?

Кляйн кивнул.

— Депрессия...— тихо повторила Крис.

— Вы здесь упомянули ее отца,— продолжал Кляйн.

Крис посмотрела на него:

— Так вы думаете, нет необходимости показывать ее психиатру?

— Нет-нет. Давайте подождем и понаблюдаем за действием риталина. Мне кажется, в этом и будет отгадка. Подождем недели две или три.

— Вы считаете, что это нервы?

— Похоже, что так.

— А ее вранье? Оно прекратится?

Его ответ удивил Крис Кляйн спросил, слышала ли Крис, чтобы Риган ругалась или употребляла неприличные слова.

— Никогда,— ответила Крис.

— Понимаете, это в какой-то степени похоже на ее вранье: так же нетипично для нее, как вы утверждаете. Но при некоторых нервных расстройствах может...

— Подождите-ка,— перебила Крис, пораженная его словами,— откуда вы знаете, что Риган употребляет неприличные слова? Или, может, я что-нибудь не так поняла?

Секунду Кляйн удивленно смотрел на нее, а потом осторожно произнес:

— Да, я хотел сказать, что она знает такие слова. А вы об этом не подозревали?

— Я и до сих пор понятия об этом не имею! О чем вы говорите?

— Ну, в общем, она нецензурно ругалась, пока я осматривал ее, миссис Макнил.

— Да вы шутите! В это трудно поверить.

Врач выглядел смущенным; казалось, он чувствовал себя неловко.

— Знаете, миссис Макнил, ее словарный запас в этой области довольно-таки... как бы это сказать... довольно-таки обширен.

— Что вы имеете в виду? Ну же, приведите хоть один пример!

Кляйн молча пожал плечами.

— Она что, употребляет слова типа «дерьмо» или «трахаться»?

— Да, и эти тоже.

Врач несколько расслабился.

— А какие еще? Говорите конкретно.

— Ну, например, она велела мне убрать чертовы пальцы от ее влагалища...

Крис аж задохнулась от неожиданности.

— Она именно так и сказала?

— Я бы на вашем месте не придавал этому слишком серьезного значения. Дело в том, что подобные проявления свойственны ее заболеванию и встречаются довольно-таки часто. Они тоже служат своего рода признаками наличия синдрома.

Крис лишь покачала низко опущенной головой.

— Я просто ушам своим не верю! — тихо воскликнула она, не отрывая взгляда от собственных туфель.

— Мне кажется, она сама не понимает того, что говорит,— успокоил ее врач.

— Надеюсь,— пробормотала Крис.— Хотелось бы думать, что это так.

— Давайте ей риталин,— посоветовал он.— Посмотрим, что будет дальше. А через две недели я снова ее осмотрю.

Кляйн взглянул на календарь, лежавший на столе.

— Значит, так. Давайте встретимся двадцать седьмого, в среду. Вам удобно? — спросил он, глядя на Крис.

— Да, разумеется,— ответила она, встав со стула, и смяла рецепт в кармане пальто.— До двадцать седьмого, доктор.

— Я поклонник вашего таланта,— улыбаясь, заметил Кляйн и открыл ей дверь.

Крис остановилась и, погруженная в свои мысли, прижала палец к губам. Потом взглянула на доктора:

— Вы все-таки считаете, не надо к психиатру?

— Не знаю. Но самое простое объяснение всегда кажется самым лучшим. Давайте подождем. Увидим, что из этого получится.— Врач обнадеживающе улыбнулся.— А пока что постарайтесь не волноваться.

— Как?

Крис вышла.

По дороге домой Риган выпытывала у матери, что сказал ей доктор.

— Он сказал, что у тебя немного расшатались нервы.

Крис решила ничего не выяснять у Риган относительно нецензурных выражений.