— Как это? — не поняла юная собеседница.

— Просто. Ты же полностью отдаешься во власть эмоциям. В соответствии с обязанностями я наблюдаю за каждым из вас и многое вижу. Сегодня, к примеру… Во время спарринга ты готова была разорвать партнера, однако из этого ничего не получалось, и большинство твоих наскоков заканчивались неудачей. Верно?

Та виновато кивнула и потрогала запекшуюся кровь на разбитой нижней губе.

— Злость, ненависть, ожесточение, жажда мести и справедливости — все это крайне необходимые для борьбы с врагом составляющие, — продолжал Татаев. — Но нужно научиться отделять элементы фундамента собственных убеждений, от инструментов достижения победы.

Девчонка хлопала длинными ресницами, стараясь постичь смысл мудреных фраз.

— Хорошо, я попробую растолковать по-другому. Можешь вразумительно объяснить, почему ты здесь?

— Нас собрали и привезли сюда по приказу эмира Урус-Мартановского района.

— Урус-Мартановского? — переспросил молодой человек.

— Да. Вы там бывали?

— Нет… не приходилось, — соврал он, припомнив участие в первой операции по устранению Барса — эмира Дукузова. И вернув разговор в былое русло, предположил: — Вероятно, вас набирали по какому-то принципу: как наиболее подходящих, готовых отдать жизнь за свободу и независимость республики. Не так ли?

— Наверное, как же без этого?.. — пожала плечами Анжела.

Из ее ответа Сайдали почерпнул совсем другое: сознание девушки не слишком обременено политическими убеждениями.

— Так вот, — перешел к делу инструктор, осторожно выхватывая из золы готовый овощ, — когда сталкиваешься лицом к лицу с противником, до полной победы над ним необходимо отключать чувства, способные вмешаться в исход поединка. К ним-то как раз и относятся вышеперечисленные: лютая ненависть, излишняя жестокость, злоба… Запомни: настоящий боец неподвластен эмоциям; его голова обязана быть холодной; он должен забыть обо всем на свете и руководствоваться исключительно приобретенными навыками рукопашной схватки! Уяснила?

Напряженное ли внимание, с каким она внимала его словам, или же что-то другое придавало ее взору суровое и немного жестокое выражение.

— Понятно, — кивнула Ясаева. — Значит нужно просто сосредоточиться на изучении приемов с тактикой и во время боя не думать ни о чем постороннем. Правильно?

— Примерно так, — просто, точно говоря о кулинарном рецепте, ответил профессионал от спецназа.

Покопавшись палкой в золе, он достал вторую готовую картофелину, а первую — уже немного остывшую в его руке протянул гостье: — Угощайся…

Наличие женщин в рядах чеченских добровольцев поначалу обескураживало инструктора рукопашного боя — Шариат весьма недвусмысленно трактовал приниженное положение слабого пола в мусульманском обществе. По строгим законам Ислама женщина являлась человеческим существом второго сорта, природа и обязанность которого сводилась к послушанию и ублажению мужа — представителя бога на земле и полновластного ее хозяина. Свидетельские показания в суде одного мужчины приравнивались к показаниям двух женщин. Она не имела права давать присягу и брать на себя любые обязательства.

Но все эти каноны оставались за пределами учебно-тренировочной базы, руководимой заместителем Командующего вооруженными силами Чеченской Республики Ичкерия. Стоило женщине вступить на территорию лагеря с целью обучения и дальнейшего участия в войне с неверными, статус ее сразу же приравнивался к мужскому. От молодых парней, девиц-волонтеров отличало только одно — селили их в отдельной большой палатке. А дальше для некоторых из них начиналась смертельная игра в фанатизм…

Обжившись в четырехместной палатке, Сайдали пытался осторожно выяснить, какие именно занятия с курсантами проводит старый муфтий. Все попытки были тщетными, пока тот сам однажды вечером не заглянул к нему…

Завидев почтенного гостя, неспешно приближавшегося к его жилищу, молодой человек встал — старикам-кавказцам нравилось подчеркнуто-уважительное отношение.

