В конце февраля 2003 года гангстеры, связанные с наркоторговлей, подняли в Рио волну беспорядков и насилия. Они поджигали автобусы в пригородах, устраивали перестрелки с полицией в фавелах и настоящие погони в стиле гангстерских боевиков на шоссе. Город встревожился. Дни карнавала стремительно приближались, и Рио ждал приезда сотен тысяч туристов. В отелях было забронировано рекордное количество номеров, метеорологи предсказывали ясные и солнечные дни, такие жаркие, что и «собор бы растаял, как кусок масла», и кариоки уже продали души «Брахме» (пивной компании, а не богу). Группы будущих участников шествия заполонили улицы, готовясь к карнавалу, хотя по календарю праздник еще не начался.

В понедельник, накануне карнавала, в ответ на ужесточение условий содержания в тюрьме их босса молодые хулиганы на мотоциклах попытались заставить владельцев магазинов в нескольких районах закрыть свои заведения. Пятью месяцами раньше, в сентябре 2002 года, подобная выходка им удалась. Но на этот раз город воспользовался девизом Хемингуэя, который тот вспоминал всякий раз, оказываясь под угрозой нападения слонов: «Что бы ни случилось, играй красиво». Не все лавочники послушались приказов. Но были и другие формы сопротивления — очень характерные для жителей Рио-де-Жанейро.

Как раз в тот момент, когда два бандита, чуть посмелее остальных, пытались заставить закрыться какой-то супермаркет в Ипанеме, совсем неподалеку школа самбы «Vem Ni Mim Que Sou Facinha» («Приставай же ко мне, я совсем не против») собиралась на небольшой безымянной площади перед баром «Зиг-Заг», рядом с площадью Женерал Осориу, чтобы начать шествие. «Facinha» собиралась на карнавал, и она не потерпела бы, чтобы кто-то встал у нее на пути. Один из участников школы разворачивал флаг, созывая людей, другой проверял аппаратуру, третий продавал майки с символикой школы, четвертый осуществлял важнейшую часть подготовки — укладывал бутылки с пивом в огромные пластиковые контейнеры, набитые льдом. Когда все было готово, прекрасная, черная, толстая семи десяти летняя знаменосица Тереза сделала два шага вперед, высоко подняв свой флаг. Загрохотали тамбурины, и сотни людей принялись танцевать самбу, написанную композиторами школы специально для этого года. В песне пелось о счастье и веселье, возможно, именно ее звуки заставили многих торговцев квартала изменить свое решение, и жизнь вернулась в привычную колею: в другое время они, быть может, и уступили натиску бандитов, но сейчас передумали и открыли двери магазинов. Школа отплясывала всю ночь. Карнавал, как обычно, возвращал людям мужество и веру в лучшее.

Подготовка шла полным ходом. За пять дней самого карнавала около двухсот ансамблей и музыкальных групп прошествовали по улицам Рио, а за ними — больше миллиона людей. На самбадроме школы самбы устроили представление столь роскошное и безумное, какого здесь не видели многие годы. В каждом районе города, даже там, где уличные столкновения уже давно стали нормой жизни, массы людей танцевали на улицах и площадях до зари. Город просто тонул в аромате фейжоады (традиционное блюдо из тушеных бобов) — в ресторанах и отелях еще никогда не продавали ее в таких количествах. Счастье и бурное веселье смыли газетные заголовки о страхе и насилии. Присутствие армии гарантировало право каждого жителя и каждой жительницы Рио на свой карнавал.

За эти несколько дней Рио радушно принял 400 000 туристов, и когда службы опроса общественного мнения спрашивали гостей города о беспорядках, те уверяли, что ничего особенного не заметили. Смешавшись с толпой в шествиях и танцах, на вечеринках и пирушках, они прекрасно провели время. Подражая местным жителям, сбросили одежды, целовали друг друга, занимались любовью, смеялись и безоглядно влюблялись. Наконец-то они поняли, что такое карнавал в Рио! Последний день карнавала (среда первой недели Великого поста) уже давно миновал, а они все не уезжали. Им еще не доводилось видеть ничего подобного.

Даже для самих кариок, которые уже несколько столетий подряд устраивают эти празднества и глазеют на них, карнавал 2003 года оказался выдающимся событием. Это был карнавал в огне, но в таком положении дел не было ничего нового. Именно так Рио и жил всю свою многовековую историю, и не только во время карнавала.

