Это была настоящая «казацкая война», к которой дружина Ермака привыкла еще в Диком Поле, когда находилась в окружении враждебных кочевых орд. Опыт бесконечных «малых войн» на южной «украине» помог казакам приспособиться и к своеобразным условиям Западной Сибири.
Летом 1583 года казацкая «судовая рать» двинулась по Иртышу, подчиняя местных князьков и собирая ясак «з боем и без боя». Выйдя на реку Обь, казаки «видеша много пустово места и жилья мало», и после трехдневного плавания по великой реке повернули обратно.
Но казаков становилось все меньше, и Ермак решил просить подмоги у царя Ивана Грозного. Тем же летом из Искера в Москву им была отправлена первая станица из двадцати пяти казаков с атаманом Черкасом Александровым во главе. На двух стругах повезли собранный ясак – пушнину.
Станица повторила путь «судовой рати» до устья Иртыша и поплыла дальше, вниз по реке Оби. Летописец таким образом прочертил маршрут: «поплыша по Иртышу реке вниз и по великой Оби вниз же и черес Камень прошли Собью же рекою в Пустоозеро».
Кроме ясака Черкас Александров повез в Москву донесение Ермака о «сибирском взятии». По летописной версии, «писали Ермак с товарыщи благочестивому государю царю и великому князю Ивану Васильевичу всеа Русии самодержцу, что царство Сибирское взяша и многих живущих тут иноязычных людей под его государеву царскую высокую руку подвели, татар и остяков и вагулич привели к шерти по их верам на том, что им быть под его царскую высокую рукою до веку, покамест стояти, а ясак им государю давати по вся годы, а на русских людей зла никакого не мыслить».
Царь Иван Грозный сразу оценил важность «сибирского взятия», посольство было встречено милостиво, тут же принято решение о подготовке зимнего похода на помощь Ермаку. Однако зимой Уральские горы были неприступны для конной рати, и к Строгановым была послана грамота об отсрочке похода: «Ныне нас слух дошел, что в Сибирь зимним путем на конех пройти не мочно».
Здесь мы должны обратиться к известной легенде о том, что Ермак был пожалован шубой с царского плеча и двумя панцирями. Р. Г. Скрынников довольно убедительно доказывает, что такого «пожалования» не было, казаки получили награды за «сибирское взятие» деньгами и сукном, а атаманы – золотыми. Когда тобольским властям в следующем столетии было велено найти «ермаковы панцири», их обнаружить не удалось. Один из панцирей, который приписывали Ермаку, на самом деле принадлежал известному воеводе князю П. И. Шуйскому.
Значительных подкреплений в Сибирь послать не удалось, так как снова обострилась обстановка на южной границе России. Воевода князь Семен Волховской повел к Ермаку отряд, насчитывающий всего триста стрельцов. Сохранилась «разрядная запись» о составе рати Волховского: с ним послали «голов Ивана Киреева да Ивана Васильевича Глухова, а с ними казанских и свияжских стрельцов сто человек, да пермич и вятчан сто ж человек и иных ратных людей 100 человек». Царским повелением Строгановым было приказано подготовить пятнадцать стругов, «которые б струги подняли по 20-ти человек с запасом».
В 1584 году отряд Волховского прибыл в Искер. Казаки встретили его с радостью, лаже одарили «мягкой рухлядью», то есть мехами. Но радость была недолгой. Подкрепление оказалось слишком незначительным. К тому же стрельцы почти не привезли с собой продовольствия, а казаки сумели заготовить для зимовки ровно столько припасов, сколько потребуется им самим.
Зимовал Ермак не в Искере, где было мало домов, а на просторном острове Карачине, неподалеку от сибирской столицы. Зима оказалась особенно суровой: сорокаградусные морозы, ледяные ветры, большие снега. Охота стала почти невозможной. На Карачине начался голод, который и погубил стрелецкий отряд. Летописец с горечью писал: «Которые люди присланы были с воеводою со князем Семеном Болховский и с головами казанские да свияжские стрельцы да пермичи и вятчаня, а запасу у них не было никакого, и те все присыльные люди померли в старой Сибири з голоду». Умер и сам воевода. «Государевы служилые люди» оказались менее приспособленными к суровым испытаниям, ненадежней снаряжены, чем вечные ратные странники – казаки. Однако и казаки понесли тяжелые потери: у Ермака осталось всего около двухсот боеспособных воинов…
Больше помощь не приходила, хотя в Москве побывало и второе посольство Ермака, которое повезло к царю знатного пленника – «царевича» Маметкула. Его сопровождал помощник умершего воеводы Волховского – Иван Киреев, стрелецкий голова.
