По реке струги Ермака поднялись до Атбаша – татарского урочища. Это было зловещее место: с одной стороны к Атбашу прилегали дремучие леса, с другой – непроходимые болота, протянувшиеся почти на сто верст.

Татарские лазутчики неотступно следовали за караваном, хоронясь за деревьями и кустами. Когда стало известно место ночевки казаков – на острове, туда подтянулись отряды Кучума и Карачи. Татары остановились в трех верстах от русского стана, «в темном диком суземье при речке крутой и топкой вельми», и ждали удобного момента для нападения.

Ночь с 5 на 6 августа 1584 года выдалась дождливой и ветреной. Шум леса и плеск волн скрадывали шаги, а темнота спустилась такая, что невозможно было разглядеть приближающегося врага. Видимо, именно этим, а не тем, что Ермак забыл выставить стражу, объясняется неожиданность нападения: осторожностью казаки никогда не пренебрегали, расплатой за неосторожность была смерть, это знали все…

Другое дело, что казаки, измученные тяжелым гребным переходом вверх по реке, спали, укрывшись от дождя в шалашах, и быстро собраться вместе для отражения нападения оказалось делом нелегким. Но на острове было не избиение сонных, а настоящий бой, который, если бы не гибель самого Ермака, нельзя назвать неудачным.

Силы Кучума явно превосходили силы Ермака, и казакам предстояло, прежде всего, позаботиться об отступлении. Единственная возможность спастись от гибели – пробиться к стругам и отплыть от берега. Русские воины сумели это сделать: из ста восьми казаков, приплывших на Вагай, девяносто спаслись!

Видимо, Ермак отступил одним из последних, задерживая рвавшихся к стругам татар, и погиб уже у самой реки или утонул, не сумев подняться на судно. Даже непосредственным участникам скоротечного ночного боя нелегко было увидеть, что именно произошло, и, возможно, те два десятка погибших на острове казаков как раз и бились рядом со своим атаманом, прикрывая отход остальных товарищей. Сохранилось несколько версий гибели Ермака, из которых трудно отдать предпочтение какой-либо одной. В строгановской летописи говорится, что «вспряну ту храбрый воин Ермак от сна» и «побеже в струг и не може доити своих сил понеже, бо в дали растояние, и тут ввержеся в реку и утопе». Другой летописец добавляет: «Побеже в струг свой и не може доити, понеже одеян железом, стругу же отплывшу от брега, и не дошед утопе». Сохранилось и татарское предание о гибели Ермака. По легенде, могучий и храбрый Кучугай, мурза Кучума, «устремился за Ермаком в струг; стругу же отплывшу от брега и плывущу по рекы; они же показаша между собою брань велию, сразишеся друг с другом». Ермак бился саблей и «нача одолевати», но у него развязался ремень шлема, обнажил горло, и коротким копьем «Кучугай прободе в гортань»…

Сибирские казаки потеряли самого опытного и авторитетного вождя, силы их были на исходе. Уцелевшие воины вместе со своими последними предводителями атаманом Мещеряком и головой Глуховым решили покинуть Сибирское ханство. Они поплыли «Печорским путем», так же как станица Черкаса Александрова и отряд головы Ивана Киреева: по Иртышу, Оби, через уральские «волоки» в Печору. Покидая Искер, казаки не знали, что помощь уже близка: по Тоболу подплывала рать царского воеводы Мансурова, которая насчитывала «семьсот человек служилых людей разных городов, казаков и стрельцов». Но к их приходу Искер уже заняло татарское войско, и воевода проплыл мимо, надеясь догнать отступавших казаков. Это ему не удалось. Тогда воевода решил зимовать в Сибири. Близ устья Иртыша служилые люди построили укрепленный Обский городок и остались там.

