Он сам рассказал обо всем этом Курту. Вероятно, больше рассказать было некому.
Тем не менее, своей промежуточной цели Хэнк добился – Школа Клинка потерпела сокрушительное поражение. И, по словам самого Тарана, «оказалась в такой глубокой заднице, что выковырять ее оттуда не сможет самый искусный нанохирург…» Стивенсон лишился четырех лучших бойцов, и, само собой, немалой суммы денег. Но это в конечном итоге были пустяки. Бойцов можно обучить, а деньги – заработать. Гораздо сложнее дело обстояло с репутацией, которая, по словам того же Тарана, «подмокла настолько, что ее и микроволновка не спасет…»
Гладиаторский бизнес в Клоповнике (да и где бы то ни было еще) – весьма специфическое и тонкое занятие. В нем, как на арене, выживал сильнейший. Тот, кто сделал неверную ставку, или положился не на того воспитанника (что, впрочем, одно и то же), рисковал вылететь прочь из этого бизнеса, будто пробка из бутылки с шампанским. Его Школа более не будет пользоваться прежним авторитетом, – по крайней мере, некоторое время. Подлатать репутацию очень, и очень непросто.
Проигрыши случались постоянно, ведь в этом, собственно, состояла суть боев. И все-таки, когда опытные ветераны арены проигрывали новичку, что, как правило, случалось раз в пятилетку, это могло одним ударом поставить крест на целой Школе. Обычно фанаты имели представление о возможностях гладиаторов, и делали ставки соответственно. Однако, как в случае с Волком, довериться темной лошадке – противостоявшей ЧЕТЫРЕМ известным гладиаторам, – было бы логично, и будто бы правильно… Но, когда победу в конце концов одерживают не ветераны, а неизвестно откуда взявшийся метаморф, все шишки, естественно, упадут на проигравшего. А победителя, как известно, осудить не так уж просто…
Те, кто поставил на Курта какие-то гроши, через считанные минуты стали богачами (вернее, станут, – как только должники соберут всю требуемую сумму, что, как известно, также очень непросто…). Именно поэтому Школа Клинка не очень скоро начнет представлять для Школы Тарана серьезную опасность. Сам же Хэнк, похоже, в мечтах уже вознесся к вершинам Ульев – как и предсказывал, в Клоповнике ему станет тесновато…
Рано или поздно.
Как бы там ни было, в конце концов Таран отыскал «волчонку» сразу двух противников. Они спустились в Яму один за другим, причем второго пришлось заталкивать внутрь едва ли не под дулом пистолета. Он видел, ЧТО Волк сделал с предыдущим.
Но толпа требовала продолжения, а кроме того, оба гладиатора чем-то не угодили своему хозяину. Пустить их в расход, – под волчий меч, – было гораздо прибыльнее, нежели все остальное…
Первый был облачен в кожаные доспехи, – закрывавшие лишь шею, руки и ноги. На голове у него был причудливого вида шлем с широкими «полями», и решетчатое забрало.
Мускулистая грудь сверкала на груди бисеринками пота, ноги переступали с грациозной неторопливостью. Руки же вращали грозное оружие – металлический шар с десятком острых шипов на длинной цепи. Моргенштерн со свистом летал над раскаленным песком Ямы. Гладиатор орудовал им с завидным мастерством. Оружие было не из самых простых, и все же в умелых руках могло натворить немало дел. Об этом говорили как багровые полосы на речном песке, так и перемотанные тела, которые Страйкер заметил у дальней стены. Их существование (?), похоже, уже никого не интересовало.
Приободренный недавними победами – первые лопаты угля в прожорливой топке, – гладиатор осыпал Волка оскорблениями и угрозами. Курт стоял, не шевелясь, пока Таран не выстрелил из своего пистолета. Его, что ни говори, далеко не каждый день величали «мохнатым мешком с дерьмом», либо же «генетическим уродом», как и другими эпитетами. Таран – тот выражался литературно и правильно…
А «утренняя звезда» тем временем продолжала свой стремительный полет. В голову Волка, как и рассчитывалось, лезли малоприятные мысли о расколотых черепах и переломанных ребрах. Тяжелый металлический шар мог бы перебить хребет, будто тростинку.
