И все-таки гладиатор сумел. Он отодрал от песка левую ногу и толкнул ее вперед, аккурат по направлению к гениталиям Волка. Удар был коварным, и в то же время довольно умелым. Страйкер не без труда увернулся, – нога противника скользнула по бедру.

Волк не стал терять времени даром. Он толкнул чернокожего парня, и тот не смог удержаться. Оба гладиаторы повалились на песок. Курт оказался сверху, ни на мгновение не ослабляя хватки. Сверкающие клинки по-прежнему глядели в грудную клетку, затянутую крепкими мышцами и шоколадной кожей. Это был вопрос времени.

А затем безволосый завопил – в этом крике звучала обида на весь мир. На этом моменте завершалась его столь недолгая жизнь. Исправить ничего уже было нельзя. Острия мечей коснулись черной кожи, двинулись дальше. Выступили первые капли крови, тут же превратились в целеустремленные струйки. Момент, когда лезвия пронзили кожу и коснулись мышечных тканей, остался Куртом незамеченным. Он навалился на мечи всем своим весом. Вопль, что рвался из горла поверженного гладиатора, превратился в жуткий, надрывный вой. Он мчался над ареной, отражался от стен и норовил вырваться за пределы купола. Но затем превратился в тихое бульканье. Клинки раздвинули ребра и вонзились в легкие. Кровь мгновенно затопила все полости и рванулась дальше, по носоглотке. Изо рта и ноздрей показались алые струйки. Глаза закатились, показались блестящие в солнечном свете белки.

Считанные мгновения спустя все было кончено.

Страйкеру уже не было нужды держать запястья противника. Руки, а также ноги безволосого сотрясала конвульсивная дрожь. Сандалии поднимали миниатюрные песочные бури.

Поднявшись на ноги, Волк взглянул по сторонам. Толпа безмолвствовала, потрясенная увиденным. На «волчонка» уставились десятки любопытных, озадаченных глаз. Некоторые глазели на тело, из груди которого торчали две рукояти изогнутых мечей. Сострадания в этих глазах, однако, было немного. Курт его, во всяком случае, не разглядел.

А потом последовали традиционные аплодисменты.

Целых девятнадцать дней ничего необычного не происходило.

Волк даже успел заскучать.

Слава его тем временем росла и крепчала, с каждым днем обрастая все новыми нелепыми подробностями. Казалось, в Клоповнике не осталось никого, не слышавшего о победах Волка-метаморфа. Порой Курту казалось, будто его именем местные мамаши стращают непослушных детишек (и в этой догадке он был не далек от истины…) По утверждениям обитателей Подворья – которые имели какие-никакие контакты с окружающим миром – персона Волка становилась все колоритнее. В частности, народная молва успела наградить любимца без малого двенадцатифутовым ростом, когтями, как мясницкие ножи, клыками, как зубцы у садовых граблей, и глазами, словно полицейские прожектора. Отчасти слышать об этом было забавно.

Страйкер в некотором роде превратился в легенду местного значения, ибо при жизни стал персонажем того самого пресловутого «городского фольклора». Такой чести до него удостаивались немногие, – два-три гладиатора, отошедших в Лету крайне интересным способом, прославившиеся кое-чем главари уличных банд, наемные убийцы, прозаичные мясники, террористы, буйные безумцы, грабители банков, Таран, Лысый Хью (во многом благодаря помощникам, которым по праву принадлежали две трети его сомнительных заслуг), а также, разумеется, сам Король – негласный (впрочем, с какой стороны поглядеть) глава преступного (иного здесь попросту не было) дна Клоповника. Слава предыдущих носителей этого уникального прозвища досталась ему по наследству, прибитая к спинке трона семидюймовыми гвоздями (на них, по слухам, во время правления особо «милосердного» персонажа, болтались головы подосланных к нему убийц). В галерее этих портретов Волк занял особое место. Ему никто не завидовал, и в то же время любовались издали. Ближе Хэнк Таран просто-напросто не подпускал – но и сам не приближался.

