— Я требую жизни этих людей, Сао, — твердо сказал он.

Поколебавшись, Сао кивнула.

— Пусть их, раз уж они подарили мне тебя. Посадите их в лодку, — велела она матросам.

Хуэйчжань сжал руки Роберта:

— Я навечно твой должник.

— А я выплачиваю свой долг, — напомнил ему Роберт.

— Я этого никогда не забуду, Баррингтон. Существует пророчество, я уже говорил тебе…

— …Что в один прекрасный день ваша семья займет наивысшее положение в стране, — улыбнулся Роберт. — Я бы на твоем месте поосторожнее распространялся на эту тему. Это могут расценить как измену.

— Так будет, — упрямо повторил Хуэйчжань. — Об этом поведали звезды. И когда это произойдет, тебе воздадут почести, как никому другому, Баррингтон. Клянусь душами моих предков.

Роберт стоял у борта и смотрел, как Хуэйчжань с сыном налегают на весла, правя лодку к берегу, а его жена, наложница и дочери молятся на корме.

Запас ядер, во всяком случае для бригантинных пушек, почти весь был теперь израсходован. Они могли добывать порох на захваченных судах, так же как ядра для небольших орудий на джонках, но подходящих ядер для 24-фунтовых пушек «Альцесты» не находили. Роберту пришлось отказаться от тактики обстрела тяжелыми ядрами и использовать для зарядов всякий железный хлам, но и такого «металлического дождя» хватало для победы. За следующий месяц они напали на две эскадры джонок и захватили еще пять кораблей. Чжэн И командовал теперь флотилией из девяти судов с тысячным экипажем.

— Так мне на роду написано, — сказал он Роберту. — Разве я не потомок Чжэн Чэнгуна, которого варвары называли Коксинга?[9] Слыхал о таком?

Конечно, Роберт слышал о Коксинге, который в минувшем веке боролся против маньчжуров на стороне Минов, а когда Минская империя рухнула, не сложил оружия и овладел большим островом Формозой; прежде чем пасть наконец в бою, он успел превратить остров в свое удельное княжество. Но вот его китайское имя он услышал впервые. С другой стороны, фамилия Чжэн была довольно распространенной у китайцев, и вряд ли Чжэн И в самом деле являлся потомком Коксинги; провозглашая себя его потомком, он просто-напросто хотел возвыситься в глазах китайцев.

Впрочем, Чжэн И уже не нуждался в прославлении, его собственное имя внушало страх и передавалось вполголоса из уст в уста, от порта к порту, его набеги становились все удачливее, и важная роль в этом принадлежала прекрасной и кровожадной жене, которая всегда шла в бой бок о бок с мужем. Сао же придумала и пиратское знамя; если императорский флаг был с красным драконом на желтом фоне, то Чжэны пиратствовали под желтым драконом на красном фоне. Вскоре уже один вид флага с драконом заставлял корабли сдаваться.

Роберта такая жизнь вполне устраивала. Он усердно копил деньги, это стало его главной целью. В то же время он не забывал о будущем. Маньчжуры не могли до бесконечности терпеть пиратов, мешающих их процветанию. Маньчжуры не были мореходами, но волей-неволей должны будут ими стать, если они хотят покончить с Чжэнами. Все чрезвычайно протяженное побережье Китая находилось в полном распоряжении пиратов. В промежутках между набегами они прятались в какой-нибудь из сотен бухт на берегу или на одном из многочисленных прибрежных островов. Там они килевали и чинили свои суда; конечно, их присутствие быстро обнаруживалось, но крестьяне поддерживали пиратов в пику ненавистным маньчжурам и не доносили о них местным властям, а, напротив, снабжали новостями о передвижениях судов.

Когда же против них посылали знаменные отряды, они просто снимались с якоря — поминай как звали. Если требовалось существенно пополнить припасы, они врывались в порт побольше, захватывали его, забирали все необходимое и уходили до подхода знаменных. И все их действия осенялись именем Чжэна.

