Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Ягайла оскорбил меня! — вдруг громко сказал он. — Пригласить в крестные отцы — да как он смел! — Взяв двумя пальцами письмо великого князя, магистр с отвращением бросил его на пол.

— Успокойся, брат, ничего страшного пока не произошло.

— Ты думаешь?

— Ягайла несомненно выиграл, в Кракове он будет в безопасности. Пожалуй, это самое умное из всего, что он мог придумать. Я говорю о князе Ягайле, но если говорить о литовском княжестве…

— О литовском княжестве? — словно эхо, повторил Конрад Цольнер.

— Литовское княжество вряд ли что-нибудь выиграет от Ягайлова брака. Вспомни, брат, наш разговор в Мариенбурге в тот день, когда приехал Витовт… Его святейшество папа не ограничится крещением язычников-литовцев, он захочет распространить свою власть и на русские земли. Он заставит поляков насильно перекрещивать русских. Если хочешь знать, — медленно говорил священник. — Польша в конце концов проиграет. У литовцев, кроме Ягайлы, есть еще много сыновей Ольгерда и вдобавок князь Витовт. Упрямая княгиня Улиана будет бороться за свою веру до последнего вздоха. В литовском княжестве заварится кровавая каша. Пусть пройдет время… Все же, — добавил он, вздохнув, — краковские крестины князя Ягайлы — это конец языческой Литвы. А если так, мы больше не нужны его святейшеству и ордену уготован бесславный конец.

— Мы сильнее всех в Европе, — побледнев, тихо сказал Конрад Цольнер. Только сейчас он в полной мере осознал значение краковских крестин: все будущее ордена поставлено под удар. — Мы хорошо организованное и богатое государство, — не слишком уверенно закончил он, взглянув на духовника.

— Борьба с язычниками давала ордену право на землю, право на войну, право на существование. Подумай-ка, Конрад, как мы будем вдохновлять на подвиги наших братьев. Ради чего они подставят свои головы под литовские мечи? Поход на Жемайтию следует пока отменить.

— Что будет с нами?! — не сдержавшись, вскричал великий магистр. — Мы, мы…

— Мы? А кто такие мы? — помолчав, спросил духовник.

— Мы немцы.

— Немцы? Мы вовсе не немцы, а подданные его святейшества папы, — сглотнув слюну, сказал священник. Его острый кадык задвигался по худой шее. — А папе выгоднее поддерживать поляков.

— Что же делать?

— Надо стать немцами.

— Но как, скажи мне, Симеон!

— Тебе не свершить этого, Конрад, у тебя мягкий характер и слабая голова, — раздумывая, ответил поп. — Не родился еще великий магистр, который сделает нас немцами.

— А если ударить на Польшу? — оживился Конрад Цольнер. — Сейчас как будто удобный случай.

— Поздно. Ударить надо было в прошлом году… Но великий боже, кто мог знать?! Папа так предприимчив. Поляки окрестят Литву и Жемайтию, и ничего с ними не сделаешь.

— Нет, рано полякам радоваться… Постой, брат, ведь польская королева замужем за австрийским принцем Вильгельмом. Поп Христофор не раз писал мне об этом.

— Ну и что?

— И, несмотря на ее замужество, ее выдают замуж за Ягайлу?

— Если папа захочет, то возможен всякий брак. — Священник усмехнулся. — Ты знаешь, где начинается круг?

— Нет, — облизнув языком пересохшие губы, сказал великий магистр.

— Я тоже не знаю. А папа, говорят, знает. — Отвернувшись, отец Симеон стал снова рассматривать ледяные цветы на окнах и задумался.

«Почему так происходит? — размышлял он. — Ведь Конрад Цольнер весьма и весьма ограниченный человек, но, как только его избрали великим магистром и вручили епископское кольцо, он возомнил себя мудрецом. Неужели он и вправду думает, что на него указал перст божий? Теперь-то он знает, как все это происходит. У каждого достойного брата были свои соображения: один пил с кандидатом пиво и вино и считал его товарищем, другой за поддержку ждал хорошего местечка, третий доволен, что кандидат не блещет умом и позволяет водить себя за нос. А кое-кто прослышал, что он волочится за юбками, и думал, что всем будет позволено. Комтуром Конрад Цольнер был неплохим, что правда то правда, но ведь в замке решались малые дела. Не всякому рыцарю, даже с епископским кольцом на пальце, дано управлять орденом». И тут же брат Симеон вспомнил великого магистра Германа фон Зальца, основателя орденского государства. Был бы он жив сейчас!..