А обстановка становилась все сложнее. После пленения своего соперника Маметкула Карача помирился с ханом Кучумом. Ермак не знал об этом и, согласившись помочь Караче в войне с Казахской Ордой, послал к нему атамана Ивана Кольцо, «а с ним 40 человек товарищества». Все казаки были вероломно убиты татарами. Кроме этого, участились нападения на казацкие разъезды, добывавшие в отдаленных селениях продовольствие и ясак.
Весной 1584 года Карача со значительными силами окружил Искер, перерезав все дороги. Приступать к городу он не решился, памятуя о многих поражениях сибирского воинства, о страшном «огненном бое» и ратном искусстве казаков. Однако город был обложен плотно, татарские разъезды кружились вокруг него, вне досягаемости пушечного огня со стен. А сам Карача остановился, казалось, в полной безопасности на Саусканском мысе, в трех верстах от города. В стане были и его сыновья, слуги, отборные телохранители. Он надеялся погубить русских осадой и голодом.
Однако Ермак всегда находил выход, предпочитая решительные и неожиданные действия. Темной июньской ночью несколько десятков казаков во главе с атаманом Матвеем Мещеряком незаметно вышли из города, прокрались мимо татарских разъездов и внезапно напали на стан Карачи. «Изыдоша из града тайно и напаша на них нощию», – пояснял летописец. Мгновенно была перебита сонная стража, полегли под русскими саблями два сына Карачи, а сам «Карача с треми человеки за озеро убежал».
Всполошились все татарские станы. Воины, бросив осаду Искера, стягивались к Саусканскому мысу. Утром татары начали штурм. Казаки отстреливались. К полудню Карача увел свое воинство. Осада Искера была снята, но опасность продолжала существовать, так как Карача договорился о совместных действиях с ханом Кучумом. Из Барабинской степи потянулись на север конные отряды кучумовых татар. И Ермак отправился в свой последний поход…
Движение на юг, следом за отступившим Карачей, может показаться безрассудным, но это было не так. Ермак старался закрепить военный успех под Искером, нанести Караче еще один ощутимый удар, пока тот не опомнился от поражения. Победа могла предотвратить повторную осаду Искера, и Ермак решил рискнуть.
Кроме того, он получил известие, что татары готовятся перехватить бухарский караван, который будто бы направляется в бывшую столицу Сибирского ханства. Караван мог привезти много необходимых для казаков товаров, его следовало выручить. И Ермак «с невеликою своею дружиною» поспешил навстречу. Путь его лежал по реке Вагай, притоку Иртыша.
Источники разноречивы в определении численности казацкого отряда, отправившегося с Ермаком по Вагаю: от пятидесяти до трехсот человек. Последнее число представляется явно завышенным: после трудной зимовки и сражения под Искером стольких воинов у Ермака просто уже не было, да и сколько-то воинов пришлось оставить в столице. В тобольских, «разрядных записях» сказано, что «Ермак Тимофеев до 108 человек, пришед против Кучума царя и на Вагайской переколи стали ночевать на острову». Вероятно, это близко к истине.
Сначала поход проходил удачно, казаки почти не встречали сопротивления, «и все волости покорны были во всем». Но возле Бегичева городища произошел «бой великий», закончившийся победой Ермака. Еще один бой вспыхнул в устье Ишима, он тоже оказался удачным для казаков, хотя пятеро из них были убиты, и дело дошло до рукопашной («яко не оружием, но руками, кто кого может»). Штурм городка Кулары победы не принес, но Ермак приказал двигаться дальше: «Назад, де, воротяся, приберем!» Действительно, повернув обратно, Ермак пошел к Искеру, «прогребаючи все городки волости». А повернул атаман на Вагай, поверив лживым известиям о том, что именно там пройдут бухарские купцы. Между тем к Вагаю стягивались конные орды Кучума и Карачи…