На отдыхе Роберт обучал китайцев приемам морского боя. Почти всем доводилось ходить по морю, теперь же Роберт учил их, как заряжать пушки и вести огонь, как использовать ветер и течение при плавании на неуклюжих джонках. И больше всего он старался вселить в них уверенность в том, что в нужный час они смогут принять бой и победить императорский флот.

Чжэн И и его жена обучались с таким же энтузиазмом, как и остальные, причем Сао обнаружила способности на лету схватывать основы мореходства и морского боя. Вскоре уже она командовала своими кораблями почти с таким же мастерством, как и Роберт.

— Теперь я больше тебе не нужен, — полушутя заметил он.

— Ты всегда будешь мне нужен, Баррингтон, — заверила Сао. Впрочем, она имела в виду только их дело, потому что хотя иногда еще и призывала его в свою постель, однако имела теперь богатый выбор красивых молодых людей.

Летом 1801 года неподалеку от устья Янцзы, в районе самой добычливой пиратской охоты, произошло давно ожидаемое столкновение с императорскими боевыми джонками. Маньчжурам потребовалось больше года, чтобы собрать достаточное для победы, с их точки зрения, количество кораблей, и признаться, у Баррингтона екнуло сердце при появлении в устье реки императорской эскадры — примерно двадцати больших судов. Но и флот Чжэн И насчитывал уже сорок кораблей, в число которых входили трофейные боевые джонки.

Однако самое главное заключалось в том, что пиратский флот возглавляла «Альцеста», завоевавшая легендарную репутацию. Они выиграли битву еще до ее начала, поскольку пираты заряжали орудия и вели огонь вдвое быстрее маньчжурских канониров. Пиратские корабли были битком набиты жаждущими сражения людьми, и, когда суда противников сближались, непривычные к схваткам на воде робеющие знаменные не могли противостоять перекатывающейся через борт лавине китайцев.

В тот вечер устроили великое празднество, так как половина императорского флота была захвачена или пущена ко дну, а остатки спаслись бегством назад в реку.

— Мы контролируем Китай, — объявила Сао.

Это не было пустое хвастовство. За шесть лет пиратский флот Чжэн И, в сущности, свел на нет морскую торговлю и вынудил маньчжуров использовать сухопутные маршруты, что учетверяло длину пути и стоимость товаров.

Казалось, вся империя вот-вот развалится, потому что приходившие сообщения из Пекина говорили о том, что император Цзяцин совсем погряз в разврате и праздности. Чжэн ударился в мечты о том, чтобы провести свой флот вверх по Вэйхэ и напасть на столицу — Пекин. К счастью, Сао сохраняла трезвую голову.

— Мы побеждаем, — говорила она, — потому что делаем то, что у нас хорошо получается. Надо просто продолжать в том же духе и ждать, когда маньчжуры рассыплются в прах.

— А как мы будем кормить наших людей, расширять наши завоевания, пополнять запасы пороха и ядер? — поинтересовался Чжэн. — С каждой неделей в этих водах встречается все меньше и меньше торговых кораблей.

— Мы будем ходить дальше, — ответила Сао.

— Ха! Это ты будешь ходить дальше. А я останусь на побережье, потому что наше будущее здесь.

— Воля твоя, — согласилась Сао. Она уважала его, но больше уже не боялась и рада была убраться подальше от мужа, который страдал перепадами настроения и от самоуверенности легко переходил к депрессии.

Идти на север не имело смысла. Там их ждали непогода и пустой океан, потому что японские правители запретили торговлю с внешним миром и в год лишь одному голландскому кораблю разрешалось заходить в порт Нагасаки. Между тем все больше и больше европейских судов появлялось к югу от них, на морском пути в Кантон.

— Не побоишься напасть на европейские суда, Баррингтон? — спросила Сао,

— Если только это будут не английские суда, — ответил Роберт, — и если ты обещаешь, что мы не будем убивать всех без разбора. Эти люди вам не враги; они купцы, которые хотят заработать.

— Даю слово, что мы оставим в живых всех, кто не окажет сопротивления.

— Но они будут стойко сражаться, — мрачно размышлял Роберт. — Мы должны изменить нашу стратегию.