В итоге 30 марта 1967 г. была сформирована 14-я дивизия подводных лодок в составе 153, 155, 27-й бригад и 381-го дивизиона подводных лодок. Управление дивизии находилось в Балаклаве.

14-я дивизия подводных лодок представляла собой крупное флотское соединение, подчиняющееся непосредственно командующему Черноморским флотом. Она базировалась в трех военно-морских базах Крыма, имела в своем составе 47 подводных лодок, из них больших — 1, средних — 34, малых — 12. Суммарный торпедный залп дивизии по морским и береговым целям — более 400 торпед, ракетный залп — 6 крылатых ракет П-5Д. Миноподъемность дивизия — около 400 мин, состоящих на вооружении на период создания дивизии,

В 1964 г. в ВМФ СССР было введено понятие «боевая служба», и черноморские лодки начали выполнять соответствующие задачи в Черном море. Ракетным подводным лодкам нарезался район боевого патрулирования, где они маневрировали, находясь в суточной готовности к ракетной стрельбе по береговым объектам с получением приказания. А управление ракетными подводными лодками осуществлялось непосредственно Генеральным штабом. Лодки перед сеансом связи 10—12 часов находились на постоянном курсе, затем всплывали на перископную глубину на сеанс связи и определение своего места. И так до следующего сеанса связи.

Торпедным лодкам нарезались районы поиска, как правило, находящиеся на удалении не менее 17 миль от турецкого берега. Почему именно столько? СССР определил свои территориальные воды шириной 12 миль.

По принципу взаимности мы принимали турецкие территориальные воды также шириной 12 миль, хотя фактически они составляли 6 миль. Дополнительно к 12 милям добавлялись 5 миль на ошибку в знании своего места. На флоте эти 5 миль называли «главкомовской поправкой». Нарезались районы зарядки аккумуляторных батарей вне районов поиска, или же зарядку производили в обследованной части района поиска на максимальном удалении от берега.

Если в 1964 г. боевую службу в Черном море выполняли три подводные лодки, то впоследствии их количество постоянно росло. В 1969 г. Черноморскому флоту была поставлена задача: «Осуществлять боевое патрулирование в Черном море одной ракетной подводной лодкой в суточной готовности к нанесению удара и одной торпедной. Периодически, исходя из обстановки на театре, вести наблюдение у пролива Босфор лодками, надводными кораблями во взаимодействии с ВМФ НРБ».

В результате в 1969 г. в Черном море боевую службу несли уже 8 подводных лодок дивизии, а в 1970 г. — 11 лодок. До 1975 г. ежегодно в Черном море на боевой службе находилось 10—11 подводных лодок. Лодки практически сменяли друг друга в море день в день. Нагрузка на торпедные лодки была велика. Некоторые из них дважды в году» несли боевую службу, например, в 1974 г. экипажи С-70, С-217 и С-348. Ракетных лодок для постоянного патрулирования не хватало. Они по одному разу в год выходили на боевую службу, зато в боевом дежурстве стояли больше, чем торпедные.

В 1984 г. в районе Севастополя были введены особые меры секретности. 27 марта 1984 г. было принято постановление Совета Министров СССР № 261—71, в соответствии с которым в пределах территории Севастополя устанавливалась пограничная зона, въезд в которую с 15 июня 1984 г. начал осуществляться по пропускам.

Но для Балаклавы режим закрытого города действовал и ранее, только теперь для выполнения этого постановления командование 14-й дивизии подводных лодок и военная комендатура Балаклавы еще более усилили пропускной режим. Его осуществлением руководил командир дивизии как начальник гарнизона. Ему подчинялась военная комендатура города, которую возглавлял майор Н. Завезун. На двух КПП при въезде в Балаклаву неслось круглосуточное дежурство личным составом гарнизона совместно с милицией. У каждого въезжающего в Балаклаву гражданина проверялись документы, для жителей Балаклавы основанием для поездок был штамп в паспорте с балаклавской пропиской, для остальных — официальный документ местных властей, не возражающих против въезда гражданина в Балаклаву, с указанием цели и сроков действия данного разрешения. Пропускная система была такова, что простой житель Севастополя не мог свободно въехать в Балаклаву, хотя она и являлась частью города Севастополь — центром одного из его районов.

