Но тут ему пришла в голову еще более блистательная denouement[6], написанная специально для дяди Уэта и Рэнди Великого.

— Подождешь меня здесь минутку, парень? Вот, привяжи мой узел к своим седельным сумкам, а я мигом. Попрощаюсь как следует с друзьями.

Нед протолкался обратно во внутренний двор и, стоя прямо под окнами, самым громким басом, которым обычно взывал к зрителю из глубины сцены, закричал:

— Уэт Томпсон! Великий Рэнди Грин!

Подонки выбежали на балкон и свесились через перила, как будто разыгрывали сцену нежного прощания.

— Ты передумал, мой мальчик, — окликнул его с балкона дядя. — Разумеется, вы с Рэнди можете делить и даже попеременно исполнять лучшие роли.

— Пусть забирает их все — и тебя вместе с ними. Я просто хотел довести до твоего сведения, что принцесса Елизавета — Елизавета Английская, дядя, наследница престола Тюдоров — прислала за мной человека. Она хочет, чтобы я разыгрывал для нее сценки и декламировал монологи. Она видела нас в Уивенхо, когда была там с тайным визитом, и обратила на меня внимание.

Уэт и Рэнди смотрели на него, раскрыв рты и хлопая глазами; потом начали выкрикивать мольбы, извинения, оправдания. Но Нед только покачал головой и махнул рукой, и тогда Рэнди побежал вниз.

— Итак, прощайте, — крикнул Нед дяде и насмешливо поклонился.

Когда сапоги Рэнди загрохотали по лестнице, Нед пробился сквозь толпу к человеку, ожидавшему его на коне.

— Дядя намеревается удержать меня силой, — сказал ему Нед. — Но если вы сможете вытащить меня отсюда прямо сейчас, я буду служить ее высочеству душой, телом и высоким драматическим искусством.

Оглянувшись назад и увидев, что Рэнди повалился на землю — в пыль, которую поднял их гордый скакун, — Нед Топсайд, он же Эдуард Томпсон, понял, что лучшего ухода со сцены ему не выпадет сыграть никогда в жизни.

— Итак, перед нами Баши, — проговорила Елизавета, осматривая с высоты холма неглубокую долину. Селяне устроили осеннюю ярмарку на центральной лужайке, окаймленной домами и лавками. За скоплением зданий медно-красные, бронзовые и золотые деревья окружали череду распаханных и невозделанных полей, напоминавшую неровную шахматную доску. Хотя вся эта красота купалась в лучах солнца, настроение у Елизаветы было мрачное.

Наклонившись к Мег, которая ехала рядом в их маленькой процессии, Елизавета сказала:

— Поскольку Дженкс еще не вернулся, я доверяю вам с Кэт расспросить людей о Баши-хаусе, пока мы здесь. Потом я найду способ съездить туда, невзирая на Поупов и их людей.

Мег посмотрела вперед на двух стражей, потом повернулась в седле и окинула взглядом еще двух мужчин, Поупов и леди Бланш, которые вместе с невозмутимой Кэт Эшли следовали в хвосте.

— Да-да, — проговорила Мег, поворачиваясь, — но меня мучают некоторые сомнения по поводу вышивки. Что, если ее подбросили, чтобы послать того, кто ее найдет, по ложному следу?

— Или заманить беспечного следопыта в ловушку, — нахмурившись, произнесла Елизавета. Она сама размышляла над этим, и ей было приятно, что Мег дошла до этого собственным умом. Теперь Елизавета прониклась к травнице еще большим доверием. — Но сейчас у нас больше нет никаких зацепок, — добавила принцесса, — поэтому стоит рискнуть.

— Нетти и «она», которую Нетти так боялась, а еще лучники в лесу, — сказала Мег, — все они хотели добраться до тех, кто жил в Уивенхо. Что общего может быть у них и у какого-нибудь домика под названием Баши-хаус?

— Боюсь, то, что Баши находится рядом с Хэтфилдом, и «она» — или «они» — хотят добраться до меня. Ты, несомненно, это понимаешь.

— До вас, ваше высочество? Нет. Но…

— Я же говорила, что тебе следует контролировать свои эмоции, — отрезала Елизавета. — Я хочу, — пояснила она, — чтобы Нед Топсайд научил тебя и Кэт следить за мимикой и голосом — если он приедет. Но пока ты должна брать пример с меня. А теперь постарайся как следует, ибо к нам снова приближается сэр Томас.

