— В другом конце коридора тоже есть лестница!

Кира кивнула, и они поползли вниз, чтобы убраться с линии огня.

— Каждый этаж имеет форму буквы «Т», — объяснила Кира Грину. — Мы сейчас находимся на одном из концов горизонтальной палочки, но в другом ее конце тоже есть лестница, по которой мы сможем подняться и обойти их сзади.

— А ты не думаешь, что они следят и за второй лестницей?

— Я думаю, что они заберут свою кровь и попытаются бежать, — ответила Кира. — И я хочу остановить их до того, как это произойдет.

Они достигли седьмого этажа и на полной скорости бросились бежать по коридору. Грин рухнул на пол и, держа дверь за собой открытой, поднял винтовку на изготовку, будто снайпер. Однако вместо того чтобы глядеть назад, он смотрел вперед, в противоположный конец коридора. Кира не стала останавливаться и спрашивать причину этого; если Айви ощутят через линк, что Грин находится на этой лестнице, то, возможно, не станут никого искать на второй. На бегу девушка вытащила свой пистолет, проклиная себя за то, что потеряла винтовку, и молясь успеть обойти Айви со спины до того, как Армин сумеет бежать. Маркус сопел чуть позади нее, изо всех сил пытаясь не отставать. Кира набрала скорость, готовая влететь в дверь и броситься вверх по лестнице, но внезапно дверь распахнулась сама и в коридор с автоматом наготове выглянул Айви. Кира запаниковала и готова была нырнуть в сторону, но затем в воздухе раздался громкий хлопок, и Айви рухнул. Между его глазами расцвела красная дыра.

— Бегите! — крикнул Грин, и Кира, не медля ни мгновения, мысленно его поблагодарила и кинулась вверх по лестнице. Она слышала, как над ней топают ботинки и злобно ревет ветер. Армин и его солдаты готовы были улететь прочь.

— Мы не знаем, где они все находятся, — сказал Маркус, придерживая Киру за руку. — Если некоторые из них все еще на восьмом этаже и мы пройдем мимо них по пути на крышу, то будем окружены.

Кира сосредоточилась на линке.

— Ты прав, — произнесла она, указывая рукой. — Наверху большая группа, но внизу по-прежнему остается меньшая.

— Это так странно, — отозвался Маркус. — Ты можешь… их почувствовать?

Его лицо не выражало изумления или ужаса, но сердце Киры все равно изнывало: в первый раз за свою жизнь он смотрел на нее, как на чужую, как на кого-то, кого едва понимал. Девушка попыталась отстраниться от этого внезапного эмоционального круговорота и шепотом поделилась с другом своим планом.

— Я не улавливаю деталей, — сказала она. — Не так, как это умеют делать они. Я не могу определить, сколько их или где конкретно они располагаются. По-моему, на этом этаже остались один или двое, а на крыше их несколько больше. — Снаружи дико выл ветер, буря поднялась будто из ниоткуда и унесла феромонные данные, оставляя девушку слепой. — Будь здесь и следи за этой дверью так, будто от этого зависит твоя жизнь, потому что так и есть. Как только она шевельнется, стреляй; не жди возможности прицелиться, просто пали.

— Ты не пойдешь на крышу одна.

— Я не могу позволить ему бежать, — ответила Кира. Взведя затвор, она поднялась на еще один пролет, готовя себя к… к чему, она не знала. «Ко встрече с четырьмя или пятью Айви и их автоматами, — мысленно произнесла она и сжала зубы, обдумывая слова Грина. — На их стороне численность и высота и еще неизвестно какое оружие, установленное на вертушке. У меня только дурацкий пистолет и… ну, наверное, более хорошее укрытие. Но что я должна делать? Убить солдат? Застрелить отца?» Она вспомнила лихорадочную речь Армина о том, что мир сам раздирает себя на части. Айви, которого она застрелила, все еще лежал в больничном коридоре, истекая кровью.

«Что еще мне остается?»

