Человек в хаки отрицательно покачал головой, пристально разглядывая что-то на столе. Араб наблюдал за ним с чуть заметным беспокойством. Какая-то тревога витала в воздухе. Он встал, подошел поближе и почувствовал легкое покалывание в затылке. Его друг наконец шевельнулся и взял со стола амулет. Он задумчиво повертел его в руке. Что была зеленая каменная головка демона Пазузу, олицетворяющего юго-западный ветер. Демон повелевал хвори ми и недугами. В голове виднелось отверстие. Его владелец когда-то использовал амулет как защиту от болезней.
— Зло против зла,— сказал хранитель музея, лениво обмахиваясь французским научным журналом, на обложке которого расплылось жирное пятно.
Старик не двигался и не отвечал.
— Что-нибудь случилось, святой отец?
Человек в хаки, казалось, не слышал его, весь поглощенный мыслями об амулете. Это была самая последняя находка. Потом он положил фигурку назад и вопросительно посмотрел на араба: кажется, тот что-то сказал?
— Нет-нет, ничего, все в порядке.
Уже возле самых дверей хранитель музея взял старика за руки и крепко сжал их.
— Святой отец, я чувствую, вам не надо уходить.
Его друг спокойно ответил, что уже пора, уже поздно.
— Нет-нет, я имел в виду, чтобы вы не уезжали домой.
Человек в хаки уставился на крошечное зернышко, которое прилипло к губе старого араба. «Домой»,— повторил он. В звучании этого слова ему слышался какой-то безысходный конец.
— В Америку,— добавил хранитель музея и сам удивился, зачем он это сказал.
Человек в хаки посмотрел на араба. Им всегда было легко вдвоем.
— Прощай,— прошептал он. Потом быстро повернулся и шагнул в сумерки навстречу длинной дороге к дому.
— Увидимся через год! — крикнул ему вслед араб.
Но человек: в хаки не оглянулся.
Араб наблюдал за уходящим стариком, фигурка которого делалась все меньше и меньше. Вот он перешел по диагонали узенькую улочку, едва не столкнувшись с быстро несущимся экипажем. Внутри сидела дородная пожилая женщина. Лицо ее оставалось в тени, и к тому же черная кружевная накидка окутывала голову и плечи, словно паранджа. Судя по всему, она ехала куда-то по делу и очень торопилась.
Вскоре поспешно удалявшийся силуэт старика совсем скрылся из вида.-
Человек в хаки упорно двигался вперед. Наконец он вышел на окраину города и перешел через Тигр. Приближаясь к развалинам, он сбавил темп, потому что с каждым шагом зародившееся глубоко внутри дурное предчувствие угнетало его все сильнее и сильнее. Однако, сколь бы ужасными ни были его предположения, необходимо выяснить все до конца. Он должен подготовиться.
Маленький деревянный мостик через мутный ручей Хоср заскрипел под его тяжестью. Через минуту старик стоял на том холме, где когда-то сверкала под солнцем Ниневия, открывая все свои пятнадцать ворот ассирийским племенам Теперь город простирался внизу, покрытый кровавой пылью судьбы. Он стоял и ощущал тревогу, чувствовал, что кто-то разрушает его мечты.
Сторож-курд вышел из-за угла, снял с плеча винтовку и побежал ему навстречу. Затем, узнав, резко остановился, улыбнулся и пошел дальше.
Человек в хаки осмотрел развалины. Храм Набу. Храм Иштар. Он медленно шел вперед. Во дворце Ашурбанипала он остановился и посмотрел на массивную известковую статую: острые крылья, когтистые лапы, выпуклый, похожий на обрубок пенис. Рот застыл в дикой усмешке. Демон Пазузу.
И вдруг он поник.
Он все понял.
Неминуемое приближалось.
Он смотрел на пропыленные камни. Сумерки сгущались. Он услышал лай бездомных псов, рыскающих стаями по окраинам города. Солнечный диск медленно катился к краю земли. Старик опустил закатанные рукава рубашки, застегнул пуговицы. Подул юго-западный ветерок.
Человек в хаки заспешил в Мосул. Сердце его сжималось в предчувствии скорой встречи лицом к лицу с древним врагом...
Часть первая
НАЧАЛО
Глава первая
Как это часто бывает, предвестники и само начало кошмара остались практически незамеченными. Трудно сказать, почему так случилось. Возможно, их вытеснил из памяти ужас произошедших впоследствии событий, а быть может, никому просто не пришло в голову связать все воедино.
