Он осекся, сел, весь красный от вспышки возмущения и гнева.

Председатель. Значит, выходили замуж?

Девушки (в один голос). Да!

Председатель. Ну, и… вышли?

Опять смешок. Девушки опустили головы.

Член месткома. Вышли замуж или нет?

Первая девушка. Нет… пока…

Вторая девушка (заплакав). Отложили…

Председатель. Москва слезам не верит. Допустим, вы хотели выйти замуж. А какие-нибудь справки у вас есть? Заявления из ЗАГСа.

Первая девушка. Нет.

Александров. Дети. За дураков нас считают.

Мастера, который якобы разрешил им остаться на три дняне нашли. Он был в отъезде. Решили отложить заседание. Александров запротестовал.

Александров. Почему вы не прислали телеграмму, что задерживаетесь?

Вторая девушка. Думали, что поверят.

Александров. Хватит крутить, лучше сознайтесь, что прогуляли и все.

Девушки замолчали. Оправдания их показались неубедительными. Может, потому, что вначале заседания они придумывали разные причины, что-то недоговаривали, противореча друг дружке.

Александрову сказали, если уволить девушек, то ему же хуже. Не видать теперь первого места. Он ответил, что сейчас хуже, потом будет лучше. А если они, на самом деле не виноваты?

Александров. Я им не верю. Работать не хотят. И не будут. Бригада их все равно не примет. Прогулянные дни и «командировочные» надо вычесть у них из зарплаты и уволить по статье с записью в трудовой книжке.

Александров боролся за чистоту бригады. Но разве это исключает веру в человека, сострадание? Он был резок, груб и все время говорил на повышенных тонах. Я не узнавал его.

Девушек уволили. Правда, не по той статье, что предлагал Александров, а по собственному желанию. Они сами просили об этом. Просили, чуть ли не плача, говоря, что это очень важно.

Месяца через два встречаю Александрова в Уфе. И первым делом интересуюсь: ну как, те девушки вышли замуж?

— Вышли.

— Серьезно?

— Да.

— А как мастер, разрешил им продлить командировку?

— Разрешил.

— Значит…

— Мы ошиблись.

Значит, и местком, и он — тоже? Да, и он тоже.

Во время этого разговора Александров был мягок, спокоен, и это означало, что он как бы понимает свою прошлую несправедливость, но все же остается самим собой: за бригаду готов на все. Бригада должна быть чистой.

— А флаг?

— Снова висит.

Говорит, что флаг, конечно, не знамя, но дорого стоит для бригады. Знамя дают в соревновании среди комсомольско-молодежных бригад стройки. Флаг же поднимают в честь победителей среди всех бригад поезда. А это тоже неплохо.

«Секретов у нас никаких нет. Люди мне верят. Наверно, потому, что дело свое знаю».

«Бригадир, я считаю, должен досконально знать свое дело, и если он допустит брак и бригада заметит это, он много потеряет… Бригаду, как обычно, ставят на самые напряженные и ответственные участки, и не было случая, чтобы она не справилась со своим заданием».

Едем по знаменитому перегону, усыпанному черемухой. Здесь работала бригада Александрова. Необычный перегон. Необычная работа.

— Так что же случилось, Евгений Михайлович?

— План горел. Земляное полотно «текло». Рельсы «плыли». Понятно?

Вызвали Александрова к главному инженеру. Выручай! На перегоне Азово-Архангельское есть один участочек… Километров двенадцать… Замучил… Решили довести его сразу до проектной отметки, чтобы больше не возвращаться. В качестве эксперимента, если хотите. По методу Николая Злобина. От начала и до конца. Сказал главный инженер: «Готовь бригаду!»

— Она ко всему готова, но…

— На «но» нет времени, Евгений Михайлович.

— Но нельзя же так сразу.

— Я сам понимаю — нельзя. Ну хорошо, подумай, вечером зайди.

Александров знал этот участок. Земляное полотно с заиленными «подушками», грунтовые воды, разный уровень верхнего строения, бугорки да ямки. И еще неизвестно что — в будущем…

Там, правда, работали разные бригады на выправке, подъемке, балластировке. Но никто дело до конца не доводил. Поработают — снимут, перебросят на другие «горящие» участки. Потом снова сюда. И земполотно с рельсами мучили и себя, а путь все кривой был. Проедут несколько раз «Агашки» да «Аэски» — и пошла карусель. А нужно было тепловоз пускать с вагонами, «вертушки» с гравием и щебенкой. Открыть устойчивое рабочее движение до тоннеля.

