— Ладно, мне нужно встряхнуться, — сказала наконец Анна, осушая бокал с вином. Я тоже выпила немного этого напитка. С той страшной ночи после коронации Анны я больше никогда не пила слишком много, но от долгих рассказов у меня пересохло во рту. — Наша малышка принцесса прибудет на святки ко двору, — сообщила Анна. — Я постараюсь сделать так, чтобы к тому времени здесь уже не было той, кого называют «леди», а значит, можно будет веселиться и зачать новое дитя — братца для моей милой доченьки.

Я знала, что через несколько месяцев после рождения Елизаветы у королевы случился выкидыш, а затем ей показалось, что она снова беременна, хотя это было не так. Из сказанного ею я заключила, что они с королем по-прежнему делят ложе — во всяком случае, время от времени. Меня позабавило то, что придворные называют Джейн Сеймур «леди» — ведь именно так называли и Анну, когда я впервые оказалась при дворе. Как сказал когда-то Кромвель, «нет ничего нового под солнцем, однако король Генрих любит перемены».

Вдруг Анна наклонилась над столом ближе ко мне и, схватив меня за руку, заговорила:

— Это я, а не Кромвель, вернула тебя ко двору. Мы с ним спорили по этому поводу, и я сказала, что, если он и дальше будет пытаться препятствовать мне, я выпрошу у короля его голову. Тебе я доверяю и прошу ради меня не спускать глаз с мистрис Джейн Сеймур. Король еще не сделал решительного шага, но я полагаю, что он ходит вокруг нее, как охотник, загоняющий лань.

Я смотрела на нее во все глаза, не в силах произнести ни слова. Кто угодно, только не Сеймуры! Значит, Анна ревнует к этой «леди». Джейн представляет для нее угрозу, как сама она представляла угрозу для королевы Екатерины. И поэтому Анна отважилась на крайнее средство, оторвала меня от своего любимого дитяти. Вот как повернулось колесо фортуны! Но я понимала и ее ненависть, и ее страх перед отпрыском семейства Сеймуров. Мне хотелось обнять королеву, поплакать вместе с ней, но я лишь кивнула и сказала:

— Я сделаю все, что в моих силах.

Наступили и прошли рождественские праздники, счастливое время для четы Тюдоров. Королева, верная своему слову, вновь носила под сердцем ребенка, а король светился надеждой. Я же была в восторге, когда леди Брайан на праздники привезла ко двору Елизавету. Малышка не забыла меня — обвила ручонками, чтобы я взяла ее на руки. Могу поклясться: эта девочка уже тогда была не по летам развита, но не настолько (и слава Богу, как выяснилось), чтобы постичь и запомнить те события, которые произошли позднее, в новом, 1536 году.

8 января пришла весть о том, что накануне в замке Кимболтон скончалась Екатерина Арагонская. Мне чуть не стало дурно, когда по этому поводу устроили празднества. Король, одетый в канареечно-желтый наряд, никак не похожий на траурные белые одеяния, радовался и весь день не спускал с рук Елизавету, а тем временем Анна резвилась в своих покоях. Она вела себя безрассудно, нередко просто неразумно, словно желала показать, что теперь ей все нипочем. Чем больше увивался король вокруг мистрис Сеймур, тем больше внимания расточала Анна мужчинам-придворным.

— Что годится для гусака, то и гусыне подойдет! — как-то воскликнула она, переиначивая старинную поговорку, и стала устраивать в своих покоях пирушки, иной раз с участием наиболее доверенных приближенных его величества.

Король, влюбившийся в новую пассию (которая, как и Анна, была на удивление умна и умела держать нетерпеливого венценосца на расстоянии), тоже вел себя так, словно был неуязвим: устраивал то маскарады, то танцы, то охоты, то турниры. В середине января на рыцарском турнире в Гринвиче с ним случилось несчастье: он свалился с седла, попал под копыта коня и более двух часов пролежал без памяти; потом медленно стал выздоравливать. Но на ноге образовались язвы, и с тех пор Генрих стал хромать.

Лишь 29 января тело Екатерины Арагонской погребли в аббатстве Питерборо. В последний путь ее провожали профессиональные плакальщицы — и, как стало известно позднее, немало ее бывших подданных-англичан, которые рядами выстроились вдоль дороги, чтобы выразить уважение почившей королеве. Анне подданные никогда не выражали искреннего уважения, разве что немногочисленные клевреты-протестанты да еще жители ее родного графства Кент.

