Вот она, рядом. За домом, ближе к воде, виднелись золотые головки ирисов, они тихонько покачивались на ветру, словно напевая. Колыбельную? Асфоделии это, а не ирисы – подумалось вдруг. Одни мертвые вокруг. Забыть бы, уснуть и не просыпаться.

Хуже всего, что Эмеш прекрасно видел и в темноте – бог он или не бог? Зря бог, гораздо спокойнее ничего не видеть, в темноте проще чем так. И дверь распахнута настежь.

Не раздумывая Эмеш влетел внутрь, бабочки – не бабочки, теперь ему было плевать. На полу, у двери, лежала Кита.

Эмеш покачнулся, присел рядом на корточки, осторожно тронул ее плечо. И Кита вздрогнула, подняла голову, в ее стеклянных, красных от слез глазах не было ничего, лишь пустота.

– Его больше нет, – белые, прокушенные до крови губы дрожали.

Да, он видел. Земля плыла под ногами.

– Ничего, все будет хорошо…

Эмеш и сам понимал, что говорит глупости, больше чем глупости – ложь. Но так хотелось самому в эту ложь верить. Да, он отчетливо понимал – бессмысленно успокаивать, бессмысленно говорить что-то. Не честно успокаивать и врать! Но так было проще, удобнее и даже самому немного верилось, что вот-вот, еще немного, и все будет хорошо. Как раньше.

Предлог, чтобы тянуть время. Больше ничего. Он прекрасно понимал, что сейчас сделает. Как раньше уже никогда не будет.

Но пока еще можно было, он сидел рядом с рыдающей Китой, на корточках, гладил по волосам и говорил удобные глупости, стараясь заглушить рвущийся наружу крик.

– Хватит, Сар, перестань, – это Атт появился в дверях, его бесстрастный голос резанул беспощадно, по самому горлу. Насмерть.

Атт – Владыка Небес. Вот сейчас он настоящий, спокойный среди безумия, холодный… Он всегда умел приказать так, что невозможно ослушаться. Как удобно, когда над головой такие небеса! Эмеш поднялся на ноги.

Это не сложно, Сар, тебе нужно просто смотреть в глаза, даже если страшно. Смотреть и запоминать как это, чтоб в следующий раз уже без колебаний. У вас впереди война. Вдох-выдох. Нет, еще раз. Вдох-выдох. Вдох. Давай!

В глаза! Не отворачивайся! Смотри ей в глаза, придурок! Иначе будет хуже. Стеклянные, заплаканные глаза, что смотрят на тебя едва ли не с благодарностью, сразу поняв.

И пламя срывается с кончиков пальцев, ладони жжет, в лицо ударяет горячая волна. В глаза!!! Огонь… Все. Быстро. Лишь пепел и дым. Как не вспыхнула тростниковая сухая хижина – только загадка.

Идешь, почти на ощупь, задыхаясь, кашляя, хватаясь по дороге за стены, на улице сползаешь на землю и долго смотришь в небо, не видя ничего. В душе пустота, в голове пустота… Не нужно больше ничего, лишь бы не думать, не вспоминать.

– Ты все еще хочешь остаться? – спрашивает небо, потом протягивает кувшин с водой. – Давай, Сар, вставай, у нас еще много дел.

Взял, глотнул, потом еще, остальное вылил на голову. Немного полегчало. Не сильно…

– Не надо было уходить. Пока я сидел рядом, Ут был жив.

– Причем тут ты?

Да, он был ни при чем, совсем. Что проку от него?

Они еще долго бродили между домов. Никого, больше никого. Наверно это Думузи сделал свое дело, хорошо сделал. Нашли несколько мертвых тел – сожгли. Живых к счастью не нашли. К счастью. Эмеша крупный озноб бил от такого счастья.

Но если бы нашли живых – ему пришлось бы убивать снова. Так что лучше никого не найти. Счастье, что живых нет.

Он все ходил тенью туда-сюда, плохо понимая где он и зачем, когда окликнул Атт.

– Чувствуешь?

Эмеш вздрогнул, покрутил головой, послушно прислушался к своим ощущениям.

Сначала вроде ничего, но… нет, вот оно! Слабая, едва уловимая вибрация, далекий гул, тихонько, едва уловимо.

– Что это?

– Не знаю.

Атт тоже внимательно слушал, замер, даже, кажется, дышать перестал. Слушали, внимательно, настороженно.