— Садись-садись, Сайдали… — проскрипел Вахид Зелимханович.

Татаев дождался, когда старший по возрасту усядется сам, только после этого последовал приглашению. О причине неожиданного визита инструктор не догадывался, но знал: любой разговор с местным пожилым человеком способен занять весьма продолжительное время. Следовало запастись терпением, а чтобы соблюсти протокол обычаев, справился:

— Благополучно ли прошел ваш сегодняшний день?

— Да, хороший был день…

— Не беспокоит ли здоровье?

— И на здоровье, слава Аллаху, не жалуюсь, — заметил старикан, удовлетворенно задрав голову так, что посеребренная бороденка приняла почти горизонтальное положение.

Вопреки ожиданиям, муфтий не стал тянуть резину и сразу заговорил о главном:

— Я вот зачем пожаловал… Не смог бы ты назвать человек восемь-десять из недавнего пополнения, кто на твой взгляд отличается особым рвением, убежденностью и ненавистью к нашим врагам?

Татаев задумался…

— Не стану торопить. У меня достаточно времени — подумай. Неважно мужчины это будут или женщины, хотя женщины даже предпочтительнее. Но главное, чтобы они были наделены страстным желанием воевать с неверными!

— Вахид Зелимханович, я полагал, к нам все попадают с желанием воевать.

— Э-э-э… — протянул старческим тенорком культовый служитель, — все да не все! Мне нужны самые фанатично преданные люди!!

После упоминания слова «фанатично» Сайдали все понял и, немного помедлив, перечислил какие-то фамилии.

А позже заметил седобородого старца за аналогичным опросом и других инструкторов. Окончательно Татаев утвердился в правильности догадок, когда небольшую, набранную муфтием группу, целиком состоявшую из молодых женщин, помимо духовных уроков стали натаскивать основам подрывного дела. Эту дисциплину в лагере преподавал Арзу Элиханов — начальник личной охраны эмира.

Расчет и принцип у руководства сепаратистов был предельно прост: поиск, отбор, либо воспитание слепо верующих каждому их слову людей — фанатиков, готовых пожертвовать жизнью ради кем-то придуманных догм и целей. Вахид Зелимханович упорно втолковывал им, спекулируя на заурядном тщеславии, будто они становятся шахидами — воинами-мучениками, свято почитаемыми настоящим мусульманством.

На самом же деле, их готовили стать рядовыми смертниками в чьей-то изощренной, но, тем не менее, обыденной борьбе за деньги и власть…

В течение следующего месяца Сайдали стал уделять Ясаевой гораздо больше внимания. Разговоров на отвлеченные темы она старалась избегать, да и он не торопился дознаться до причин ее пребывания в рядах сепаратистов. Преподавателя рукопашного боя куда больше волновал другой вопрос: наличие в группе хотя бы одного неплохо подготовленного по здешним меркам бойца. В конце концов, это являлось показателем его профессионализма и качества работы по воспитанию боеспособного пополнения. В противном же случае он мог навсегда лишиться поддержки всемогущего, но единственного протеже — эмира Шахабова.

Следуя четкому плану бывшего десантника, они устраивали непродолжительные — в пределах базы, кроссы; подтягивались на самодельной перекладине; отрабатывали разнообразные удары руками и ногами. И в правильности своих действий Татаев убедился довольно скоро. Устраиваемые им спарринги меж подопечными, как правило, собирали вокруг массу зрителей. Маленькая круглая «арена», на одной из лесных полян тут же оказывалась в центре внимания сотни-другой волонтеров, свободных от занятий и дежурств. Это становилось неким развлечением в однообразной и нелегкой жизни обитателей учебного лагеря. Крики в поддержку того или иного бойца привлекали все новых болельщиков, и в один из дней на просмотр поединков пожаловало руководство.

Сайдали еще издали заприметил, как меж деревьев со стороны черно-зеленого шатра неспешно шествуют два человека в сопровождении шестерых вооруженных головорезов Арзу Элиханова. О чем-то переговариваясь, Беслан Шахабов с Альбертом Губаевым направлялись прямо к бурлящей толпе.