Дом сдавался внаем. Очень ухоженный дом. Аккуратный. В колониальном стиле. Обвитый плющом. Находился он в Вашингтоне, в районе Джорджтауна. Через дорогу располагалась территория университета. Сзади — крутой спуск на шумную М-стрит, а внизу — мутный Потомак.
Ранним утром первого апреля в доме было тихо. Крис Макнил лежала в кровати и просматривала текст сценария для завтрашней съемки. Риган, ее дочь, спала внизу. В комнате у кладовой спали немолодые экономка и мажордом, Уилли и Карл. Примерно в половине первого Крис оторвалась от текста. Она услышала какое-то постукивание. Очень странные звуки. То приглушенные, то громкие и четкие. Очень ритмичные. Похожие на какую-то недобрую морзянку.
«Забавно».
Минуту она прислушивалась, затем отвлеклась, но постукивание не прекращалось, и она не могла сосредоточиться. Крис в сердцах швырнула сценарий на кровать.
«Боже, я сойду с ума!»
Она встала с твердым намерением разобраться, в чем дело.
Крис вышла в коридор и огляделась. Ей показалось, что звуки идут из комнаты Риган.
«Что это она там делает?»
Она спустилась в холл, постукивание стало громче. Когда же она распахнула дверь и вошла в комнату, звуки резко затихли.
«Что за чертовщина?»
Ее симпатичная одиннадцатилетняя дочка спала, прижавшись к большому плюшевому крутлоглазому медведю.
Крис подошла к кровати, нагнулась и шепнула:
— Ригс, ты не спишь?
Дыхание ровное. И глубокое.
Крис оглядела комнату. Бледные лучи света из зала легли на картины, нарисованные Риган, на ее игрушки.
«Ну ладно, Ригс. Твоя глупая мамочка попалась на удочку. Скажи теперь: “Первого апреля, никому не верю!”»
И все же Крис знала, что на Ригс это не похоже. Ее дочка была скромной и очень робкой девочкой. Тогда где же шутник? Какой-нибудь дурак спросонок решил проверите отопительные трубы или канализацию? Однажды в горах Бутана она несколько часов подряд смотрела на буддийского монаха, который сидел на корточках и занимался медитацией. В конце концов ей показалось, что он воспарил. Скорее всего, показалось. Рассказывая об этом случае, она всегда добавляла «скорее всего». Возможно, и теперь ее воображение (довольно богатое само по себе) выдумало этот стук.
«Ерунда, я же слышала!»
Неожиданно она посмотрела на потолок. Ага! Слабое царапанье!
«Крысы на чердаке! Господи! Крысы!»
Она вздохнула. «Ну вот. Огромные толстые хвосты. Шлеп, шлеп». Как ни странно, ей полегчало. И тут она впервые обратила внимание на холод. Комната была совершенно выстужена.
Мать подошла к окну. Проверила его. Закрыто. Потрогала батареи. Горячие.
«В чем дело?»
Удивленная, она вернулась к кровати и потрогала щеку девочки. Она была гладкая, немного влажная.
«Я, наверное, заболела».
Крис посмотрела на дочь, на ее курносый нос и веснушчатое лицо, потом быстро наклонилась и поцеловала теплую щеку.
— Я тебя очень люблю,— прошептала она.
Затем Крис вернулась в свою спальню, поудобнее улеглась на кровати и вновь принялась за чтение сценария.
Какое-то время она старалась поглубже вникнуть в текст. Предполагалось, что это будет музыкальная комедия, римейк старого фильма «Мистер Смит едет в Вашингтон». Авторы нового сценария добавили туда еще одну сюжетную линию: бунт в кампусе. Крис предлагалась главная роль — преподавательницы психологии, которая встает на сторону возмущенных студентов. Все это ей совершенно не нравилось. Тупо и бессмысленно! Весь эпизод — абсолютная глупость. Несмотря на отсутствие полноценного образования, Крис всегда умела отличать правду жизни от голых постулатов и пустых лозунгов. Пытливый от природы ум заставлял ее упорно продираться сквозь нагромождение слов и фраз в поисках хоть какой-нибудь стоящей мысли или выигрышного момента, за который можно было бы уцепиться. Однако сама идея бунта казалась ей «глупостью» — другого слова она не находила.