А гул все нарастал, сильнее, сильнее. Эмеш едва подавил в себе желание броситься отсюда со всех ног, но устоял, приготовился при первой же опасности шагнуть отсюда подальше, на север или лучше домой, на морское дно. Залечь бы там снова в своей бездне Абзу и спать, спрятавшись с головой под одеялом, вдруг все устроится как-то без него. Смешно. Сейчас мир рухнет, без него или с ним. Вон как гудит. Сильнее. Еще! Треснет небо?

И вдруг тряхнуло так, что Эмеш не удержался на ногах, отлетел в сторону, больно ударившись макушкой о старый корявый тамариск. Тряхнуло и затихло, словно не бывало. Тишина. Аж воздух звенит. Когда немного пришел в себя, Атт уже стоял рядом.

– Идем! – сказал он.

Долго искать не пришлось. В том самом месте, где они недавно нашли торчащий из земли стержень, сейчас зияла жуткого вида трещина. Атт, словно завороженный, остановился в нескольких шагах.

– Вот оно.

– Пророс твой росток, – глухо произнес Эмеш.

Атт резко обернулся.

– Что ты сказал?

– Пророс говорю, даже сквозь асфальт пробился, гад. Мариш, наш мир разваливается на части.

Это было настолько очевидно, что даже не хотелось объяснять. Небо пока держалось, зато трескалась земля. Хаос, предвечный мрак, рвался сквозь тонкую ткань мира, разрывая в клочья.

Ветер гнал пыль по земле. На краю трещины он словно налетал на невидимую стену, пыль разлеталась в разные стороны, а потом ветер снова тащил пыль вдоль трещины к самой реке. До воды разлом пока не доходил, но что-то подсказывало, что он еще будет расти. Внутри трещины была пустота, та что лежит за пределами мира, та, что давит сверху на небесный свод.

Наверно небо пробить сложнее, вот и прет через землю. Эмеш покосился на Атта… легко ли небу сейчас, когда насквозь лезет пустота? Небо было сурово и невозмутимо. Интересно, что Атт чувствует? Что бы он чувствовал сам, если бы пустота лезла сквозь море? А может лезет? Прислушался. Нет, море спокойно, плещется волной. До моря пока не добралось. Каково это?

Трещина казалась нереальной, словно сошедшей с полотна взбесившегося сюрреалиста. Почему-то возникло неодолимое желание подойти и потрогать – что это, правда ли? Есть ли там эта невидимая преграда, какая она на ощупь? Какая на ощупь тьма? Эмешу пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться на месте.

– Даже не думай, – сурово буркнул Атт, словно прочтя мысли. – Что бы это не было, лучше держаться от него подальше.

Эмеш кивнул, уж это-то он и сам прекрасно понимал. Им хватит и без того.

– Что будем делать, Мариш?

Атт очень долго молчал, и в конце-концов беспомощно развел руками. Он не знал. Против этого у него не было в запасе средств.

– Пойдем пока, найдем Лару.

* * *

Эдем потрясал воображение.

Лучше уж было сразу в Илар, чем в Эдем. Даже пожалел, что не пошел, а теперь поздно.

Бабочки добрались и сюда. Все усилия тщетны. Как? Может, лучше не знать…

Трупы людей, черные тела бабочек на выгоревшей траве… живые люди… Здесь были и живые. К несчастью.

Они с Аттом потеряно бродили среди всего этого великолепия, и руки опускались, потому что становилось ясно – все бесполезно. Они опоздали. Война проиграна еще не начавшись. И все время чувствовали на себе настороженные взгляды людей – от пришедших богов, как и от бабочек, им не приходилось ждать добра. Наверняка они и сами понимали, что с ними будет.

– Надо сжечь их всех. Давай, Сар, ты пойдешь туда, а я туда, – сухо распорядился Атт, указывая направление рукой. Лицо его было мрачным и отрешенным.

– Всех? – Эмеш не поверил своим ушам, – но среди них могут быть здоровые, не все же…

– Хватит, – рявкнул на него Атт, – думаешь, мне это нравится? Думаешь, ты сможешь определить?

Он тяжело дышал.

– Мариш! Ну зачем! Что толку?! Нам придется выжечь весь этот мир! Давай тогда сразу всех?! Давай, просто уйдем!

– Выполнять! – громыхнуло небо, и ослепительная голубая молния ударила прямо у его ног.

Безумие. Никчемная жестокость. Зачем?! Эмеш хотел было возразить, но что толку было возражать. Вздохнул, и поплелся выполнять приказ.