Она добралась до двери, которая вела на крышу, и аккуратно положила на нее руки, толкая совсем легонько, чтобы только заглянуть за нее, но что-то не давало двери открыться. Девушка надавила сильнее, и дверь подалась, но затем снова захлопнулась. «Это ветер, — подумала Кира. — Что там происходит? И что это был за гул, который мы слышали?» Снизу вскрикнул Маркус и открыл огонь. Кира молилась, чтобы с ним все было в порядке. Она еще раз изо всех сил навалилась на дверь. Та с грохотом распахнулась, и Кира ввалилась внутрь. По ней тут же ударил ветер, который немедленно снова захлопнул дверь. Сквозь свои развевающиеся волосы девушка увидела, как вертушка — бледно-серый реактивный самолет с корпусом, напоминающим грузовой автобус, и двумя огромными винтами вместо крыльев — взлетела. Люк был открыт, и в нем стоял ее отец, молча наблюдая за девушкой, а затем винты наклонились, и Киру вдавило в дверь. Как только давление спало, она бросилась бежать вперед, крича поверх ветра, чтобы Армин остановился, чтобы он вернулся. Вертушка полетала на юг, и Кира смотрела, как летательный аппарат превратился в маленькую точку на фоне синевато-серого неба. В отсутствие работы двигателей ветер стал пронизывающе-холодным. Дрожа, Кира проводила своего отца взглядом.

— Ты в порядке? — спросил Маркус. Она даже не услышала, как он поднялся по лестнице и подошел к ней сзади. Девушка кивнула. В голосе Маркуса звучала смесь благоговения и ужаса. — Что произошло?

— Я не успела, — тихо ответила Кира. — Они были уже в вертушке, когда я…

— Я не о том, — произнес Маркус и тронул ее за плечо. — Гляди.

Он повернул Киру лицом к северу, где находился материк, и девушка ахнула. Небо над полями, лесами и невысокими холмами северной части острова было красным и бурлящим, будто горело от низкого пламени. На горизонте высился огромный ядерный гриб, в ширину достигающий много миль и глубоко вонзающийся в атмосферу.

На крышу поднялся Грин. Его линк был столь темным от отчаяния, что даже Кира почувствовала это. Ее стало подташнивать. Голос Партиала был тихим и мертвым:

— Уайт-Плейнс уничтожен.

Мухаммед-хан умер в 20:34 вечера в небольшом доме на Северном побережье. Из-за болезни он и так находился на грани смерти. Дитя в возрасте всего лишь нескольких недель не смогло выжить под давлением погодных условий. В подвале безутешная Изольда прижимала его к себе и рыдала. Ариэль стояла у задних окон, выходящих на крутой скалистый обрыв, внизу которого бурлили воды пролива, и глядела на запад, где располагался материк. И ядерный гриб.

Партиалы были уничтожены.

Они были для нее врагом, но также — ее народом. Ее единственной настоящей, биологической связью с миром среди всех обманов и лжи, а она совсем их не знала. Разумеется, некоторое количество Партиалов осталось на острове, хотя группа, которая убила Сенатора Кесслер, скорее всего, уже погибла. «От той самой чумы, что убила Хана, — подумала Ариэль, но не ощутила при мысли о восстановленной справедливости ни радости, ни триумфального злорадства. — Никому не нужно было погибать в том доме, но все равно шестерых человек не стало, и трое были ранены. А теперь не стало и Хана, и Уайт-Плейнс и… всего». Хочи одна пуля угодила в бедро и еще одна — в кисть руки. Хобб был дважды ранен в спину. Пули, по словам Нандиты, пронзили одно из его легких и печенку. Но в каком бы тяжелом состоянии ни находился Хобб, Ариэль беспокоилась, что следующей может погибнуть Изольда. Физически она оставалась невредима, но ее душа была уничтожена.

У самой Нандиты было задето плечо. Это была самая легкая из полученных группой ран, и генные модули женщины настолько ускорили процессы заживления, что повреждение уже начало затягиваться.

Ариэль теребила в руках свой пистолет, снимая его с предохранителя и снова возвращая тот на прежнее место. Щелк-щелк.

«Даже если бы мы могли передвигаться, нам некуда было бы идти. Тот ребенок был самой целью нашего путешествия: мы должны были защитить его, доставить в безопасное место, вылечить. Он задавал направление нашего пути и являл собой причину надеяться. Причину оставаться вместе. Что нам делать теперь, когда его на стало?»