Смерть Ермака не привела к отходу Западной Сибири от России. Служилые люди сидели в Обском городке и подчиняли местных «князей». Дьяки Посольского приказа разъясняли иноземным послам: «А поделал государь городы в Сибирской земле в Старой Сибири и в Новой Сибири на Тюменском городище, и на Оби на усть Иртыша тут город те государевы люди поставили и сидят по тем городам и дань со всех тех земель емлют на государя». В 1586 году в Сибирь пришло новое войско под предводительством В. Сукина и И. Мясного. На месте древней татарской столицы Чинги-Туры был построен Тюменский острог. В 1587 году голова Данила Чулков основал на Иртыше русский город Тобольск, который надолго стал центром Сибири. Необходимо отметить, что во всех походах и сражениях участвовали «ермаковы казаки». Сведения о некоторых из них сохранились. Гаврила Иванов ставил Тюменский острог, рубил деревянный Тобольский городок, основывал Пелымский и Тарский городки, сражался с Кучумом на Оби. В двадцатых годах XVII века он был атаманом конных казаков в Тюмени. Уже упоминавшийся Черкас Александров был головой в войске воеводы В. Сукина, командовал сотней служилых татар в Тобольске. Он прослужил в Сибири более пятидесяти лет. В 1638 году его называли «тобольского города атаман». Ермаковец Гаврила Ильин упоминается как атаман тобольских старых казаков, Алексей Галкин – атаман в Березове. Ветераны дружины Ермака участвовали в походах на Пелымские княжества.

Память о славном атамане Ермаке навсегда сохранилась в народе.

А его лютый враг хан Кучум?

В середине девяностых годов XVI столетия он слезно молил Москву «пожаловать» его, принять сибирский юрт «под царскую высокую руку», но коварному хану не поверили. Искал Кучум поддержки и в Бухаре, но не получил ее. Неудачливого хана покидали его мурзы, часть их переходила на службу к русскому царю: перешла со своим улусом даже мать «царевича» Маметкула. Сам же Кучум бил поклоны русским сибирским воеводам: «Прошу у великого князя у белого царя Иртышского берегу, да и у вас воевод, бью челом, того же прошу». Получив отказ, он начал собирать войско. Немедленно из города Тары в Барабинские степи отправился отряд служилых людей во главе с помощником тарского воеводы А. Воейковым. На Оби произошла последняя битва с Кучумом. В сече погибли брат и двое внуков хана, шесть князей, пятнадцать мурз и «аталыков», сто пятьдесят отборных ордынцев и столько же татар были перебиты при бегстве. В плен к воеводе попали пять младших сыновей Кучума, восемь цариц из его гарема, пять высших сановников и пятьдесят человек войсковых людей. Орда Кучума перестала существовать. Сам он «в судне утек за Обь реку». Воевода доносил в Москву: «Плавал я на плотах по Оби и за Обью рекою, по лесам искал Кучума и нигде не нашел». Потом к Кучуму «прибежали» трое старших сыновей и около тридцати воинов. И это было все, что осталось от некогда могучего ханского воинства.

Перед Россией открылись немерянные просторы Восточной Сибири, по которым в следующем веке пройдут славные русские землепроходцы – от Оби-реки до Великого Тихого океана. Многие из них, наследников славы Ермака, тоже станут выдающимися военачальниками.

Портретную галерею выдающихся русских полководцев XVI столетия завершает Дмитрий Иванович Хворостинин, личность интересная во многих отношениях.

Полководцами Древней Руси и удельного периода обычно были сами князья, объединявшие в одном лице и военного, и государственного руководителя. Полководцы эпохи образования и укрепления Российского государства выдвигались, как правило, из самой верхушки господствующего класса. Например, Даниил Щеня был из рода Гедиминовичей, Иван Шуйский – Рюриковичей, Михаил Воротынский принадлежал к древнему роду владетельных князей Воротынских, имел высший чин «государева слуги», даже после образования централизованного государства сохранял свой наследственный «удел», свое собственное войско и служилых людей.

Дмитрий Иванович Хворостинин не относился к знати. Он происходил из самой младшей ветви ярославского княжеского рода, по «местническому счету» был намного ниже других воевод, возглавлявших полки. На самую вершину военной иерархии последней четверти XVI века его выдвинула не знатность происхождения, а военный талант, верность России. Два обстоятельства сделали возможным такой невероятный подъем.