— Что-то вы тут расщебетались, — заметил он и так покачал головой, что у него затряслись щеки.

— Я прошу госпожу Миллигру купить на этой ярмарке столько трав, сколько нам нужно, чтобы благополучно перезимовать, — насмешливо ответила Елизавета, глядя прямо перед собой. — Я скучаю по луговым душистым травам, к которым привыкла, находясь при дворе.

— Не сомневаюсь, что вы скучаете по двору — мы все скучаем, верно? — проворчал Поуп. — Только смотрите, миледи, не наделайте шуму в Баши. Никто не должен заподозрить, кто вы такая. По крайней мере, это не должно произойти по вашей вине. Королеве не понравится, если до нее дойдет слух, что вы красуетесь на публике в надежде сорвать восторженные крики… или еще что-нибудь.

— Разумеется, она из верного источника узнает о каждом моем шаге, — парировала Елизавета.

Решив, очевидно, не пререкаться по этому поводу, сэр Томас поскакал в начало процессии. Елизавета оглянулась, поймала на себе взгляд Беатрис и изобразила улыбку. В конце концов, она бы ни за что не убедила сэра Томаса посетить Баши, если бы не Би, которой понадобились краски для нитей.

Но чем больше Елизавета размышляла над услужливостью и бдительностью Би, тем сильнее ее это беспокоило. Помимо того, что стиль вышивки из Уивенхо так напоминал рукоделье Беатрис, миссис Поуп время от времени покидала Хэтфилд и отсутствовала по нескольку дней кряду. Среди прочего, как говорила Кэт, Би не было в Хэтфилде в то время, когда Елизавета была в Уивенхо. Уезжала Би якобы для того, чтобы навестить сестру в городке Мейдстон, который находится в Кенте.

С другой стороны, Би никогда не обнаруживала ни малейшего интереса к цветам и травам, разве только когда вышивала их. И всегда казалась такой верной союзницей. Елизавета не раз слышала, как госпожа Поуп отстаивала ее права и привилегии, хотя, конечно, это могли быть представления, разыгрываемые, чтобы завоевать ее доверие.

«Помни вот о чем, Томас, — выговаривала мужу Би в прошлом месяце, и Елизавета случайно услышала это через приоткрытую дверь, когда проходила по коридору верхнего этажа. — Королева Мария больна, а Елизавета — нет. Королеву Марию ненавидят, а Елизавету почитают; королева Мария старше, а Елизавета еще молода. Королева Мария…»

«Вот именно, что королева! Она доверила нам ответственный пост, и мы должны исполнять ее указания! — прогремел в ответ Томас. — И следите за своими словами, действиями и отзывчивым сердцем, сударыня, ибо кто может поручиться, что если мы наблюдаем за принцессой и докладываем о каждом ее шаге, то никто не наблюдает за нами».

Эта сцена была такой убедительной. С тех пор Елизавета относилась к Би по меньшей мере с сочувствием. И отчитала Кэт, когда та в очередной раз назвала миссис Поуп Стервятницей.

Но теперь, спускаясь в неглубокую долину и ничуть не сомневаясь в том, что Би смотрит ей вслед, Елизавета почувствовала, как по спине пробежал мороз, будто ледяная рука скользнула по позвоночнику. Тонкие волоски на шее встали дыбом; принцессу знобило, несмотря на теплый плащ и капюшон. Казалось, кто-то полным ядовитой ненависти взглядом следит за тем, как они въезжают в поселок.

Елизавета резко повернулась в седле и вновь посмотрела на Би. Та по-прежнему не сводила с нее глаз, но весело помахала рукой, пришпорила лошадь и вскоре уже скакала рядом.

В поселке Томас Поуп пустил слух о том, что они просто проезжают мимо по пути в Лондон. Он не называл имен, но все глазели на знатных особ, прогуливавшихся между шатких палаток. Кроме яблочных пирамид, глазам Елизаветы представали горы шарфов и оловянных безделушек, которые разъезжие торговцы раскладывали на застеленной мешковиной земле. Принцесса и ее сопровождающие миновали палатку гадалки и посмотрели кукольное моралите. И то и другое напомнило Елизавете о Неде Топсайде и о том, что его сейчас разыскивает Дженкс.