Жизнеописание Курта также получило массу всевозможных трактовок – в Клоповнике знали, что никто пока не родился гладиатором. Высказывались всевозможные версии, – от искусственного появления Волка на свет, в какой-то нелегальной лаборатории, до самого естественного, из утробы обычной женщины (эта гипотеза, как правило, пересекалась с мистическими и сверхъестественными «сведениями»). И в то же время, никто из досужих мыслителей, судя по всему, не догадался связать появление «волчонка» с недавними событиями на техническом уровне Улья…

Да и кому, впрочем, интересно знать, что Курт – всего-навсего последний из Стаи?.. Гораздо интереснее предполагать, благодаря какого рода воздействию на свет мог появиться данный уникум.

Таран же умело хранил свои секреты.

Для его бизнеса, в конечном итоге, тем более благоприятным оказалось то обстоятельство, что Волчье Племя наконец получило долгожданную амнистию. Только выходить из подполья осталось некому, – во всяком случае, в Мегаполисе. Но Страйкер подозревал, что и в других городах под куполами также. Мировое сообщество осознало свой промах аккурат в тот момент, когда это не влекло практически никаких последствий (если не считать прочувствованного сотрясения воздуха с высокой трибуны).

Сделано, господа присяжные заседатели. На эксперименты с геномом был наложен мораторий – до лучших времен, когда скелеты последних Волков будут украшать музеи ДНК. Те единицы, что уцелели, просто-напросто не могли приспособиться к новым условиям. Они умели только прятаться и выживать. Амнистия – после долгих десятилетий гонений и пыток – воспринималась как хитроумный трюк безволосых, чтобы заманить противника в капкан. Троянский конь в овечьей шкуре.

Курт с отчаянием подумал, что его сородичи – возможно, даже настоящая Стая, – могли обитать где-то неподалеку, а он никогда об этом не узнает. Волчье Племя научилось СЛИШКОМ ХОРОШО прятаться и выживать. Вероятно, его собственная Стая до этих самых пор была бы цела, сыта и невредима, если бы не самонадеянная глупость одного молодого Волка, вызванная страшной болезнью сестры…

Стоила ли ее жизнь таких страшных последствий? Курт задавал себе этот вопрос ночь за ночью, но так и не нашел ответа. Порой ему казалось, что – нет, но через мгновение убеждался, что ничего бы не изменил, представься ему такая возможность.

Порой ему казалось, что его направляла некая странная, целеустремленная сила, которая разглядела за волчонком смутное Предназначение. Эта самая сила, казалось, обладала собственными сознанием и волей. Еще она считала, будто ей по силам творить с «подопытным» все, что заблагорассудится, руководствуясь на пути достижения неведомой цели сугубо собственными соображениями. А Волк хотел лишь отомстить. В этом, как он подозревал, его устремления, а также цели загадочной силы совпадали.

И это пугало его больше всего…

Потому что путь мог оказаться слишком долгим.

Таран тем временем не находил себе места.

Все вышло не вполне так, как он предполагал. Ввиду необычной профессии, а также уникальных возможностей, которые он получил в довесок к Страйкеру, тренер гладиаторов видел перед собой одну-единственную цель – «воспитать» идеального бойца. На пути к цели не жалел сил, времени и средств, почти махнув рукой на остальных подопечных. Однако, когда он уже начал понимать, что цель практически можно потрогать руками, все приняло не вполне ожидаемый оборот.

В частности, Хэнка терзали совсем иные проблемы, нежели его мохнатого пленника.

Ибо где найти идеального противника для идеального бойца?..

Клоповник быстро исчерпал свои ресурсы. Джо Клинок попался впросак исключительно из собственной неосмотрительности, что, в свою очередь, было спровоцировано нехваткой информации. Кроме того, Хэнк Таран был никак не склонен недооценивать собственную гениальность, благодаря которой давнишний враг угодил в ловушку.

Двое других, чернокожий и тот, с моргенштерном, были практически не в счет. «Волчонок» справился с ними играючи, даже не запыхавшись. И наверняка одолел бы их еще раз, одновременно или по очереди. Это было слишком легко, толпа сразу почувствовала.