Тут-то и вспомнили о бригаде безотказных. Тог бы бригадир сказал: «Раз надо — выручим!» Бригадир Александров сказал: «Подумаем…». Срок-то, срок уж больно урезанный. Нереальный срок-то. Не любил Александров бодряческого энтузиазма: «Раз надо — сделаем во что бы то ни стало!» Во что бы то ни стало — легко брак укроет, который, может, и всплывет-то не сразу, а беды наделает. В штурмовщине, в работе «на ура!» бракоделу раздолье, как рыбе в воде.

«Работать по бригадному подряду сначала не соглашались. Да и было отчего. У нас, строителей, то того нет, то этого, то механизмы простаивают, то «соседи» мешают работать. Бригадный подряд — это четкое распределение механизмов, правильная расстановка людей, доведение до сознания каждого рабочего важности того, что качество работы должно быть только ОТЛИЧНЫМ! Что каждый должен трудиться так, чтобы не оставалось недоделок. Должна быть четкая взаимозаменяемость. Хорошее снабжение материалами и грамотный технический, инженерный расчет всех операций… К сожалению, на транспортном строительстве, в силу ряда причин, метод бригадного подряда вводится туго. Но потом мы согласились…».

Александров взял в руки карандаш. Все подсчитать надо, учесть. Ошибка к обману приведет. Зашел в плановый отдел. Затем в производственно-технический. В бухгалтерию. Не пропустить ни одной мелочи. Сплошная математика. Да, сначала математика, потом уж энтузиазм. Резервы потребуются, найдет в самой бригаде. Это уже его забота. А вот инструмент, материалы, транспорт — все должно быть четко, по-писаному. Обещали. Только после этого Александров сказал: «Сдадим участок в срок!»

И пошла работа. На престиж. Не сдержи слово — позор. Смеяться будут: хваленые-то жидки в поясе оказались. Тогда-то и припомнят ему, Александрову, его шестой разряд. И многое другое припомнят…

По методу Н. Злобина Александров никогда еще не работал. Сотни глаз следят. Да и для треста важно: получится или нет? Ведь когда-то надо внедрять полезное дело. Александрову и самому любопытно, что за штука, этот бригадный подряд, так ли уж страшен?

«Жили мы в деревне Гайфуллино, в 8 километрах от станции Приуралье (Архангельская), 10 дней работали, на 4 дня ездили домой. Участок нам дали 11,6 километра со всей отделкой и сдачей во временную эксплуатацию…»

Собрал бригаду. Договорились: не терять ни минуты времени. Но и вперед зря не забегать. Подготовить весь инструмент, чтобы потом не бегать по складам и мастерским. Закрепили его за каждым: ты отвечаешь за домкраты, ты — за ломы и лопаты. А тебе с «жэской» заниматься. «Жэска» — переносная электростанция, работающая на бензине. Значит, следи, чтоб горючее всегда было в канистре. Движок должен работать как часы. От него ток поступает к распределителю, а затем по гибким проводам к шпалоподбойкам. Монтер пути держит шпалоподбойку за рукояти, словно за ручки пулемета, а нижний конец, «нож», вибрирует, вгоняя речной гравий — галечник — или щебенку под шпалы, чтобы «тело» полотна утрамбовалось, стало прочным, срослось со шпалами. Работенка тяжелая, точность любит. Силу физическую. Шпалоподбойка что гиря пудовая. Потаскай-ка от шпалы к шпале.

Домкраты тоже не перышки. Ими рельсы поднимают вместе со шпалами. Иногда до тридцати-сорока сантиметров. Чтобы высота по всей длине на одном уровне была, ни ниже, ни выше. Вот тут в ход лопаты идут. Сыпь в «пустоту» гравий или щебенку, заполняй ими промежутки между шпалами. А потом снова за подбойки берись. Сделали, дальше пошли, на другой осевший или взгорбленный участочек пути. И «жэску» за собой перетаскивают или перевозят на тележке по рельсам. Словно буренку дойную держат на привязи. Так метр за метром, всем хозяйством, всей ратью и двигаются вперед. Чуть недоглядишь, каждая мелочь может в проблему вырасти. Заглохла, скажем, «жэска», вся работа встала. Бери ломики и загоняй ими балласт под шпалы. На километре сколько шпал-то? И каждую надо и вдоль, и поперек обработать. Или домкраты отказали. Пусть не все, а часть. Ремонтируй на ходу, теряй драгоценное время. Или «вертушки» с балластом запоздали. Стой, жди. Или кто-то отстал. Это значит сбит общий темп, расстроен ритм движения и всей работы. Как в оркестре, тут все по нотам, все по секундам, каждый со своей «скрипкой», «трубой» или «барабаном». Сфальшивил кто-то, ерунда получается, а не работа. Делай новый настрой.