Два или три года назад, в декабре, Маризе Араужу, сотрудница некоей бразильской рекламной компании, живущая в Лиссабоне, приехала в Рио на Рождество и Новый год. Наш общий друг, архитектор Ана Луиса Пинейру, отправилась встречать ее в аэропорт Галеу. Маризе — кариока, и ей удалось установить необычный для бывших кариок рекорд: к тому моменту она не показывалась в родном городе целых три года. Полчаса спустя она весело болтала с Аной по дороге на Ипанему и не подозревала, что вскоре ее ожидает самая торжественная встреча, о какой не мог мечтать ни один кариока.

Машина проехала уже две трети тоннеля Ребусаш, и как раз в тот момент, когда перед ней открылся вид на лагуну Родригу де Фрейташ, начался фейерверк, и разноцветные огни взлетели в небо, озаряя его тысячью сполохов, отражаясь в неподвижной водной глади. Маризе была потрясена. Одно это было бы уже великолепным приветствием, но даже если бы шоу готовил сам дьявол, ему не удалось бы добиться подобного инфернального эффекта. Одновременно с фейерверком на огромной елке, установленной прямо на воде посреди лагуны, цепочка за цепочкой снизу вверх загорелись полмиллиона огоньков. И в тот же миг откуда-то с небес из громкоговорителей грянул симфонический оркестр, играющий «Cidade maravilhosa» — исполненный радости гимн города. Вся в слезах, задыхаясь от нахлынувших эмоций, Маризе попросила Ану остановить машину — ей хотелось посмотреть и послушать представление, которое город приготовил для нее.

Конечно же, это была случайность. Просто ее приезд совпал с церемонией открытия рождественской елки, которую уже несколько лет устанавливают посреди лагуны в начале декабря. И фейерверк, и оркестр — только часть церемонии. И все же подобное стечение обстоятельств показалось Маризе настоящим волшебством.

Этот случай поразил мое воображение даже больше, чем знаменитая история о совпадениях, главным героем которой был моряк-ирландец, чья вера едва не утонула в виски. Впрочем, от истории этой попахивает выдумкой… Как-то раз ирландский моряк прибыл в Рио поздно вечером 12 октября 1931 года. Выйдя на площадь Мауа, он поднял глаза к небу — и вдруг перед его изумленным взором словно бы ниоткуда возник Иисус Христос. Осиянный небесным светом Спаситель в вышине простирал руки над городом. При виде такой картины у моряка чуть не случился сердечный приступ. Испугавшись, что уже допился до белой горячки, он решил, что это знак свыше — Господь не позволит ему променять душу на виски. Бедняга помчался со всех ног на корабль, заперся в каюте, поклялся больше никогда не пить и сдался на милость капеллану, который если и знал, как обстоят дела в действительности, решил не разочаровывать новообращенного. Да и как бы тот поверил, что Христос — это каменная статуя высотой с десятиэтажное здание, установленная на вершине скалы на отметке 600 метров над уровнем моря, и что именно в тот момент, когда он взглянул в ее сторону, вокруг статуи впервые включили подсветку? И что в этом освещении не было ничего сверхъестественного, если не считать того факта, что им управлял на расстоянии Гильельмо Маркони, изобретатель радио. Маркони направил сигнал со своего корабля «Электра», стоявшего на якоре в Неаполитанском заливе, этот сигнал был подхвачен приемником в Дорчестере (Англия), перенаправлен на антенну на другой стороне Атлантики в Жакарепагуа в Рио и отправлен на статую на вершине Корковадо, а вот это действительно звучит невероятно.

Приезд в Рио — настолько волнующее событие, что вот уже много веков любой, кто прибывает сюда, самолетом или на корабле, выпадает из привычной реальности. Должно быть, то же самое случилось и летом 1502 года, когда португальский флот под командованием Гонсало Коэльо впервые вошел в залив Гуанабара. Его главный рулевой, флорентиец Америго Веспуччи, решил, что это не бухта, а устье реки. А поскольку на календаре было первое января, он назвал это место Рио-де-Жанейро (Январская река) — тем самым именем, которое мы все любим и так охотно сокращаем до краткого «Рио». До сих пор историки не могут понять, как Веспуччи, кормчий, проплывший семь морей, знаток космографии, сумел перепутать залив с рекой. Возможно, его привел в замешательство пейзаж, а если так, то в этом отношении он был не единственным, а всего лишь первым. Есть еще теория, что на старопортугальском слово «rio» означало и залив тоже. В таком случае Веспуччи не ошибся. Один взгляд на его послужной список убедит нас, что не стоит недооценивать его умение придумывать имена. Например, может, Колумб и открыл Америку, но кто изобрел выражение «Новый Свет» и, в конце концов, дал свое имя новооткрытому континенту? Отважный Америго Веспуччи — человек, окрестивший Рио.