В 1984 г. на государственные испытания в Севастополь в 153-ю бригаду подводных лодок пришли первые «Варшавянки» проекта 877, построенные на заводе «Красное Сормово». На испытаниях присутствовал главный конструктор проекта Ю. Кормилицын. Этот проект уже зарекомендовал себя как самый современный и малошумный среди отечественных лодок, а за рубежом получил прозвище «Черная дыра».

До 1992 г. 8 подводных лодок проекта 877 различных модификаций прошли государственные испытания в 153-й бригаде подводных лодок, а затем внутренними водными путями были переведены на Северный флот. А на Черноморский флот прибыли с Северного флота 7 порядком изношенных подводных лодок проекта 641 (обозначение НАТО «Фокстрот») — Б-9, Б-36, Б-41, Б-59, Б-109, Б-326 и Б-854.

Через год после введения в районе Севастополя статуса пограничной зоны высшее руководство решило проверить, как выполняется оное постановление Совета Министров. В августе 1985 г, под руководством начальника штаба флота вице-адмирала В. Селиванова было проведено двустороннее учение по обороне пунктов базирования Севастополь, Балаклава от нападения подводных диверсионных сил и средств и диверсионно-разведывательных групп.

В учении были задействованы 25 диверсионно-разведывательных групп, всего 65 человек. Противостояли им 155 береговых патрулей, 38 засад, 45 поисковых групп и постов УВД, 19 постов ГАИ, 10 дежурных подразделений гарнизонов Севастополя и Балаклавы, 4 поста погранзаставы, 5 постов НиС и РТП.

В учении принимала участие не только дивизия, но и все соединения и части, дислоцированные в Севастополе и Балаклаве. Ну а как оно проходило в самой Балаклаве, рассказывает начальник штаба дивизии капитан 1 ранга Альберт Мефодиевич Евстафьев: «Перед учениями провели со всеми командирами частей Балаклавского гарнизона инструктаж под руководством командира дивизии — начальника гарнизона. Главное — усилить бдительность, пропускной режим, ведь были случаи на таких учениях, когда специально предъявлялись на КПП поддельные документы, пропуска даже с женскими фотографиями, и не реагировала на них «бдительная» дежурно-вахтенная служба. А для убедительности припугнули командиров, что возможен даже захват кого-либо из них диверсионно-разведывательными группами — такие действия разрешены, сопротивляться при этом нельзя, а вот не допустить подобное можно.

Развернули на КП дивизии пост, собрали доклады о готовности к учению, которое должно было начаться в 17.00. Где-то за два часа до этого времени поступил доклад от коменданта Балаклавского гарнизона, что в одном из виноградников им лично задержаны и доставлены в комендатуру два подозрительных лица без документов, с вещмешками. Предварительный допрос результатов не дал, продолжается работа по выяснению личностей задержанных. На КП потирали руки от предвкушения первой победы над «противником». Решили пока не докладывать на КП флота и начштабу флота, руководителю учений, а доклад произвести с началом учения, показав тем самым сразу свою бдительность. Так и сделали. Начальник штаба флота, выслушав по телефону наш доклад, только хмыкнул и сказал, чтобы меры безопасности, установленные на учении, строго соблюдались. Наступил вечер. Все пирсы, корпуса лодок осветились прожекторами, вооруженные вахтенные и патрули внимательно всматривались в воду, стараясь увидеть то, что гак хотелось, — пузыри на поверхности, а если повезет, то и самого подводного пловца. Ведь командиры лодок обещали за проявленную бдительность, если будет диверсант обнаружен, предоставить отпуск.

И пошли со всех пирсов доклады на КП бригад, оттуда на КП дивизии, что видят около каждой подводной лодки пузыри на воде, всплески слышны, как будто кто-то плывет в ластах. Обложили дивизию «диверсанты» со всех сторон. И чем больше докладов, тем больше указаний усилить бдительность. Она усиливается, как результат — новые доклады об обнаружении подводных пловцов, но уже не от вахтенных: заместитель комбрига 153-й бригады подводных лодок азартно-возбужденным голосом докладывает, что лично видел подводного диверсанта в воде. Идут доклады на КП флота. Там тоже пост развернут по руководству этим учением. Они, получая эти доклады и зная точно, по каким объектам предусмотрено фактическое воздействие, улыбаются, но через телефон эту усмешку не увидишь, тоже дают указание усилить бдительность. Напряжение возрастает. При очередном докладе начальнику штаба тот не выдержал: