К тому же не стоит забывать об окружающей обстановке. В других городах, может быть, даже и приятно провести весь день в четырех стенах, чтобы не видеть то, что творится снаружи. Но в Рио — настоящая пытка томиться в офисе с видом на залив Гуанабара или на Атлантический океан: охватывает чувство, что вся жизнь осталась там, снаружи, обязанности, которые необходимо выполнить в обмен на зарплату, причиняют истинные муки. Я это точно знаю, потому что много лет проработал редактором в ныне уже не существующем журнале «Манчете», как раз напротив залитых солнцем садов Берл Маркс в парке Фламенгу, наблюдая, как вдалеке, из порта Глориа, навстречу приключениям уходят под парусом яхты, полные молодых людей в кепках и девушек в коротких шортах, отчего меня охватывали мысли о соленых брызгах, сексе и шампанском, а в довершение всего, мне нередко приходилось придумывать заголовки для рассказов об этих самых приключениях.

Так что мы видим, что соотношение между 40 часами 47 минутами труда и 127 часами 13 минутами отдыха в Рио исполнено глубокой мудрости. Но если посмотреть объективно, данное соотношение весьма обманчиво, ведь никто не видит кариок за работой (они заперты в офисах, правительственных институтах и коммерческих организациях), зато все видят их, когда они не работают. И это неизбежно: весь отдых проходит в Рио на открытом воздухе, на глазах публики, на пляжах и бульварах вдоль моря, на площадях, в сотнях баров и забегаловок на каждом углу. Это веселье, которое проходит на улице, а потому оно дешево или вовсе бесплатно и доступно всем.

Ключевое слово здесь «улица». С ними у кариок любовь давняя. На улице они чувствуют себя дома. Это отразилось даже в литературе, написанной за последние 150 лет. Известные писатели Рио — Мануэль Антониу де Альмейда, Мачаду де Ассиш, Лима Баррету, Маркеш Ребелу, Нельсон Родригеш, Карлос Эйтор Кони — всегда большое внимание уделяли уличным происшествиям. Быть может, именно в Рио и изобрели особый литературный жанр — хронику, которая представляет собой достаточно тривиальное повествование, написанное для газеты или журнала. В нем смешиваются реальность, вымысел и комментарии, а действие почти всегда разворачивается на улице (в крайнем случае — за окном). Величайший мастер хроникального жанра Рубен Брага стал литературным отцом множества великолепных последователей — Паулу Мендеша Кампоша, Фернанду Сабину, Элси Лессы, Жозе Карлуша Оливейры, и эту традицию до сих пор поддерживают такие писатели, как Олдир Бланк, Элоиза Свишаш и Жоаким Феррейра дош Сантуш. Хроники — это индикаторы города, они первыми улавливают назревающие перемены. И они же дарят литературное бессмертие самым обыкновенным горожанам, рассказывая о жизни и ее сюрпризах больше, чем многие эпопеи. Их героев можно встретить только на улице.

Если не считать определенных мест и определенного времени, которых следует избегать исходя просто из здравого смысла, Рио — рай для пешехода. Всегда есть на что посмотреть: завораживающее разнообразие архитектуры, озорное очарование человеческой фауны или бесконечная череда женских тел. Этот город так любит, чтобы по нему гуляли, что, если подумать, не имеет смысла устанавливать точное время, назначать формальные встречи в замкнутых помещениях, нет нужды в озабоченности Старого Света каменным надгробием отметить в дневнике день и время свидания. Вот в чем причина знаменитого «Увидимся как-нибудь» — и ведь они действительно увидятся. Встретятся на улице, и встреча будет длиться столько, сколько понадобится, час за часом или всего пару минут, и никто не надуется, если другой скажет, что ему пора. А что до того, что кариоки могут счесть закадычным другом человека, с которым едва познакомились, так дело в том, что они по природе своей открыты, доверчивы, и кто их за это осудит? Неужели лучше было бы заранее отнестись подозрительно к новому знакомому, отвернуться от него и проникнуться недоверием к нему с первого взгляда и неизменно желчно смотреть на мир?

И к вопросу о пляжах. Жители других городов считают, что кариоки проводят там круглые сутки. И верно, в какое бы время вы ни прошли через Копакабану или Ипанему, даже в три часа пополудни во вторник, массы народа растянулись на песке. Но кто может сказать наверняка, что все они кариоки? Какая-то часть наверняка студенты на каникулах, пенсионеры, безработные и хронические бездельники. Но весьма вероятно, что в большинстве своем это туристы из-за границы или из других городов Бразилии, и потому они обладают законным правом нежиться на солнышке, когда вздумается. Если хотите на неделе застать на пляже настоящего кариоку, попробуйте лучше менее традиционное время дня. В обед, например: для любого, кто работает в паре кварталов от пляжа, это идеальное время окунуться в море (у поста спасателей есть души, где можно ополоснуться, чтобы не ходить потом весь день просоленным). Или вечером, по окончании рабочего дня, особенно с ноября по март, когда часы переводят и темнеть начинает только в восемь. Но самый распространенный вариант — подняться пораньше, во сколько бы они ни легли, и сбегать на пляж перед работой.

А рекламное объявление о Рио, опубликованное некоторое время назад, гласило: «Приезжайте жить в город, где мечтаете провести каникулы». На фотографии, помещенной на развороте в газетах и журналах, — захватывающая дух панорама: пляжи на восходе солнца. Но я попробую объяснить отношение кариок к пляжу. Оно не такое, как у американцев на побережье Калифорнии или у французов на Лазурном берегу, — чтобы получить удовольствие от пребывания там, нужно все спланировать заранее, пол года копить деньги, погрузить в машину жену, собаку, полтонны багажа, и все ради двух недель отдыха! В таких местах люди путешествуют на пляж, будто в горный отель или в чужую страну. В Рио люди просто приходят на пляж, как в кино, в магазин или в банк, потому что он просто есть, здесь, рядом, двадцать четыре часа в сутки, круглый год, и вокруг него растянулся целый город, где есть все, что захочешь.

Здесь пляж — не только место, где можно расстелить полотенце и полежать на солнце. Это целая культура. На пляж отправляются почитать газету, встретиться с друзьями, поиграть в мяч, собрать последние сплетни и даже поговорить о делах. Это такое же естественное пространство, как городская площадь, ресторан или офис. Это часть ежедневного существования, и никто не станет объектом морального осуждения за то, что он всегда загорелый. Бронзовая окраска рядового кариоки может означать будущий рак кожи, но совсем не обязательно лень или отсутствие работы.

А кроме того, несправедливо обвинять пляж в том, что он мешает работе, учитывая, какую работоспособность проявляют жители Рио. В любое время дня тренированный наблюдатель сможет заметить настоящего кариоку — он вышел на пробежку в Копакабане, прогуливается в Ипанеме, играет в футбол на небольших лужайках в парке Фламенгу, машет веслами в лагуне Родригу ди Фрейташ, рыбачит в Урке, занимается серфингом на пляже Макумба, идет побродить по лесу Тижука, ныряет с островов Кагарра, летит на параплане с горы Педра Бонита, тренируется в капоэйра в фавеле Росинья, едет на велосипеде по дорожке, что идет от Леблона к аэропорту Сантос-Дюмон, и даже взбирается на Корковадо.

Что бы они ни делали, кариоки всего лишь используют то, что считают своим по праву. Это право должно быть священной обязанностью каждого великого города: позволять горожанам владеть собой и использовать себя, и самое главное — дать им почувствовать, что они живут.

Примерно так, как это чувствовали тупинамба в 1502 году.

В мае 1992 года, за месяц до крупнейшей встречи глав государств за всю историю, нашлись и такие, кто задавался вопросом, мудро ли было со стороны ООН выбрать для ее проведения именно Рио. Это была конференция ООН по защите окружающей среды и развитию — такое длинное название не помещалось в заголовки, и пресса скоро сократила его до Рио-92, — всемирный саммит, глобальный экологический форум, предложение подумать всем вместе, как очистить планету. В течение одиннадцати дней городу предстояло принять представителей 190 стран, включая 117 глав государств и премьер-министров, с их огромной свитой и привилегиями, а также 22 000 людей, работающих в 9000 неправительственных организаций, и 400 иностранных журналистов. Все было спланировано так, чтобы встреча прошла без сучка без задоринки, но кто мог поклясться, что не случится никаких непредвиденных накладок? А если случатся — кто будет разбираться?