Потом грохнул выстрел…
Второй был практически голым, если не считать черной набедренной повязки и кожаных сандалий. Гладиатор был высоким и статным, с могучей мускулатурой, похожей на резьбу по черному дереву. На жестком лице сверкали глаза – белки обступили темные радужки – затравленно и бешено. Парень, очевидно, собирался стоять до последнего… Хотя, с другой стороны, ничего иного ему не оставалось.
Время мольбы и переговоров с хозяином прошло; лестницу подняли, люк Ямы захлопнулся. Обратный путь лежал через мохнатое тело противника, и безволосый намеревался это проверить.
Несколько секунд спустя сверху сбросили оружие – звякнув, оно отскочило от арены. Гладиатор бросился вперед и подобрал оба предмета, опасаясь, как бы противник не проделал это раньше, лишив его последней надежды на выживание. Но Курт не шевелился, – отдыхал после первой схватки. Таковая была на редкость интенсивной…
Оружием гладиатора оказались два коротких, изогнутых меча. Лезвия блестели в солнечном свете и походили на огненные полумесяцы. А когда безволосый скрестил их, подняв над головой, они превратились в грозные, невероятные ножницы. Мышцы гладиатора сократились, а вместе с ними щелкнули лезвиями оба меча – демонстрация того, как именно голова Курта отделится от мохнатого туловища.
Кивнув, Страйкер нетерпеливо посмотрел на Тарана.
…Безволосый изумленно воскликнул, когда цепь моргенштерна оказалась на его собственной шее. Волк тянул за оба конца, пока звенья цепи не впились в шею гладиатора, – аккурат под причудливым шлемом. Возглас сразу же сменился протяжным хрипом. Металл расплющил трахею и двинулся дальше, передавливая артерии, мышцы и хрящи.
– Убей! Убей! Убей!.. – бесновалась толпа.
Но Курт не нуждался в подсказках. Наученный предыдущим горьким уроком, он и так собирался ЭТО сделать. Чтобы выжить в Яме, следовало научиться убивать самому. Его благородство и милость, как в прошлый раз, никто так и не оценит. А в спину, судя по всему, устремится металлический шар с десятком острых шипов…
Ноги безволосого принялись стучать по песку, а пальцы потянулись к цепи, – но притиснуться между собственной шеей и цепью было уже невозможно. Страйкер продолжал методично закручивать цепь по часовой стрелке. Руки безволосого пытались схватить Волка за шерсть, однако в скрюченных пальцах уже не было силы. Из-за решетчатого забрала доносились лишь тихие, неестественные звуки, напоминающие скрипы старого часового механизма, который требовалось заводить специальным ключом. Глаза безволосого округлились до такой степени, что, казалось, вот-вот выпадут из шлема и покатятся по арене круглыми шариками с ярко-красными набухшими сосудами. Металлический шар лежал на песке, забытый и никому не нужный.
– Убей! Убей! Убей!..
Страйкер напряг мышцы. Мгновение спустя под лапами что-то хрустнуло, а шея безволосого безвольно опала на бок. Цепь сдавила ее без малого вдвое, из некоторых мест на голую спину сочилась кровь.
Волк разжал онемевшие пальцы, отступил на шаг. Тело безволосого слегка задумчиво осело на песок, будто отказывалось до конца поверить в подобный исход.
Толпа притихла.
Следом раздались традиционные аплодисменты.
Темнокожий гладиатор прыгнул вперед. Мечи в его руках крутились, будто серебряные пропеллеры. От былой неуверенности не осталось и следа. Грудь и живот лоснились от пота и крови, что стекала из длинного косого разреза, которым «гладиус» отмахнулся от безволосого. Фокус повторился: Курт отступил в сторонку и просунул меч между вращавшихся «лопастей». Пропеллеры сразу же заклинило, а сам негр с поспешностью отскочил, дабы избежать проникающего ранения в грудную клетку…
Страйкер не включился в бой и на пятьдесят процентов – гораздо больше его интересовали обитатели Клоповника, обступившие решетчатый конус Ямы. Волк понимал, что это невозможно, и все-таки подсознательно ожидал заметить одного-единственного человека во всей этой толпе. Лысый Хью отчего-то сегодняшнее представление решил пропустить, однако Курт интересовался вовсе не им. Чтобы попасть на Подворье Тарана, коротышке требовалось преодолеть какую-то пару кварталов.