Священник повернулся и взглянул на великого магистра, сидевшего в горестной задумчивости.

«Недолго осталось жить Конраду, — продолжал он размышлять. — Седая борода, глубокие морщины, нездоровый, землистый цвет лица. Последнее время стали дрожать руки. Кто может стать его преемником?.. Конрад Валленрод, великий маршал, — ответил он сам себе. Священник вспомнил заседание капитула после разгрома орденских войск под Мариенвердером. — Конрад Валленрод не выдержал и гневно говорил против великого магистра. Его речь сводилась к тому, что он-де был устранен от руководства походом в Литву, Конрад Цольнер все сделал по-своему, а исправить не было возможности. Маршал привел факты, и спорить не приходилось. Неожиданно его поддержали два достойнейших брата: великий комтур и великий госпитолярий. Посоветовавшись, члены капитула осторожно приговорили: великому магистру советоваться впредь с великим маршалом всякий раз, когда дело идет о войне».

Вроде все оставалось по-прежнему и после капитула, но священник почувствовал, что Конрад Цольнер пошатнулся в глазах достойнейших братьев, а великий маршал возвысился.

Глава сорок вторая. «ПРЕСВЯТАЯ ДЕВА МАРИЯ ПРИКАЗЫВАЕТ, ВАШЕ ВЕЛИЧЕСТВО»

— И спросит господь бог, когда предстанете перед его очами: «Почему не спасла души многих литовцев и они по вине твоей терпят страшные муки ада?»— Андреус Василе вздохнул и украдкой бросил на королеву внимательный взгляд. — А сколько польских матерей и маленьких девочек и мальчиков томятся в плену у Ягайлова племени и живут без божьего света! Разгневается господь и проклянет вас, и будете гореть на вечном огне и не найдете себе милости вовеки… Нечистый, — монах повысил голос, — разорвет ваше тело погаными руками, и никто не услышит ваших воплей…

— Неужели меня постигнут такие мучения? — воскликнула королева. — Мне страшно, святой отец. — Она поближе подошла к духовнику. — Но за что? Ведь я только хочу быть верной своему мужу. Нас обвенчала церковь, и мы до самой смерти принадлежим друг другу. Нет, — королева тряхнула золотыми локонами, — бог не может требовать измены венчанию.

— Если бы вы были только женщиной, ваше величество, — убеждал Андреус Василе, — но вы королева Польши. Бог призвал вас на это место, и вы должны…

— Значит, бог не хочет пожалеть меня? — жалобно спросила Ядвига. — Но пресвятая дева Мария — неужели и она не видит моих мучений?

— Пресвятая заступница приказывает спасти, ваше величество, литовское племя. — Голос монаха посуровел.

На глазах у королевы выступили слезы.

— Когда Ягайла, великий князь Литвы женится на вас, ваше величество, — продолжал духовник, — не только литовские язычники увидят божественный свет, но и русские, находящиеся под его рукой. Великий князь готов повергнуть к вашим ногам все русские княжества. Ни у кого из европейских повелителей не будет столько земли и подданных, как у вас. Никто не будет так богат, как вы, ваше величество. Вы будете счастливы на земле, а на том свете получите вечное блаженство. Но если будете упрямиться, не захотите выйти замуж за Ягайлу, то на этом и на том свете, ваше величество, вас ждут одни мучения.

— Как я могу быть счастлива без Вильгельма, моего супруга? — тихо произнесла Ядвига. — Я никогда не буду счастлива. Я… я буду плакать.

— Князь Ягайла богат и могуществен, — начал снова Андреус Василе.

— Но ведь он старик и страшный язычник, разве бог позволит ему стать моим мужем? Говорят, он так глуп, что не может сосчитать своих пальцев. Нет, святой отец, я не хочу тебя слушать… — добавила она, повеселев. — Скажи мне, что случилось с твоим левым глазом? Не бог ли наказал тебя за обманные речи?

— Я дал обет пресвятой деве, ваше величество, — нахмурился францисканец. — Если вы не хотите меня слушать, я уйду.

92
{"b":"2353","o":1}