И в тот же самый день с треском провалилась миссия, порученная мне Анной. Без большого труда я сошлась с мистрис Сеймур, молясь лишь о том, чтобы Том не вернулся ко двору. Но в один прекрасный день он появился и широкими шагами направился к нам, когда мы, как обычно в дурную погоду, гуляли по галерее. Он еще не успел снять дорожные сапоги и забрызганную грязью накидку, которая так и хлопала на ветру от его быстрого шага. Подмигнув мне (я с удовольствием подбила бы ему этот самый глаз), Том заключил в объятия сестру, даже закружил ее, оторвав от земли.

— Я скучала по тебе, братец, — сказала Джейн, когда он отпустил ее и она отчистила грязные следы, которые остались на ее парчовом платье. — С Эдуардом так скучно, а его жене не нравится все, что бы я ни делала. Но теперь ты вернулся домой, и мы славно повеселимся.

Я стояла достаточно близко, чтобы расслышать их слова, произнесенные шепотом.

— А разве с его величеством не весело? — спросил Том, почти вплотную прижимаясь губами к ее виску, так что над ухом Джейн затрепетал локон.

Черт бы побрал этого негодяя, но я как будто снова ощутила его горячее дыхание на своем виске, почувствовала, как он сильно сжимает меня.

— Он старается, — прошептала в ответ Джейн, — но я блюду свою клятву и храню целомудрие.

— Для тебя же лучше и впредь так поступать! — воскликнул Том, а потом отступил от нее на шаг и повернулся ко мне.

«Каков лицемер, каков подлец!» — подумала я.

— Джейн, а Кэт Чамперноун говорила тебе, что мы с ней старые друзья, еще с тех пор, когда оба только-только появились при дворе?

— Нет, этого я не знала, — ответила Джейн, шутливо погрозив мне пальцем. — Милая Кэт, ты должна рассказать все-все о моем непослушном братце, — сказала она с улыбкой. — Ну, давай. А тебе, Том, надо смыть с себя дорожную пыль. Потом мы увидимся.

Ах, как он был галантен с дамами, даже с собственной сестрой. Со дня возвращения ко двору я не раз слышала, как та или иная смазливая фрейлина спрашивает Джейн, скоро ли воротится ее брат, и при этом томно вздыхает.

Джейн взяла меня за руку. Это было в ее манере — она всегда старалась прикоснуться к тем, кто ей нравился. Но я почувствовала, что вот-вот сердито оттолкну эту изящную нежную руку. Как смеет этот лживый Сеймур дразнить меня, после того как осмелился на меня наброситься, а потом рассказать Кромвелю и бог весть кому еще, будто это я упала к нему в объятия!

— Давай же, рассказывай, Кэт! — воскликнула Джейн и потянула меня подальше от остальных.

Она затащила меня в нишу и, без сомнения, ожидала, что я выложу ей все о своих отношениях с Томом. А может быть, подумалось мне, он специально все это подстроил, чтобы проверить, не выдам ли я, что он со мной сделал. Но тут мы с Джейн обе замерли, пораженные: в глубине ниши выглядывал из-за бархатных занавесей сам король. Не собиралась ли Джейн сделать меня невольной дуэньей на этом свидании, о котором они с королем заранее условились? Да нет, было заметно, что для нее это тоже полная неожиданность.

— Ах, ваше величество! — только и промолвила она, но сумела сделать изящный реверанс прежде, чем я опомнилась.

Мне стало ясно, что король наблюдал за нами, вероятно, подкарауливая Джейн.

— Мистрис Чамперноун, — проговорил он, сперва запечатлев долгий поцелуй на губах Джейн, а затем быстро поцеловав и меня, — как приятно снова видеть вас при дворе. Леди Брайан очень высоко отзывается о том, как вы служите нашей принцессе Елизавете.

— Я люблю принцессу, которая вполне достойна вашего величества. — Мне очень хотелось добавить: «Как и принцесса Мария», — но на это я не отважилась, пусть король и казался опьяненным любовью; он не отрывал взора от Джейн, меня же слушал вполуха.